* * *
Вот досочка качается во золотом саду
По узенькой дороженьке я к досочке иду
Скрипит песочек желтенький под ноженькой моей
Я с хлебных крошек лакомых сгоняю голубей
Летите птахи серые по небу высоко
Отмеряется мерою и будет нам легко
Легка как паутиночка кленовая доска  
Зачем идешь, ты, сыночка, в чужие берега
Ведь каждая прожилочка на досочке видна
Направо шаг - могилочка, налево - тишина
Иду играться, маменька, во золотом саду
Там звери удивительны и птица какаду
В глазах кружатся сосенки, и небо, и земля
И только плачет изредка железная петля
О чем-то ветры шепчутся, сплетаясь в вышине
Цветут, сгорают яблони - все в розовом огне
В тягучий воздух сыплется и облетает цвет
Идет бычок, качается, бычку семнадцать лет                       

                    * * *
Желтая лодка по небу плыла
Желтая лодка - тиха и кругла
Круглая палуба, круглый компас
Круглого хлеба в трюме запас
Круглый бочонок на круглой корме
Круглые кружки на круглом столе
Круглых матросов круглый старпом
Строго накажет за выпитый ром
Круглый котенок гоняет клубок
Круглому коку снится Бангкок
Юнга прекруглый на круглом борту
Круглым сачком ловит рыбку-звезду
В темной воде льдинки тонко звенят
Остро сверкают, опасно манят
Сонно качает руль рулевой
Круглую лодку ведет он домой
Черный, круглеет под ней океан
Кольцами дыма пыхтит капитан
их он считает - и весел и пьян
Желтая лодка плывет сквозь туман

               * * *
Качай кошка колыбель
За окном поет метель
Светлый ангел пролетит
И снежок посеребрит

Качай кошка колыбель
На дворе стоит апрель
Тонкий месяц над водой
Заберет тебя с собой

Качай кошка колыбель
У окошка вьется хмель
Не придет сюда волчок
Подрастай скорей, сынок

Качай кошка колыбель
Летит в небе журавель
Зарастет травой порог
Вот и вырос мой сынок

Качай кошка, колыбель
Ниже дома гнется ель
Месяц унесла вода
Колыбелечка пуста

Качай кошка колыбель...

                         * * *
Допустим так: в лес входит человек
Лес зимний, белый, выстуженный лес,
Где голые, прозрачные стволы
Берез как будто проступают из-под мглы
ветвей, что истончились до черты,
где воздух приобрел кристальный вес
и все оттенки звука отдает,
едва в него заронится намек:
чуть слышный треск коряги под ногой,
и нежный хруст заиндевевших зерен мха,
скрип ветви, - той, что отвела рука,
вздох, кашель, пенье топора,
когда железо задевает плоть
древесную, и сыплет серебро
своих шагов слепое эхо
средь белых геометрий леса,
и осью первой видится земля,
вторая - вертикаль ствола,
декартовых систем координат
вдруг вырастает целый сад,
и чертятся параболы в глазах
кривых берез, и до излома сжат
в них каждый мускул,
каждый целлюлозный нерв,
и человек глядит - сначала вверх
потом на землю, снова вверх, молчит,
и безъязыкое доныне - говорит,
и безымянному даются имена.
Он видит прошлое, несет его волна
к истоку всех его вещей,
и он осознает, что дело в ней,
в березе, что согнулась до земли,
до оси "х", стремясь уйти в нули.
В изгибе том - страданье и покой,
воздухоток пронзительный - струей
в гортань втекает; холод, фриз,
и человек превыше
собственного роста
выкатывает слово изнутри.
Должно быть так рождаются
березы Фроста.