ВОЗВРАТ                                       

   
  
Май 2013, №5      
   

      Документальное исследование____                              Яков Верховский, Валентина Тырмос    

  

          «ГОРОД  АНТОНЕСКУ»                               

Предыдущая публикация - 4 2013г.                
 

 

                                                                         «Вы слышали, что сказано древним: не убивай…»
                                                                                          «Новый Завет», «От Матфея».
                                                                                           Нагорная проповедь Иисуса Христа
- 21

 

                                         Действие седьмое:                         
                                     
Рождество Христово…


Транснистрия, 21 декабря 1941

             Мы понимаем, конечно, как трудно вам читать эту книгу.
             Но, поверьте, еще труднее писать ее.
            Все пережитое, почти забытое и похороненное, казалось, навеки, вдруг оживает и зловещей чередой проходит перед нашими глазами.
           Нет, нет, тогда, в ноябре 1941-го, мы не шли в том, гонимом из Дальника в Транснистрию, еврейском «конвое». Мальчику Янкале, как вы помните, после бойни на Дальнике, удалось бежать из того «конвоя». И теперь он около двух месяцев, до начала января 1942-го, будет прятаться в разграбленной квартире на Прохоровской, 11. А девочка Ролли, оставшаяся в живых после поджога школы на Новосельской и ужасов Тюрьмы на Люстдорфской дороге, теперь «надежно укрыта» на антресолях под потолком маленькой кухоньки в «несуществующей», якобы, квартире разрушенного бомбежкой дома на Софиевской, 17, и молодой отец ее Изя часами будет ей пересказывать романы Дюма и Джека Лондона.
            Нет, нет, мы не шли тогда в том «конвое».
            Случайно - не шли.
            Но могли бы идти.
            Как шли в таких же «конвоях» на Дальник, и в школу на Новосельской, и в тюрьму на Люстдорфской дороге.

            И вот сегодня, спустя семьдесят лет, мы снова идем.
            Идем в «конвое» в Транснистрию.
            И видим вокруг наших сверстников - друзей, и родных, и соседей.
            И слышим их плач. И чувствуем их боль, их страх.
            И вынуждены, как и они тогда, пройти этот путь до конца…

            Десятки тысяч евреев Одессы гонят из Дальника в Транснистрию. (1)
           Они идут, тащатся, плетутся. Вязнут в смешенной с талым снегом грязи, отстают от «конвоя», спотыкаются, падают.
            Жандармы пристреливают, добивают отставших, споткнувшихся, упавших.
            А то и так просто, от скуки, для развлечения, начинают палить в толпу без разбора или бить прикладами - по спинам, по головам.
            А что вы думаете, гнать день за днем жидовский «конвой» по этой, так ее пере так, «мама востра», Транснистрии - это что «лукру фрумоз» - приятная работа? Ни выспаться, ни пожрать, ни выпить, ни с бабой переспать по-человечески. Все на ногах, под дождем, под снегом. В лучшем случае, в грязной крестьянской избе. Поневоле «съедешь с катушек» и начнешь палить без разбора или махать прикладами по головам и спинам.
             Первыми жертвами становятся дети. И потерявшие рассудок матери еще долго будут нести на руках эти окоченевшие тельца, пока не лишатся сил, пока не свалятся в липкую жижу дороги, пока сердобольная на сей раз пуля не избавит их от страданий.
             Так прижимала к себе тело умершей маленькой Фирочки ее мама Гися Бейгельмахер, тщетно высматривая на обочине дороги место, где она могла бы оставить навеки свое дорогое дитя. Чтобы похоронить Фирочку (если это называется «похоронить»!), нужно было, хоть на минуту отстать от «конвоя». А Гися боялась отстать, боялась попасть под жандармскую пулю: при ней были еще двое живых детей, и она должна была их спасти, во что бы то ни стало. (2)

             Евреи Одессы идут, тащатся, плетутся по дорогам Транснистрии.
             День за днем, неделя за неделей…
            И даже у нас, знающих эту черную правду, возникает вопрос: да как это было возможно?
            Как было возможно прогнать по голой заснеженной степи 50 тысяч человек - женщин, детей, стариков - на расстояние в 150 километров?
              Без пищи, без воды.
              Без теплой одежды.
              Под снегом, под дождем…
              А в чем, собственно говоря, проблема?
              Все это уже было.
              Все это уже рутина: «конвой», маршрут, жандармы…
              И всё! И пошел. Первый пошел. Второй. Третий…
              По тысячи, по полторы, по пять тысяч, по девять тысяч человек.
              А дойдут? Да какое это имеет значение?
              Дойдут, не дойдут…
              Не дойдут, и прекрасно - меньше «работы» будет там, на месте.
              Евреи Одессы идут, тащатся, плетутся по дорогам Транснистрии.
              Едва передвигают ноги.
              Сегодня мы уже знаем: их гонят к Южному Бугу. В уезд, который пока еще носит имя «Кривое Озеро», но скоро его назовут Голта, и это страшное слово «Голта», как и вся Транснистрия, станет символом смерти.
              Евреев Одессы гонят к Бугу.
             Вначале вдоль мертвой железнодорожной ветки «Одесса-Березовка» до Березовки, потом уже практически без дороги, через Веселиново, Мостовое и Доманевку - в Богдановку.
              Богдановка…
              Говорят, удивительно живописное место на берегу Южного Буга, да и имя под стать: «Бог-дановка» - «Данная Богом».
             Сюда же, в Богдановку, еще месяц назад пригнали несколько тысяч евреев из Бессарабии и Буковины в надежде переправить их через Буг, в немецкую зону оккупации.

 
                                             Люди-фишки в «веселой» игре со смертью

              Эта «блестящая идея» отправки евреев к немцам давно занимала румын.
              Вначале, в июле-августе 1941-го, речь шла не о Буге, а о Днестре. Как только немцы вошли в Заднестровье, румыны тут же решили перегнать евреев за Днестр. И перегнали - 25 тысяч душ.
               Немцы были возмущены.
               Надо же, «доннер ветер»! Возня-то какая…
             Сколько-то, правда, они все-таки расстреляли - зачем же отказывать себе в удовольствии? А остальных потребовали забрать обратно.
               В этот принципиальный спор вмешались даже высшие инстанции: кондукатор Ион Антонеску, с одной стороны, и командующий 11-й германской армией генерал фон Шоберт, с другой. Антонеску требовал «перегонять» и апеллировал к германскому послу в Бухаресте фон Киллингеру. А Шоберт, в ответ, издал приказ, запрещающий «принимать», ссылаясь на то, что еврейские «конвои» мешают передвижению германских войск и препятствуют проведению военных операций.
             Румыны наплевали на этот приказ и 5 августа 1941-го попытались вновь «перегнать». На этот раз всего около трех тысяч. В Могилев.
              «Репеде, репеде!», - кричали румынские жандармы и гнали евреев прикладами по мосту через Днестр. Несчастные буквально мчались по мосту, стремясь поскорее добраться до другого, спасительного, берега.
               Но на «спасительном» берегу их уже ждали эсэсовцы из приданной 11-й германской армии Зондеркоммандо «SK-10b», и, «шнелль, шнелль!», гнали обратно. (3)
               Такая у них была «веселая игра» со смертью, где роль деревянных фишек исполняли живые люди. После каждого кона игры фишек становилось все меньше, а трупов, плывущих по водам Днестра, все больше.
              Немецким убийцам не впервой была такая игра. Они играли в нее еще в 1939-м. Только партнерами их были тогда, на удивление, не румыны, а русские. Вернее, советские.
               Вспомним прошлое. В 1939 году у Сталина была реальная возможность спасти от смерти более миллиона евреев: 29 сентября между Советским Союзом и гитлеровской Германией был подписан известный «Договор о дружбе и границах». По этому договору территория Польши была рассечена надвое и, как следствие этого, часть еврейского населения, около 1.300.000 человек, оказались под властью Гитлера, а другая часть, где-то 1.800.000 - в «сфере влияния» Сталина.
             Евреи, оказавшиеся в немецкой зоне оккупации, в страхе перед нацистами, естественно, пытались перебраться на советскую сторону. И вначале это было возможно. Но после подписания «Договора о дружбе», границу закрыли. Как свидетельствует один из еврейских беженцев, переживший эти события в Белостоке, «советская сторона стреляла по тем, кто пытался перейти границу, немецкая сторона, в свою очередь, стреляла по тем, кто пытался вернуться…» (4)
              Запрет перехода границы, как оказалось, касался только евреев, а люди других национальностей - немцы, украинцы, белорусы - могли это сделать вполне официально и беспрепятственно.
               Дело заключалось в том, что к «Договору о дружбе» прилагалось три секретнейших протокола и один из них, носящий имя «Конфиденциальный», как раз касался «обмена населением между двумя зонами оккупации». В соответствии с этим протоколом, лица германского происхождения имели возможность при желании переселиться в зону германской оккупации, а украинцы и белорусы - в зону советской.
                Лица еврейской национальности в протоколе не упоминались.
                Вот он, этот роковой «Конфиденциальный протокол». (5)

ИЗ КОНФИДЕНЦИАЛЬНОГО ПРОТОКОЛА

              Правительство СССР не будет создавать никаких препятствий на пути имперских граждан и других лиц германского происхождения, находящихся в сфере его влияния, если они пожелают переселиться в Германию или на территории, находящиеся в германской сфере влияния…
               Аналогичные обязательства принимаются Правительством Германии в отношении лиц украинского или белорусского происхождения, проживающих на территориях, находящихся под его юрисдикцией.

Москва, 28 сентября 1939г.

За Правительство Германии, И.Риббентроп
По уполномочию Правительства СССР, В.Молотов

              Удивление вызывает не то, что евреи не были упомянуты в конфиденциальном протоколе, а то, что воспрепятствовала этому советская сторона. Немцы, как раз, были очень заинтересованы в том, чтобы «вытолкнуть этих жидов к Сталину». Широкую известность получил случай, когда в том же 1939-м они пригнали колонну евреев к мосту через Буг у Сокала и объявили, что все, кто за 20 минут не окажутся на советском берегу (вплавь или через мост, неважно!), будут расстреляны.
              Буг в этом месте у своих истоков достаточно мелководен, и мост у Сокала был, видимо, небольшим. И все же, чтобы успеть пересечь его за 20 минут, евреи принялись бежать, а добежав, угодили в лапы советских солдат с винтовками наперевес.
              Они построили евреев в колонну и под конвоем погнали их через мост обратно, к немцам.
              Спустилась ночь. И начался новый кон «игры»: евреям теперь разрешили остаться на немецком берегу до 6 часов утра, после чего - расстрел.
              Что произошло с несчастными дальше, неизвестно.
              Говорят, что некоторые, несмотря на зимнее время, переплыли реку (?), и были арестованы советскими властями. Другим удалось как-то, скорее всего, временно, скрыться.
             Но немцев, видимо, не на шутку разозлила эта история, и в дело вмешался сам начальник штаба Верховного Главнокомандования фельдмаршал Вильгельм Кейтль. Он позвонил в Имперское Министерство иностранных дел - статс-секретарю барону Эрнесту фон Вайцзеккеру и пожаловался на русских союзников: «Изгнание евреев на русскую территорию не протекает так гладко, как ожидалось, На практике, например, дело происходило так, что в каком-то спокойном месте в лесу 1.000 евреев перегонялось через русскую границу, но в километрах 15 оттуда они возвращались с русским командиром во главе, пытавшимся заставить германского офицера допустить их обратно…»
              Кейтель, видимо, надеялся, что Вайцзеккер по своим дипломатическим каналам сможет повлиять на Сталина, и облегчит перегон евреев на советскую территорию.
              Вайцзеккер «повлиял». И Сталин «отреагировал».
              Но, отреагировал по-сталински.
           
 Он не только не стал «принимать» перегоняемых немцами евреев на свою территорию, но еще постарался многих, бежавших самостоятельно, «толкнуть» обратно.
              Удивительно, но в этой жуткой «игре» со смертью «игроки» постоянно менялись ролями и только «фишкам» была предназначена одна и та же роль.
               Тогда, в 1939-м, на границе с оккупированной гитлеровцами Польшей, «толкающей» стороной вначале служили немцы, а затем в дело вмешался Сталин и уже так «толкнул»!
              А в июле-августе 1941-го, не берегах Днестра «толкающей» стороной стали уже румыны, а немцы, как раз, были «принимающими».
               Но, неужели…
               Неужели же и на этот раз в игру вступит Сталин?
               Неужели же снова окажется «толкающей» стороной?
               Неужели «толкнет» евреев Одессы?
               И именно это станет причиной нашей личной трагедии?
              Причиной того, что Одесса превратится в мышеловку, что наши семьи не смогут эвакуироваться, и мы попадем в лапы «Красной собаки» Антонеску?
               Прежде чем завершить нашу грустную повесть о «фишках», позвольте рассказать вам один курьезный инцидент, который, при всем своем ужасе, быть может, заставит вас улыбнуться.

                                               Расписка, подтверждающая «расстрел»

                Курьезный этот инцидент, произошел в Транснистрии, в октябре 1941-го.
              Об нем поведал миру глубокоуважаемый губернатор Транснистрии профессор Георге Алексяну в 1946-м, на том самом процессе румынских военных преступников в Бухаресте, где он вместе со своими подельниками был приговорен к расстрелу.
                Итак, инцидент.
               Осенью 1941-го румыны, несмотря на все неудачи, постигшие их при попытках перегнать евреев к немцам, решили все-таки «попытать счастья» еще раз и «толкнуть этих жидов» за Буг.
                Первый «конвой» бессарабских евреев в составе 1.000 человек пересек Южный Буг в начале октября 1941-го по мосту, ведущему из Кривого Озера в город Первомайск. Немцы, на удивление, на сей раз евреев «приняли», и, как следовало ожидать, тут же их и прикончили.
               Ободренный неожиданным успехом, командир Пятого румынского жандармского батальона, ответственный за эту операцию подполковник Модест Исопеску, для закрепления этого триумфа, потребовал у немцев РАСПИСКУ, подтверждающую «прием и расстрел одной тысячи жидов».
                А немцы (можете себе представить!) дать такую расписку отказались.
(6)
               Об этой «вопиющей наглости» Исопеску, конечно, сразу же доложил губернатору. Алексяну был возмущен. Особенно тем, что немцы, оказывается, вместо того, чтобы прикончить жидов своими руками, наняли для убийства украинцев.
               Алексяну: «Когда я увидел, что немцы не дали расписку, я немедленно приказал приостановить отправку конвоев…»
             И такое провозглашает не полуграмотный жандарм Исопеску, а доктор международного права, профессор Бухарестского университета!
                Инцидент с распиской, каким бы абсурдным он не казался, имел два судьбоносных последствия.
              Во-первых, отправка «конвоев» за Буг прекратилась и значительное число пригнанных в Транснистрию евреев из Бессарабии, Буковины и Одессы было сосредоточено в районе Кривого Озера, и, во-вторых, префектом этого уезда был назначен тот самый жандармский подполковник Модест Изопеску, который так во время доложил губернатору о «наглости немцев».
                Подполковник Исопеску вошел в историю, как один из самых жестоких румынских убийц. На совести этого палача мучительная смерть около 170 тысяч евреев. (5)
                Сам он отправится в Ад в 1948-м.
                Палачи тоже смертны.

                                                                           Некролог

                Ушел от нас…
                Нет, конечно, не так.
                К счастью для человечества, нет сегодня среди живых человека по имени Модест Исопеску.
               «Домнуле» лейтенант-колонель (а по-нашему, подполковник) Модест Е.Исопеску родился 46 лет назад в маленьком забытом Б-ом буковинском селе Фрескаучи. И были у него, конечно, и мама, и папа, и даже старенькая бабушка, которая пекла для босоного чернявого Модика сладкие плацинды с кабаком.
                При взгляде на фотографию взрослого уже Исопеску трудно представить себе, что это убийца. Так, вполне обычный себе мужчина, даже, скажут некоторые, чем-то привлекательный.

                                                              
                                                     Подполковник Модест Е.Исопеску
                                                                      Бухарест, 1940

              Учиться Модике, как будто бы особенно не пришлось, но в жандармерии, куда по протекции дядьки ему удалось пристроится, он «пошел далеко», а с началом войны даже получил чин подполковника и назначение командиром Пятого жандармского батальона.
               Во главе этого Пятого жандармского (сотня профессиональных убийц на грузовиках) Исопеску вслед за солдатами 3-й румынской армии вошел в Кишинев. И именно он занимался организацией Кишиневского гетто, где, по словам военного коменданта города, жандармского полковника Думитру Тудосе, проявил и характер, и инициативу. Тот же полковник Тудосе, кстати, в дальнейшем рекомендовал присвоить Исопеску чин полковника.
Можно только гадать, почему это ходатайство не было удовлетворено, и Исопеску, несмотря на все свои «подвиги», до самого конца войны так и остался подполковником. Впрочем, если вы помните, его коллега Адольф Эйхман, тоже весьма «инициативный» товарищ, как и Исопеску, не был повышен в чине и до самого конца войны оставался оберштурмбаннфюрером.
              В средине августа 1941-го Исопеску вместе со своим батальоном перешел Днестр на территорию, которая вскоре получит имя «Транснистрия». Вначале он зверствовал в уезде Балта, а затем был послан в Кривое Озеро, где, как мы уже знаем, курировал перегон за Буг того самого «конвоя» бессарабских евреев и пытался выудить у немцев расписку, подтверждающую их убийство.
            Губернатор Транснистрии Алексяну оценил «деловые качества» командира жандармов и 7 октября 1941-го назначил этого полуграмотного и жестокого человека префектом уезда Кривое Озеро.
             Исопеску оставался на этом посту до марта 1944-го, а затем был арестован новым румынским правительством и, как военный преступник, осужден Народным судом к смертной казни (Дело № 221/945, Бухарест, 10 мая 1948).
             Но «сердобольный» король Михай Первый (и последний) в этом, как и во многих подобных случаях, заменил смертную казнь на «пожизненное»…
             Исопеску действительно «прожил» в заключении до самой своей смерти, только…
             Только случилась она, эта смерть, как то слишком скоро и неожиданно…
             Исопеску умер в тюрьме «Aiud», по болезни, 17 октября 1948 года.

                        
                                                            Мартиролог тюрьмы «Aiud»
                                 
              Регистрация смерти Модеста Е.Исопеску

             Убийца умер.
             «По болезни», или по другой причине, какая разница.
            Только, на наш взгляд, даже эта его безвременная смерть, слишком незначительная плата за те три года «счастья», которое он испытал на посту префекта.

 
                                                            «Счастье» по Исопеску

           Все эти чудовищные три года префект Модест Исопеску был единоличным правителем уезда, фактически, богом, во власти которого была жизнь и смерть. Он мучил, насиловал, убивал и получал от этого огромное садистское удовольствие.
           И можно только удивляться человеческой природе: этот серийный убийца и сексуальный маньяк был преданным мужем и искренне любил свою жену Летицию. Получив пост префекта, он, прежде всего, просит разрешения у губернатора привезти в Транснистрию Литицию. Она, бедняжка, пишет он Алексяну, ютится в Черновцах в одной маленькой съемной комнатке, поскольку их собственная шикарная квартира, принадлежала в прошлом каким-то жидам и, как таковая, была конфискована государством.
             Алексяну разрешил.
            И вот 4 ноября 1941 года домна Литиция Исопеску со всей помпой прибыла в столицу уезда, Кривое Озеро, и поселилась в их новом красивом доме, который, случайно, в прошлом, тоже принадлежал «каким-то жидам».
             Дом Литиции понравился, а вот название столицы…
            Ну, как написать друзьям и знакомым в Бухарест: «Я живу в Кривом Озере». Да ведь засмеют!
            И уже через день после приезда Литиции, 6 ноября 1941-го, Исопеску снова пишет губернатору и предлагает переименовать столицу.
            Пусть она называется «Голта».
            Так, как называлась когда-то, в царские времена.
            Итак, Голта.
           «Царством смерти» окрестит ее известный израильский исследователь Катастрофы Жан Анчел.
           Первая леди «Царства смерти», домна Литиция Исопеску, расположилась с комфортом. Она устраивала «светские» приемы для многочисленных гостей. Посещала местный кинотеатр, где начала выступать группа каких-то актеров. Часто бывала в срочно отремонтированной церкви, где на румынском языке вел службу присланный из Бухареста батюшка Ион Серву. И даже занималась благотворительностью: раздавала беднякам одежду, несколько, правда, подпорченную дырками от пуль и пятнами крови.
             Всю домашнюю работу за нее выполняли пригнанные для этой цели в Голту жиды: поломойки, стряпухи, прачки, четыре портнихи - две для пошива исподнего белья и две мастерицы элегантной верхней одежды, один меховщик, один сапожник и много других, необходимых в хозяйстве людишек. Всех их оторвали от семей и поселили в одном, окрашенном почему-то красной краской, доме, получившем название гетто.
              И потекла жизнь, благополучная, сытая, можно сказать, даже радостная.
             А параллельно с этой радостной жизнью, в нескольких километрах от нее, пересекаясь и не пересекаясь с ней, текла другая…
              Нет, нет, не жизнь…
              В нескольких километрах от этой радостной жизни царствовала… смерть.
 

                                                                 Царство смерти

             К средине ноября 1941-го из Бессарабии и Северной Буковины в Транснистрию перегнали порядка 175 тысяч евреев. (7)
            Последний «конвой» пересек Днестр 17 ноября 1941-го, а 9 декабря Антонеску доложили, что «очистка освобожденных территорий» практически закончена.
             Часть из этих евреев попала в Голту, но большинство остались на Севере, в лагерях и гетто трех уездов: Могилев, Тигина и Балта.
             Условия жизни в этих так называемых гетто были чудовищными. Холод, голод, отсутствие денег, одежды, медикаментов…
             Слухи об этом ужасе доходили до Бухареста, и лидеры еврейской общины, надо отдать им должное, делали все возможное для того, чтобы помочь своим братьям. И главный раввин Румынии Шафран, и председатель федерации Фильдерман вновь «звонили во все колокола», обращаясь с письмами, со слезами и с … деньгами, и к королеве-матери Елене, и к папскому нунцию Кассуло, и даже напрямик к Антонеску. (8)
             Видимо, их усилия достигли цели: 17 декабря 1941 года, поздней ночью, в метель, адъютант королевы-матери принес, наконец, Шафрану официальное разрешение на отправку помощи. И немедленно в гетто Транснистрии - в Балту и Бершадь, в Могилев и Копайгород, в Джурин и Шаргород - потекли деньги, продукты питания, теплая одежда, медикаменты и даже уголь для отопления и инструмент для ремесленников.
             Общая стоимость помощи, как говорят, составила по тем временам огромную сумму - около 400 тысяч долларов. Большую часть этих денег собрала еврейская община «Регата», которая, к счастью, и в эти страшные времена имела такую возможность. Около 50 тысяч долларов прислали американские евреи. И даже Папа Пий XII расщедрился и передал через Кассуло для погибающих евреев аж 2,5 (две с половиной!) тысячи долларов.
            Если брать за основу данные, приведенные Жаном Анчелом, а это, несомненно, наиболее достоверные цифры, полученные из рапортов самих румынских убийц, то общее число евреев (местных и депортированных), скопившихся осенью и зимой 1941-1942 годов на территории Транснистрии, составляло около 440 тысяч человек.
             Из них уничтожено было 73,5%.
            В живых осталось примерно 120 тысяч, в основном на севере Транснистрии. И немалую роль в спасении жизни этих людей сыграла помощь, которую они получили из Бухареста. Эта помощь дала им возможность создать больницы, общественные кухни, приюты для оставшихся сиротами детей…
             Только …
            Только удивительно, что вся эта суета, и письма, и слезы, и деньги, и королева, и папский нунций - все это касалось только евреев Бессарабии и Северной Буковины.
             А о евреях Одессы никто и не вспомнил.
             Мы, евреи Одессы, мы, дети Одессы, как будто и не существовали.
             Не мерзли, не голодали, не умирали.
            Нас не вешали на Александровском проспекте, не сжигали живыми в школе на Новосельской, не расстреливали на Дальнике, не гнали, как скот, на муки и смерть в Богдановку.
              И речь здесь не о деньгах, не о продуктах питания или медикаментах.
             Речь идет только о голосе, одном единственном голосе, поданном в нашу защиту. О каком-нибудь письме, что ли. Типа посланного одесским префектом Пыньтей в Бухарест.
              Но, нет…
              О евреях Одессы никто не вспомнил.
             Гетто Богдановки в списках получателей помощи еврейской общины Румынии не значилось…
            Первый «конвой» одесских евреев из Дальника - 9.000 человек - пригнали в Богдановку в начале ноября.
            Людей разместили не в селе Богдановка, как можно было предположить, а на лишенной жилых строений территории свиносовхоза. Удобство этой территории заключалось в том, что на ней стояло два десятка свинарников, вполне пригодных, с точки зрения румын, для содержания евреев, и вся она была ограждена забором из колючей проволоки с охранной будкой у единственных, тоже проволочных, ворот.
              Ну чем не гетто?
            К приходу одесситов здесь уже находились 28 тысяч евреев, пригнанных из Бессарабии и Буковины. Правда около 10 тысяч из них уже успели умереть, и все они, живые и мертвые вместе, заполняли свинарники.
             Вряд ли вы представляете себе, что собой представлял богдановский свинарник: грязный полуразрушенный барак, разделенный чем-то наподобие узкого коридора, с двух сторон которого фанерные перегородки, создавали небольшие загоны для свиней. Бетонный пол устлан прелой давно нечищеной от навоза соломой, а через весь коридор - канава для стока нечистот.
              Все свиные загоны, и канава тоже, теперь были забиты людьми, лежащими на соломе вперемежку с трупами, и почти не отличались от них. Туда же втиснулись и евреи, пригнанные из Дальника.
            Говорят, что за место в свинарнике дрались не на шутку. Доходило до смертоубийства. И те, кто не смог попасть в свинарник, оставались умирать на морозе - в каких-то летних шалашах для свиней, или просто под открытым небом. Пищи не было никакой, и слабые попытки добыть качан капусты у местных жителей, подходивших иногда к забору, оканчивались обычно расстрелом. Многие гибли от голода, другие замерзали, третьи умирали от тифа или дизентерии.
              Жандармы, охранявшие гетто, боялись прикасаться к трупам и отказывались зарывать их, а сами евреи были слишком слабы, чтобы хоронить своих близких. И только обезумевшие матери вгрызались окровавленными ногтями в мерзлую землю, чтобы хоть горсткой этой земли укрыть своих уснувших навек малышей.
            Префект Модест Исопеску был не робкой души человек. Но даже он, посетив свиносовхоз, пришел в ужас.
             Что делать со всей этой массой?
             А тут, как стало ему известно, в Богдановку гонят еще 40 тысяч (!) жидов из Одессы. Со дня на день они будут здесь!
             Пылая злобой, Исопеску пишет письмо Алексяну:

ИЗ ПИСЬМА ИСОПЕСКУ
Губернатору Транснистрии

Тирасполь, 13 ноября 1941

             Имею честь доложить.
             При вступлении в должность, я нашел здесь большое скопление жидов, согнанных из окрестных сел и пригнанных из-за Днестра…
             В Вазовке около 15.000, в Кривом Озере и в Богдановке примерно по 1.500.
             В Вазовке был тиф, и уже умерли примерно 8.000 вместе с теми, которые умерли от голода. Жидов из Вазовки и из Кривого Озера мы перегнали в Богдановку и расположили в свинарниках местного свиносовхоза.
             Но еще до прибытия этих жидов, сюда пригнали 9.000 жидов из Одессы.
[Здесь и далее выделено нами. - Авт.]
             Так что, на сегодняшний день, в Богдановке находятся 18.000 жидов, запертых в свинарниках, где едва умещались 7.000 свиней.
            
Местный примарь и руководство свиносовхоза пришли в отчаянье, так как им стало известно, что в дороге еще 40.000 жидов из Одессы.
           
 Свинарники не могут вместить всех жидов, и те, которые наруже, убивают тех, которые внутри, чтобы занять их место. Полицейские и жандармы не успевают закапывать трупы, и, поскольку воды Буга используются для питья, очень скоро по всей округе может распространиться эпидемия. Большинство жидов здесь больны туберкулезом и страдают от тифа и дизентерии.
             Для того, чтоб зараза не распространилась, я прошу вас срочно дать указание не присылать сюда больше жидов.
             Тех, которые уже здесь, я надеюсь в скором времени переслать за Буг, так что у нас будет чистый воздух. Но, чтобы его не загадили вновь, убедительно прошу не присылать новые конвои.

              Префект, лт. кол. Исоп.

                                                 
                                                                 Префект, лт. кол. Исоп.
                                                                Копия письма Исопеску

                                                                 Голта, 13 ноября 1941
                                                                Личный архив авторов.

             Хамское, надо сказать, послание.
             Без обращения: «Господин профессор» и прочее…
            Без выражения преданности в конце: «Искренне Ваш…», или что-либо подобное. Просто: «Префект» и закорючка, вместо имени отправителя.
           И все же, это письмо, несмотря на его чудовищность, дает нам бесценный фактический материал и право утверждать, что после бойни на Дальнике в Транснистрию погнали около 50 тысяч евреев Одессы.
             Не 12, и не 15, и даже не 25, как утверждают некоторые историки, а 50!
            Исопеску, правда, называет цифру 49 - «вначале 9 тысяч жидов, а затем еще 40 тысяч». Но это те, кто прибыл в Богдановку после всех тягот 20-дневного пути, где многие, не выдержав его, погибли или были убиты, а, вместо них, в «конвои» влились другие - местные евреи. Так что, названная цифра, 50 тысяч человек, выглядит вполне убедительной, тем более, что ее не раз называл и Жан Анчел.
           Алексяну на письмо не ответил и ничего, как видно, не предпринял, чтобы предотвратить прибытие евреев Одессы. К средине декабря все 40 тысяч притащились в Богдановку, и были загнаны за колючую проволоку Богдановского свиносовхоза.
             О том, что произошло с ними дальше, есть много различных свидетельств, но самым достоверным, на наш взгляд, является докладная записка Одесского обкома партии, подписанная одним из влиятельнейших партийных функционеров города - Первым секретарем обкома партии товарищем Колыбановым.
           Мы называем этот примечательный документ «Сказкой о мирных советских гражданах».

                                           «Сказка о мирных советских гражданах»

             Учитывая особую важность документа, приведем его «шапку» полностью: «Докладная записка, сводный реестр и обобщенные данные областной комиссии в Чрезвычайную Государственную комиссию об ущербе и жертвах, причиненных фашистскими оккупантами не территории области в период Великой Отечественной войны (1941-1944 гг.)».
        
         [Партийный архив Одесского обкома Компартии Украины. Фонд II, опись II. Дело 52, начато 1 сентября 1944г., окончено 31 декабря 1944г.]

             Как следует из этой примечательной «шапки», докладная записка посвящена «жертвам фашистских оккупантов на территории области» и, следовательно, должна была бы вести речь о сотнях тысяч евреев, уничтоженных оккупантами.
            
Ан, нет!
            
О евреях в записке, как раз, нет ни слова.
           
 И речь в ней идет только о … «мирных советских гражданах».
           
Но сначала несколько слов о человеке, подписавшем эту записку, о товарище Колыбанове.

                                              
                                                      Политическое и военное руководство
                                                       Одесского Оборонительного района
                                                    Первый справа - Анатолий Колыбанов
                                       В центре - командующий ООР, контр-адмирал Жуков
         
                                                            Одесса, осень 1941

               С Колыбановым вы уже «познакомились».
               Это тот самый Анатолий Колыбанов, достаточно молодой еще, 40-летний мужик, бывший чекист, не сумевший закончить даже рабфак, который во время осады города был, фактически, полным хозяином всей Одесской области - Первым секретарем обкома партии.
             Именно он, Колыбанов (по заданию партии, конечно), превратил Одессу в мышеловку для евреев, «не подлежащих эвакуации».
              И, как следствие этого, именно он несет личную ответственность за гибель евреев Одессы и, в частности, за уничтожение тех, кто после бойни на Дальнике был угнан в Богдановку.
             Тогда, в октябре 1941-го, Колыбанов «драпанул» из города и всю войну «ковал победу» в глубоком тылу, в Казани, на посту (вы не поверите!) первого секретаря Татарского обкома партии.
              Ну, что ж, как видно, первый секретарь - всегда первый секретарь!
              Весной 1944-го он вернулся в освобожденную Одессу и снова занял свой пост (как вы догадались?) первого секретаря.
             И, по совместительству, еще один стратегический пост: председателя Одесской областной комиссии по расследованию злодеяний и учету ущерба, нанесенного немецко-румынскими захватчиками.
             В этом он повторил «цирковое сальто», которое по воле Сталина проделал Николай Шверник, превратившийся из председателя «Совета по эвакуации» в председателя «Комиссии по расследованию злодеяний».
            Забавно, но факт пребывания Колыбанова на посту председателя комиссии по расследованию злодеяний нигде, ни в каких его «жизнеописаниях», не озвучен. Стыдился он этого, что ли?
             Но мы разыскали в архивах его собственноручную подпись на актах, составленных этой комиссией, где также указан и его титул.

                                                    
                                                 Копия первой страницы подшивки актов,
                                                  подтверждающих злодеяния оккупантов
                                                              в Ворошиловском районе
                                                                        Одесса, 1944

            Заняв этот ответственный пост, хозяин области со всей своей возродившейся энергией занялся расследованием злодеяний. С этой целью в сентябре 1944-го он отправился на место «совершения злодеяний», в теперь уже бывшую Транснистрию во главе весьма авторитетной комиссии, включавшую следователей МГБ, судебно-медицинских экспертов, патологоанатомов, священнослужителей и даже специально прибывшего из Москвы члена ЧГК - военного юриста академика Ильи Трайнина.
            Комиссия Колыбанова детально изучила все обстоятельства массового убийства евреев, совершенного в Богдановской Яме, разрыла захоронения, пересчитала трупы, опросила многочисленных свидетелей - жителей села Богдановка и, кроме этого, воспользовалась данными предварительного расследования, проведенного, так сказать, по горячим следам - в мае 1944-го группой профессиональных экспертов.
             Результаты работы комиссии, в виде вышеуказанной «докладной», на 55 листах, были представлены 31 декабря 1944 года в ЧГК.
           
 Трудно сказать, как повлияло на членов комиссии то, что пришлось лицезреть им в разрытой Богдановкой Яме. Но основные «претензии» их к оккупантам, на удивление, оказались связанны не со злодеяниями, которые они как бы призваны были расследовать, а с грабежом и с так называемой «руманизацией» Одессы и области.
            Далее докладная в ярких красках рисует пытки, которым подвергались «мирные советские граждане», и, чтобы не было уж никаких сомнений в национальностях этих граждан, перечисляет их: русские, украинцы и молдаване.
             Но вот, наконец, и раздел, касающийся собственно уничтожения.
             Вот тут, наверняка, речь пойдет о евреях.
             Но, нет, евреи и здесь не упоминаются.
           
 Впрочем, так это было в те дни: во всех официальных документах, во всех газетных статьях и даже (на удивление!) в протоколах опросов свидетелей - полуграмотных сельских бабушек и дедов, - слово «евреи» заменялось затушевывающим его эвфимизмом - «мирные советские граждане». Случалось, что в тексте особо подчеркивалась нееврейская национальность этих «граждан», и даже приводились явно русские или украинские фамилии.

                                    
                                                       Разрытая могила убитых оккупантами
                                                              мирных советских граждан.
                                                                       Село Богдановка.

                
                      [Сборник «Одесса в Великой Отечественной войне», Одесса, 1949]

             Так и в докладной Колыбанова приведены несколько имен и фамилий, якобы, опознанных трупов: рабочие одесского порта братья Петр и Михаил Емельяновы, рабочие государственной мельницы Колесниковы Григорий и Анна, студент 5-го Медицинского института Горячев Василий Дмитриевич, инженер-механик Сологуп Петр Степанович, Белоконь Елена, Федоренко Таисия и так далее, и так далее.
              И ни одного еврейского имени.
              Ни одной еврейской фамилии.
              В числе 54 тысяч уничтоженных - ни одного еврея…
            А вот в списке погибших в Богдановке, составленном Леонидом Дусманом, приведены совсем другие имена и другие фамилии. (9)
              Особенно страшно звучат детские.
              Вот одна из таких записей.
             В Богдановской Яме погибли четверо детей по фамилии Пекер: 13-летний Мишка, 10-летний Семка, 8-летняя Ханци и 2-летний Моничка.
             Рядом с этими детскими именами нет ни одного взрослого по фамилии Пекер, ни отца, ни матери, ни бабушки.
              Как добрались они, эти четверо, до Богдановки?
              Кто нес на руках всю дорогу двухлетнего Моничку?
              Неужели, тринадцатилетний брат его, Мишка?
              Да, наверное, Мишка.
              Наверное, Мишка нес Моничку всю дорогу.
              И донес до конца. Сохранил, не дал умереть, от голода, от болезни.
              Уберег от приклада конвойного.
              А дальше не смог.
             И так, с маленьким Моничкой на руках, ведя за собою Семку и Ханци, пошел на смерть к Яме.
              В списке Дусмана у имени Монички помета: «расстрелян».
              Но, нет, вряд ли на Моничку убийцы потратили пулю.
              Скорей всего, Мишка не выпустил брата из рук.
              Скорей всего, вместе с ним стал на колени у края обрыва и, получив пулю в затылок, вместе с ним скатился в костер.
              Мир праху твоему, Мишка…
             Но почему, скажите на милость, убитых евреев нужно было называть «мирными советскими гражданами»?
              Что в этом слове - «евреи» - такого крамольного?
             Почему полуграмотные сельские бабушки и деды, для которых гораздо привычнее слово «еврэи» или «жиды», все, как один, в своих показаниях называют погибших «мирными советскими гражданами»?
              Неужели на этот счет был дан особый приказ из самой высокой инстанции?..
              Но если абстрагироваться от лицемерного эвфимизма - «мирные советские граждане», то докладная записка Одесского обкома партии производит довольно серьезное впечатление, и все, приведенные в ней, факты, видимо, подлинны.
             Но мы в своей работе над книгой, кроме этой докладной, использовали еще несколько уникальнейших документов.
               Это не свидетельства очевидцев трагедии.
              Это свидетельства ее жертв - евреев, находившихся на дне Богдановской Ямы и оставшихся в живых.
               Вы спросите, как это возможно?
               Как могли они выжить?
               Они выжили потому, что были «мортусами».

 
                                                   Мортусы, как свидетели обвинения

               Мортусы…
               Какое мрачное слово…
               Мортусами издавна называли людей связанных с уборкой трупов.
              Во время чумы в Европе по улицам городов разъезжали команды мортусов, поднимая крюками лежащие на земле трупы и укладывая их на повозки.

                                      
                                                         Старинная английская гравюра.
                                                             Мортусы собирают трупы.
                                                                    Лондон, 18-й век

             Прохожие предпочитали с мортусами не встречаться. Завернутые в черные просмоленные плащи, они вызывали мистический ужас и были действительно опасны. На эту роль назначали обычно приговоренных к смертной казни преступников, для которых совершить убийство практически ничего не стоило. Ну а, кроме того, прикасаясь к зараженным чумой трупам, они и сами становились источником смертельной заразы.
              В Богдановке мортусами служили евреи.
             Самые молодые и сильные: 127 мужчин, 49 женщин и одна 15-летняя девочка, по имени Эстер.
            Мужчины, стоя по колено в крови на дне Богдановской Ямы, должны были стаскивать с обрыва застрявшие там трупы и сбрасывать их в костер. А женщинам была предназначена другая, еще более ужасная (если это возможно!), «работа».
             Большую часть мортусов в конце концов расстреляли, но некоторые остались в живых и дали свидетельские показания.
              В наших руках два таких свидетельства.
             Одно из них принадлежит молодому мужчине, 32-летнему Филиппу Климову, другое - женщине, 34-летней Мане Фельдман.
             Читая эти свидетельства, данные в мае 1944 года, когда пепел костра на дне Богдановской Ямы еще не совсем остыл, испытываешь такой ужас, как будто бы сам стоишь по колено в крови на этом дне, или же сам горишь на этом костре.
               Мы постараемся оградить вас, друзья, от этого тягостного ощущения и рассказать о происходившем отстраненно, елико возможно, конечно.
              Но прежде чем начать наш рассказ, мы хотим познакомить вас с еще одним свидетелем. Он не был мортусом в полном смысле этого слова, поскольку не принимал участия в сожжении трупов, но мы считаем его таковым, и вскоре вы узнаете, почему.
               Имя этого 34-летнего ражего мужика, украинца по национальности - Карп Шевчук. Родился он и прожил всю свою пьяную жизнь в селе Богдановка, а во время оккупации занимал должность заведующего хозяйством свиносовхоза, заменяя бежавшего в тыл директора и являясь, de facto, «хозяином»… нет, не свиносовхоза, а чудовищного лагеря уничтожения, расположенного на территории свиносовхоза.
              Это именно о нем, о Карпе, упоминал Исопеску в своем письме к Алексяну 13 ноября 1941-го: «Местный примарь и руководитель свиносовхоза пришли в отчаянье, так как им стало известно, что в дороге еще 40.000 жидов из Одессы…»
            Будучи «руководителем» свиносовхоза, Карп сотрудничал с оккупантами и, несомненно, принимал участие в происходившем. И только немного странно, что после освобождения Транснистрии, этот самый Карп «пошел на повышение» и стал теперь уже de jure директором Богдановского свиносовхоза, запустив в свинарники, «очищенные» от евреев, как и положено, свиней.
              Свидетельство Карпа поистине уникально.
              Уж он то, Карп, доподлинно знал, «как это все там было».    
 

Библиография

(1) Jean Ancel, «Transnistria», «ATLAS», Bucuresti, 1987
(2) Из интервью с Юрой Кармели, Израиль, Натания, 2007. Личный архив авторов.
(3) С. Шварц, «Евреи в Советском Союзе с начала Второй Мировой войны». Нью-Йорк, 1966
(4) «СССР-Германия: 1939». Документы и материалы. «Мокслас», Вильнюс, 1989
(5) Копия стенограммы допроса Алексяну. Процесс румынских военных преступников. Бухарест. 14 апреля 1946. Государственный архив Румынии, 40010, т.43, л.245
(6) Архив Одесского Обкома КП Украины. Ф.II, оп.16, д.13, л.26
(7) Яков Верховский, Валентина Тырмос, «К вопросу о Транснистрии», «Секрет», № 868, 19-25 декабря 2010
(8) אלכסנדר שפרן, ''אל מול פני הסערה ,יד ושם, ירושלים, 1990
(9) Леонид Дусман, «Помни! Не повтори!». «Друк», Одесса, 2001


                                                                                                       © Я.Верховский, В.Тырмос

                                                               Продолжение следует

НАЧАЛО                                                                                                                                                                   ВОЗВРАТ

                                    Об авторах и их предыдущих публикациях  в Тематическом указателе в рубрике "История"