К
150-ЛЕТИЮ со дня рождения
И.А.БУНИНА
1870-2020
1
«Темные аллеи» хорошо освещены:
словесная масляная живопись Бунина, кажется, достигает пределов.
Память работает интенсивно, отливы воспоминаний
окрашиваются янтарными тенями и перламутровыми оттенками:
оттенков у Бунина столько, что радуга покажется скупой.
…библейская, от царя Соломона, текущая соком эротика,
сгущающаяся в конкретных образах, с надрывом, трагическая,
великолепно-виноградная, пшеницей прорастающая в персонажей…
Трагизм
излома присущ многим повествованиям, которые, будучи краткими,
кажутся иногда чрезмерными: столько сердце не вместит…
«Генрих», «Галя Ганская»…
Очень дворянская литература - лишенная
спеси, но наполненная достоинством: пробы червонного золота.
Метафизического, конечно, хотя золотой цвет часто присутствует у
Бунина, различно переливаясь, перекликаясь с небесной бездной
- которая тоже -
не столько синяя, сколько золотая.
Кратко закипающий «Кавказ»,
пышные финальные фразы, бездна отчаяния, предшествующая
самоубийству.
Восточные мотивы необыкновенно яркие, и хотя больше об
Иудее, думается, что Бунину был близок мир суфиев
- тайна знания, погружающего все
глубже и глубже: к самому ядру жизни.
Бунин познавал его через детальные, настолько ни на кого не
похожие, описания мира, через эротику, смерть, которая не может
отменить счастья, испытанного на земле.
…и словно в ее запредельность и уводят «Тёмные аллеи»,
сияя ярко, широко, горячо…
2
Пряный аромат бунинских стихов!
Оттенки меда, пронизанного светом:
роскошного меда, только что изъятого из
сот, чуть отливающего зеленью; луга, полные разнообразным
цветением; но и - ароматы сушеных
трав, пучками подвешенные в магическом салоне: и сам-то Бунин
маг, жрец слова, могущественный мистагог!
О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счастье всюду. Может быть, оно -
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.
В бездонном небе легким белым краем
Встает, сияет облако. Давно
Слежу за ним… Мы мало видим, знаем,
А счастье только знающим дано.
Сад, облако…
Великолепные сочетания, отливающие перламутром простого
счастья - которого и был певцом И.Бунин.
Даже грустью продиктованные, одиночеством пропетые стихи
подразумевали подобную подоплеку:
Затоплю я камин, буду пить.
Хорошо бы собаку купить!
Мол, ничего не остается, и даже
покупка верной, пушистой под вопросом, но и здесь все вспыхивает
такими огнями, когда и одиночество доставляет удовольствие.
Грусть
всегда с нами: она слоится сложно за каждой мыслью, за любым
оттенком чувства…
А Бунин чувствовал реальность, как своеобразный
сейсмограф, улавливая малейшие ее цветовые, смысловые колебания.
И природа его - одушевленная, так
пышно развернувшая свои вековые письмена: о! они всюду
- не замечали, сколь кора дерева похожа
на надписи на праязыке?
Бунину более подходит осень, ибо элегичность ее точнее
соответствует густоте бунинских строк:
Осень. Чащи леса.
Мох сухих болот.
Озеро белесо.
Бледен небосвод.
Отцвели кувшинки,
И шафран отцвел.
Выбиты тропинки,
Лес и пуст, и гол.
Но сила пустого и голого леса велика, как пророчество.
Велики и стихи Бунина - даже небольшие по
объему: велики насыщенностью своей, особую речевой интонацией,
густотой слов.
И солнце духа мерцает над ними, заполняя счастьем все
пространство - все,
без остатка.
3
Алмазная грань - знак мастерства - блещет во
всех стихах Бунина.
Или почти во всех.
Как сплавляются грусть и нежность, одиночество, и игра огня…
Одиночество - капсула, из которой рождаются стихи, и что им
известность, коллективное действо: им, живущим и вибрирующим в
пространстве, пересекающимся с нашим, но отличным от нашего...
...есть пространство идей, мерцающих нежным хрусталем, и простор
стихов, где золотая пена заката льется
тайною мироздания.
В вечерний час, над степью мирной,
Когда закат над ней сиял,
Среди небес, стезей эфирной,
Вечерний ангел пролетал.
Он видел сумрак предзакатный, -
Уже синел вдали восток, -
И вдруг услышал он невнятный
Во ржах ребенка голосок.
Ангел столь же естественен в стихах, сколь невозможен в
будничности, повседневности, где заурядность зашкаливает, томит
- сознание поэта.
Бунин-пейзажист будто пишет не словами: сразу встают картины,
точно изъятые из чудес природы, из ее
грандиозного каталога; и все здесь отливается поэзией:
элегическая ли, византийская осень, широкошумная зима, густота
летнего настоя, весенние надежды; все знает и чувствует Бунин:
до последнего листка, до крошечной травинки.
О! он слышал звезды и воды - перезвоны
последней, течение, игра ряби на поверхности, будто сумма,
обеспечивающая функционирование жизни; Бунин! сама фамилия его
звучит медово, и пахнет терпкими травами, и богатство, которым
он дополнил поэзию, сложно исчислить в знакомых нам единицах.
4
Тихон и Кузьма…
Конец девятнадцатого века - впрочем,
начало двадцатого было похоже: ничто не предвещало тотального
раскордаша; а уж из деревни тем паче невозможно было увидеть
грозящего, огневого, заревого…
Ребята, растущие в деревеньке под названием Дурновка; когда
подрастают, дороги их, как ни странно, расходятся.
Наемный рабочий - Кузьма; Тихону же удается
идти более богатой тропой: умение, живущее в недрах сердца,
проявляется вдруг - и вот пожалуйста:
открывает маленький кабачок, снимает постоялый двор…
Скучно ли ткётся повествование?
Мережковский, чье сознание горело символами и знаками, столь
далекими от реальности, говорил, что использует деревню Бунина
вместо снотворного.
Частное мнение, какое не стоит слишком принимать всерьез,
но и сбрасывать со счетов тоже едва ли…
Бунинская проза строится на предельном сгущение: мало кому так
удавалось; и хоть колорит деревни преимущество сер и чёрен,
Бунин и тут находит многоцветье: когда не внешнее, тогда
внутреннее: в душах героев.
Состоятельный хозяин Тихон, наладивший свое
дело, покупает усадьбу; усадебная жизнь особенно волновала
Бунина: точно предчувствовал скорый ее
финал, постепенное отпадение ее в недра
истории.
Не было детей, жена рожала только мертвых:
обратная сторона обеспеченности что ли?
…счастья не обретают герои: даже примирившись, даже при условии
помощи; счастья нет - и оно рядом: вот
цветет всеми возможными цветами…
И «Деревня» цветеет -
в наши дни, не склонные к острому восприятию литературы, будет
восприниматься, как столетие назад: ярко, сочно, правдиво, точно,
великолепно…
5
Все вокруг мелькает -
деревья, люди на конях, и еле-еле видна дорожка впереди; всё
вокруг срывается антоновскими яблоками смысла: тугими, литыми…
Собаки гавкают, все мчится, нет никакой остановки; можно
ввалиться к соседу помещику, остаться у него на несколько дней.
«Антоновский яблоки» дают терпкие панорамы жизни, утраченной
давно; жизни - такой важной для Бунина,
столь наполнявшей его в юношеские годы…
Какие запахи были в доме у тетки Анны!
(Пруст с виртуозно-тянущимися на страницу фразами, Пруст в
русских переводах, исполненных великолепным Николаем Любимовым
вспоминается… и хорошо, и плохо: избыточность Бунина собирается
на меньшем объеме текста, сообщая читающему (разумеется, шкала
невозможна, просто ощущения) больше…)…
Шурин вспоминается, его рассказы об охоте…
Золотые антоновские яблоки, чье
благоухание отдает космосом, всегда таинственным и донельзя
манящим, вспыхивают на страницах мистическими шарами подлинной
сути жизни.
6
Избыточность цвета у Бунина: словно цвет
созидает формы мира, являясь основным строительным материалом
Творца; словно лучи разнообразных оттенков пронизывают все,
включая души людские.
Более строгая гамма у Куприна, хотя тоже переливается мир,
особенно в библейском своем аспекте,
играют красками - и виноградник, и счастье царя Соломона, что
завершится вот-вот, и будет сидеть царь, обдумывая осмысленность
яви.
Мир материален: но через внешнее к внутреннему идет движение
мыслей писателей, и Бунин, и Куприн достаточно расскажут о
разнообразном, людском, наполнят длинные галереи человеческими
типажами, и…кого тут только не будет.
Офицеры, священники, циркачи, нищие, странники, богатые, бедные,
мужики, пьяницы, атлеты…
Будут и животные: и белый пудель снова вызовет слёзную реакцию:
хоть у кого-то, а Чанг заставит сострадать -
и ему, и капитану…
Узлы, требующие выбора, как необходимости развязать их, будут
закручиваться сложно; но даже самоубийцы не порицание вызывают -
жалость.
Сила обстоятельств одолевает человеческие желания и возможности:
часто, рассчитывая на одно, оказываемся ввергнутыми в
последовательность движения дней, заставляющих довольствоваться
совершенно другим.
Сила обстоятельств не способна победить силу слова: в случае с
великими мастерами, родившимися в один год, и ныне наблюдающими
из запредельности творческих высот, как проводятся их юбилеи…
7
Столбовой дворянин мог только и увидеть
- взъярившуюся муть, разрывающую
пространство, уничтожающую жизнь вообще
- и в частности усадебную, столь
драгоценную Бунину, творящему «Окаянные дни».
Особый был аромат усадебной жизни: неспешный, достойный,
пронизанный сословностью…
Он был - и он исчез.
Всё исчезло.
Россия провалилась в проран: такой вывод из «Окаянных дней».
Дневник, залитый болью.
Кровоточащий - если не каждой строкой, то
каждым абзацем - точно.
Дневники часто представляли большую литературу: и ни злость, ни
мрачность тона не отменяют высот бунинской стилистики, его
великолепного языка, играющего самоцветами, не тускнеющими от
времени.
Мрачность усиливается - в концу книги всё,
кажется, совсем беспросветно, невозможно, невыносимо.
Страшно.
Не преодолеть.
…преодолеть ощущение можно только вспомнив, что это - один из
взглядов: есть и другие.
8
Господин из Сан-Франциско, как известно, не
достигнет своей цели…
Можно ли здесь увидеть метафизику? Лучевое -
через блистательный язык и образы -
проведенное утверждение о тщете
накоплений?
Исступленная работа господина из
Сан-Франциско, даже имени которого не осталось, не принесла ему
счастья Неаполя, Севильи и прочих роскошных мест мира, создав
повод для возникновения поэтического, прозаического, сверкающего
всеми красками перла.
Тяжко плывущий через гигантскую водную пустыню огромный корабль,
целая плавучая страна развлечений и исступленного, адского,
низового труда, обеспечивающего движение.
Финал схож с началом, только в трюме стоит скорбный, страшный
ящик.
Аппетит Бунина ко всем деталям мира, и бессчетным
его подробностям очень велик: словно страх пропустить хоть
что-то заставляет писателя вновь и вновь вглядываться,
вслушиваться, вчувствоваться, переводить в слова.
Густая, византийски роскошная ткань повествования; кажется, все
слова, существующие в языке, вмещены сюда.
И плывет корабль…
И так сложно добиться желаемого.
Особенно, если оно ничтожно.
…не просите у Царя Небесного земного навоза…
9
В рассказе «Учитель словесности» Юрий Нагибин
- сквозь волшебную призму собственного
мастерства - показывает детство Бунина:
через фрагмент оного так колоритно: что веришь -
изображение верно.
Упорный и малоодаренный, постоянно
пишущий провинциальный гимназический учитель, приглашающий к
себе мальчишку-гимназиста, в котором почувствовал литературные
способности, чтобы прочитать ему свой очередной рассказ
- с направлением.
Для словесника «мужицкая беллетристика» - мера мер, на которую
он ориентируется, для мальчишки - серое,
скучное словесное варево, лишенное
красоты и изящество: у него уже сформировалось собственные
- изрядной высоты -
восприятие литературы; и замечания, которые мальчишка делает
взрослому, поражают того - надо же так
тонко видеть, чувствовать, осязать реальность! Хотя и кажутся
бывшему бурсаку, рвущемуся к литературному признанью, чепухой
- если, по сути…
Мол, каким оттенком отсвечивает чернозем!
Или какого цвета головка у ласточки…
Есть разница: больше того - в подобной
точности и заключена та мера гармонии, которую, болеющий за
народное горе словесник, не может понять…
Мир избыточен, мир многообразен: его необходимо именно так
отображать - во всем многообразие: что не
исключает, конечно, боли за действительно ужасную долю
большинства.
Фамилия ученика - Бунин -
появляется только в финале, хотя читатель догадывается, о ком
речь сначала…
Сочный рассказ, колоритный, исполненный… отчасти в бунинской
манере; интересно, ретроспективно показывающий вызревание одного
из самых необычайных литературных даров русской словесности.
©
А.Балтин
НАЧАЛО
ВОЗВРАТ
№12,