|
|
О том, что этот
человек стоял у истоков атомного проекта, известно мало. Лишь в
монографиях Станислава Пестова "Бомба. Тайны и страсти атомной
преисподней" и Н.Рубина "Лаврентий Берия. Мифы и реальность" даются
некоторые сведения об этом выдающемся ученом, который первым обратил
внимание советского руководства на необходимость возобновления работ по
созданию супероружия. Физикам имя его, конечно, известно: не бомбой
единой жил их коллега Флеров.
Работа над "урановым проектом" в довоенное время велась довольно
интенсивно. В 1940 году начальник научно-технического отделения внешней
разведки Леонид Квасников обнаружил, что в иностранных научных журналах
исчезли публикации по делению ядер урана. И дал задание резидентам в
ряде стран узнать, не ведутся ли исследования по созданию атомного
оружия. Но началась война и стало не до "уранового проекта". Хотя в
сентябре лондонский резидент получил документы о работе Уранового
комитета в Англии. Серьезный сигнал! Но до высшего руководства СССР он
доведен не был. Слишком сложно было в то время на фронтах. И работа
ученых была подчинена чисто прикладным задачам.
В июне призвали в армию молодого физика Г.Флерова - преподавателем в
Военно-воздушную академию. Однако мысли о цепной реакции его не
оставляли. И он вдруг тоже
заметил: исчезли все публикации по ядру. Как
и Квасникову, ему пришла в голову мысль: их засекретили. А раз так, то,
по всей видимости, исследовательские работы достигли такой стадии, когда
становится реальным применение ядерной энергии в военном деле. На дворе
был октябрь 1941 года. Ситуация на фронтах - критическая. Однако Флеров,
в отличие от Квасникова, решил действовать и написал письмо С.Кафтанову,
курировавшему в Государственном Комитете Обороны науку. А заодно и в
Академию наук Курчатову: "Считаю, - писал он, - что, как бы ни строилась
работа по физике в настоящее время, какие бы задачи не решались, работу
над проблемой урана нам нам нужно продолжать. Занимались этим вопросом в
Союзе с 1939 года, сделано было много, и я думаю, что не ошибусь, если
скажу, что в этом вопросе, пожалуй, мы даже опередили заграницу...
Основное, что отпугивает и отпугивало в этой проблеме, делает ее
фантастической, - это те возможности, которые представятся при удачном
решении задачи... ядерная бомба (небольшая по весу), взорвавшись,
например, где-нибудь в Берлине, сметет с лица земли весь город...
имеются сведения о том, что в Германии... в Англии также, по-видимому,
идет интенсивная работа".
Флеров предложил подготовку мероприятий по работе над этой проблемой
поручить ему, академику Капице, Арцимовичу, Алиханову, Алиханяну,
Курчатову и работникам Радиевого института. И просил отозвать четырех
сотрудников Физико-технического института из армии и перебросить
оборудование института. Далеко вперед смотрел молодой ученый: "История
делается сейчас на полях сражений, но не нужно забывать, что наука,
толкающая технику, вооружается в научно-исследовательских институтах,
лабораториях. Нужно помнить, что государство, первое осуществившее
ядерную бомбу, сможет диктовать всему миру свои условия, и сейчас
единственное, чем мы можем искупить свою ошибку - полугодовое безделье
-
это возобновление работ и проведение их в еще более широком масштабе,
чем это было до войны...", - писал он из Йошкар-Олы, куда была
эвакуирована Военно-воздушная академия.
Известно, что еще до этого письма физик осмелился обратиться с посланием
к самому Сталину. Но ответа не получил. А Кафтанов отреагировал.
Последовал вызов Флерова в Академию наук. Он прибыл в Казань, где
располагался эвакуированный ленинградский Физтех. Однако это не сдвинуло
дела с места. Казалось, что в тяжелейших условиях войны урановый проект
был явно неподъемен. Однако Флеров продолжает настаивать и в декабре
1941 года пишет теперь уже Курчатову. В письме он замечает, что все
бомбы, сброшенные англичанами на Берлин за последние шесть месяцев 41-го
года, могла бы заменить одна маленькая - атомная, куда более дешевая и
надежная. И приводит схему урановой бомбы. Именно такой, что разрушит
Нагасаки! В апреле 1942 года ученый вновь обращается с письмом к
Сталину: "Есть сведения, что этим вопросом, по-видимому, усиленно
занимаются за границей... решение этой задачи приведет к появлению
ядерной бомбы, эквивалентной 20-36 тысячам тонн взрывчатого вещества,
достаточного для полного уничтожения или Берлина, или Москвы - в
зависимости от того, в чьих руках эта бомба будет находиться. Однако
этот вопрос либо замалчивается, либо от него просто отмахиваются: уран
-
фантастика, кончится война - будем на свободе заниматься этим
вопросом... Считаю необходимым для решения вопроса созвать совещание в
составе академиков Иоффе, Ферсмана, Вавилова, Хлопина, Капицы, академика
АН УССР Лейпунского, профессоров Ландау, Алиханова, Курчатова, Харитона,
Зельдовича, докторов Мигдала, Гуревича, желателен также вызов Петржака.
Прошу для доклада 1 ч. 30 мин. Очень желательно, Иосиф Виссарионович,
Ваше присутствие - явное или неявное... Флеров Г.Н." Все эти ученые и
были впоследствии задействованы в атомном проекте. Берия,
контролировавший переписку Сталина, вызвал Флерова и предложил ему
исправить письмо, сделав его проще - Сталин не любит сложных технических
подробностей. Переписанное Флеровым письмо Сталина крайне
заинтересовало, хотя, в сущности, ничего нового в нем не содержалось.
Сталин вызвал Берию и попросил ознакомить с дополнительными
обстоятельствами дела. Берия был во всеоружии - разведка поработала
основательно, он сумел сообщить вождю, что работы по этому проекту
ведутся в Германии и США.
И даже в оккупированном немцами Харькове, в тамошнем Физтехе, Берии
долго пришлось убеждать Сталина бросить необходимые ресурсы для создания
собственной атомной бомбы. Фронт поглощал все, и Сталин боялся, что
отток средств на решение других проблем скажется на боевых возможностях
армии. И тянул с принятием решения. Если бы не эти затяжки, отмечают
исследователи, послевоенная история могла сложиться иначе...
А пока весной 42-го Берия создает при Государственном Комитете Обороны
консультативную группу, которая анализирует информацию из-за рубежа. И
вошли в нее специалисты, предложенные Флеровым. Возглавил ее академик
Иоффе. Но в феврале 1943 года случились события, резко изменившие
отношение к атомному проекту.
Советские разведчики из Норвегии и Англии сообщили, что английская
диверсионная группа совершила налет на завод тяжелой воды в норвежском
городке Веморке. Берия немедленно проинформировал Сталина, объяснив ему
вывод консультативной группы: тяжелая вода необходима для атомного
реактора, который, следовательно, у немцев есть или вот-вот будет.
Естественно, что для таких же целей эта вода требовалась англичанам и
американцам. Но больше всего Сталина задело, что англичане ему об этом
ничего не сообщили, хотя между странами существовала договоренность о
взаимном обмене разведывательной информацией. То, о чем писал молодой
ученый, подтверждалось...
...Немцы капитулировали под Сталинградом - исход войны стал очевиден. И
11 февраля 1943 года Сталин подписал постановление о начале
широкомасштабных работ над атомным проектом. Куратором от Политбюро был
назначен В.Молотов. Но фактически все нити сосредоточились в руках
Берии. На службу проекту была поставлена внешняя разведка СССР. Берия
заранее на свой страх и риск поставил задачу агентуре добывать сведения
об урановой бомбе в США. Решение было принято в критический момент войны
вопреки советам многих ученых, считавших, что на создание бомбы уйдет
10-12 лет. Но Сталин решение принял и даже выразил недовольство, что не
Академия наук, а лейтенант Флеров первым сделал вывод о развертывании
работ над атомным оружием на Западе. Но, как отмечают Олег Гордиевский и
Кристофер Эндрю, "в конце 1942 года Сталин, видимо, пришел к выводу, что
война может закончиться и без тотального разрушения фашистского
государства, и в этом случае Россия окажется лицом к лицу с послевоенной
Германией, располагающей атомным оружием. Однако лишь разведывательные
данные о работе союзников окончательно убедили советского лидера в
необходимости иметь свою атомную бомбу". (КГБ. Разведывательные операции
от Ленина до Горбачева. 1999).
А в США 13 августа 1942 года администрация утвердила "Мавхэттенский
проект" - колоссальный комплекс организационных,
научно-исследовательских, конструкторских и промышленно-технологических
работ, направленных на создание первых образцов атомного оружия. Щедрое
финансирование позволило масштабно и всесторонне развернуть дело. К его
осуществлению было привлечено больше людей, чем в ряды ЭКСПЕДИЦИОННОГО
КОРПУСА Эйзенхауэра во время ВЫСАДКИ СОЮЗНИЧЕСКИХ ВОЙСК ВО ФРАНЦИИ в
1944 году. Американцы затратили на этот проект в тысячу раз больше, чем
в свое время получили на свои ядерные исследования немецкие ученые..." -
отмечал Андрей Судоплатов.
Стратегия секретности, по признанию его руководителя, генерала Лесли
Гровса, сводилась к трем основным задачам: "Предотвратить попадание к
немцам сведений о нашей программе; сделать все возможное для того, чтобы
применение бомбы в войне было полностью неожиданным для противника, и,
насколько это возможно, сохранить в тайне от русских наши открытия и
детали наших проектов и заводов". Первые две задачи были решены. Третью
тайну американцам сохранить не удалось. Все детали проекта стали
известны советской разведке с момента их реализации.
©В.Люлечник
БОМБА
НАЧИНАЛАСЬ С ПИСЬМА
РОССИЯ И США: НАКАНУНЕ И В НАЧАЛЕ ВОЙНЫ
ВОЗВРАТ
|
|
|