ВОЗВРАТ                                             

 
      
Май 2010, №5         
     
Эссе________________________________________                                                                       Виктор Власов        
Педагоги                                  

                     

Н. М. Трегубову,   
члену Союза писателей России

 Е. Г. Голенковой

завучу по УВР школы №77 г.Омска, учителю русского языка

посвящается.        

    Несколько тысячелетий назад вместе с человеком на земле возникла культура. Древние греки и римляне чтили совершенствование духа и тела как своих богов, императоров и полководцев. Человек, не славивший философию и физические упражнения, наказывался презрением. Проходя нелёгкую школу и трудности эпох, индивиды становились высшими существами - сильными личностями, мастерами разных сфер деятельности, обладателями совершенных навыков. Их дети имели особое воспитание, а также эталон мышления, сочетавший в себе не только собственное мнение, но бесконечное терпение к другому. Кем являлись носители того безграничного терпения, которое воспитало не одно поколение великих людей? Педагогами. Являющиеся творцами по природе, они несли и несут обществу небывалую пользу, ведь самое трудное учиться или учить другого. Вклад их соизмерим разве что с количеством капель выпадающих в ливень.
             История помнит целую плеяду наставников и не только тех, кто учили наукам, но и воспитывал прекрасных стихотворцев и писателей. Они выдвигали теории, представившие новейшую и лучшую канву, на которой фантазия людей вышивала свои узоры и открывала миру новые сокровища событий, простые, но великие истины, а также персонажей, рисованных с настоящих людей разных эпох. Скромные занятия тех и других превращались в нечто большее, чем развлечение и отдых для души, они открывали людям скрытые широты времени. Речь пойдёт о двух педагогах во истину стремящихся обучить молодёжь, вложить в неё то драгоценное, чем делится лишь человек души, своими знаниями и умением. Два педагога, столь разные, как вода и пламень, но каждый на своем месте прикладывающий массу сил для  воспитания человека. Писатель и учитель.

 В литературное объединение я пришёл обиженным человеком, рассерженным на всех и вся. Бури скверных эмоций, негодования срубали каждый день, когда садился за компьютер. И только Он помог поверить в себя, постепенно и правильно реализовывать мои сомнительные способности. Добрый сутулый старик коренастого сложения с большой головой, белой, как лунь. Взгляд его - тёмно-карий, не то строгий, не то шутливый, меняющийся, словно у кота. Лицо - крупное, помятое временем долгих трудовых лет молотобойца-машиниста. Мелкие островки не выбритой щетины на щеках и подбородке темнеют и придают свирепый вид. Но широкая улыбка вызывает восторг и доверие, точно к ребёнку. Руки писателя - крепкие, жилистые, что у борца. Он выделяется своей старенькой одеждой и тростью с медным набалдашником. Внешне чем-то смахивает  на самурая-пилигрима.
 
           Невзирая на немалые годы, он шагает быстро и твёрдо, несёт тяжёлую сумку с множеством книг и журналов, которые часто присылают друзья из разных городов. Вокруг себя он собирает много учеников и друзей. Они всегда ждут наставника с нетерпением, надеются, что рассудит, облагородит их творения. При встрече на одних он смотрит снисходительно, на других - испытующе и гордо. Расположение духа зависит от качества рукописей, над которыми дома пропадает днями напролёт. Творения, исполненные изящества и простоты одновременно, получают тёплые отзывы. Интересная рукопись, он - хвалит, крепко пожимая руку, плохая - выливает ушат ледяной воды - критики. Особенно страшен ледник студящего уши града критики, который грозно сходит из уст и чётко врезается в голову. Никогда не знаешь, понравится ли ему твоё творение или нет. Мнение его столь непредсказуемо, как прогноз поздней осенью: воздух высушивает влажную землю досуха, а через полчаса она снова становится мокрой.
 
            На третьем этаже в зале КПРФ на фоне огромной картины Ленина, написанной на стене, он вдохновенно объясняет. Между преодолением страха высоты и нежеланием браться за дело как следует, проходит одна и та же грань. Она зыбкая и малейшая оплошность отражается на качестве труда. Поэт или писатель - прежде всего работа, кропотливая и очень тяжёлая. Поэт или писатель - никогда не падает замертво после завершённого произведения, идей у него достаточно и стремления хоть отбавляй.
 
            Говорит он доходчиво, умело владеет волшебством голоса, и магия слов действует безотказно. Разум одних, кажется, медленно перебирается по теории, а до практики не доходят руки. Разум других, что губка, напитывается и плавно помогает творить. Пылкие речи вырываются, кажется, из души, точно приговор, от которого зависит дальнейшее существование на литературном поприще. Не дай Бог, допущены огрехи: авторская глухота или неграмотность, - глаза слушателя блестят от влаги, плотно сжатый рот наполняется, будто горечью полыни, а сознание, пытаясь пробраться к просветам хотя бы нескольких строк, замерзает, и всякая надежда приносит тошнотворную боль. Умственное и физическое напряжение вызывает протяжные звуки в животе и кружение в голове. Гнев, словно камень на дне прозрачного ручья, сразу обнаруживается. Действует неписаное правило литобъединения - не горячиться. Находятся и те, что рвут рукописи, бросают на пол их мелкие обрывки. Зрелище разъярённого «творца» - жалкое, признаться не достойное рассказа.
          Всегда он, оживлённый и горящий желанием облагородить мысли и лица начинающих смелыми чертами настоящего творчества, изливает жар. Проза или поэзия, как душа, не должна быть чёрствой. Поднимая с кафедры рукописи, исправляет, судит и наказывает. Множество примеров великих людей приводит он, подтверждающих, что не всегда генетика играет решающую роль в формировании таланта.
          - Македонский воспитывался Аристотелем и стал великим, Александр II - знаменитым русским поэтом Жуковским, - приводит примеры.
           Одни встречают критику, как нечто необходимое на пути совершенствования, другие - с головой, залитой от злости раскалённым свинцом. Вынести обсуждение может лишь сильный духом и смелый человек. Многие, уходя, обижаются, не возвращаются в литобъединение. Считая, что он - не справедлив.
             Несмотря на тяжесть критики, отправляемой мне, я не подвергаю сомнению его правоту и мудрость. Не раз она помогает вымучить неплохие труды. В тишине и сосредоточенно мы работаем с ним в редакции множество часов. Уставшие, сердитые, готовые задушить друг друга ради какого-то слова, правим «кривые» строки, облагораживаем язык. Не отвлекаясь на посторонних, не слушая шутки знакомых наблюдателей мы, поглощённые целиком, доводим произведение до ума, боремся с искушением прерваться, отдохнуть. Прерываемся, работы ведь непочатый край, до утра не завершить. На следующий день продолжаем у него дома. В его маленькой, но светлой комнате, похожей на склад канцелярии, идёт непрерывная работа. Возле старенькой подаренной печатной машинки, на оранжевой табуретке стоит деревянная полупустая кружка, а внизу - таблетки от давления. Играет дымчатая кошка с котёнком, собирает коврик, запальчиво ворошит исписанные листы, неустанно и весело шуршит ими, как пожухшими листьями. Среди больших стопок литературно-художественных и публицистических журналов, кучи рукописей засиживаемся до помутнения и, теряя чувство времени, читаем и правим снова. Начинает болеть спина, урчит живот, отекают руки. Он медленно встаёт, тяжёло разгибается, шевелит бледно-синими губами и, наконец, улыбается. Показывает картины, в который раз рассказывая о них, а ты слушаешь и поражаешься, откуда в человеке столько терпения. На радостях понимаешь: работа близится к завершению. Но расслабляться нельзя - потеря бдительности препятствует внимательности. Всё-таки передохнув, попив яблочного компота, которым часто угощает гостей, строго призывает вернуться. После окончания мучительного неблагодарного труда легчает от слёз радости. Самый приятный момент, когда рукопись, выстраданная и завершённая, отдаётся в редакцию переплётчику-дизайнеру и техническому редактору. Дни у него размечены, точно у министра культуры. Сегодня он работает с тобой, завтра отправляется на презентацию, послезавтра - идёт в мастерскую к художникам, затем отмечает юбилей товарища по цеху, раздавая пылкие речи, исполненные тёплой иронии.
            Иногда он устаёт высекать искры таланта из тёмных камней мозга начинающих или совершенствовать по-прежнему косноязычные, обделённые интересной идеей, произведения. Глядя в потолок, качает головой и, хмурясь, выгоняет пушистых баловников из комнаты. Тихо говорит:
            - Работать над собой долго и всегда учиться, не подражая никому.
Одна рука лежит у него на колене, в другой сжимает набалдашник трости. Мысли и тайный смысл слов, когда в минуты отдыха заговаривает с тобой, - неразрывно прикованы к идее просвещения. Лицо мучительно изменяется, заслышав, как средства массовой информации поглощают народное слово. Он вздрагивает, в голосе
- недовольство. Слышу его рассуждения, смысл которых улавливаю не всегда с первого раза. Наставник утверждает, что серьёзная литература умирает по разным причинам, у читателя теряется вкус к ней. Мало людей понимают границу между чтивом и подлинной литературой. Веское слово честной критики существует на губах малого числа людей, но кто их слушает?! Теперь книги - единицы заработка, а не средство поиска духовного очищения и познания истины. Книги - товар и сюжеты в них варятся, что мыло. Система изобретательных приёмов мимикрии коммерции под искусство работает слажено, бороться с ней невозможно. Учитель уверен в своих выводах, кажется, что он в одиночку  сумеет жерновами истины перемолоть сложившуюся ситуацию.
            Нас молодых учит не опускать руки, не страшиться трудностей, не обижаться на критику. Отчитав от души за литературную фальшь, моментально успокаивается, улыбается и добавляет:
            - Лучше вам от меня сейчас получить, чем на семинаре краснеть и дуться.
И каждый разумный человек соглашается с ним, ведь одна критика лучше, чем семь похвал. После неё трудишься внимательней и плодотворней.

 Творчество - прекрасный путь к самосовершенствованию, полёт фантазии и чувство окрылённости, но неплохо бы и на хлеб заработать тем, чему тебя учили много лет. Моей профессией стал иностранный язык.
            Работу в школе я выбираю не сразу, а лишь после бесплодных походов по газетным объявлениям с достойным окладом. Учить детей английскому языку, как впрочем, учить их чему-либо вообще - дело столь же неблагодарное и тяжёлое, как редактирование некачественного произведения. Когда педагогический процесс не ладится и чувствуешь себя, словно выжатым лимоном, и после работы валишься спать, то приходит Она. Завуч, учитель высшей категории с высоким стажем. Наше первое знакомство происходит в кабинете директора. Пышная женщина в лиловом сарафане, строгого вида, но с добрыми глазами, глядит на тебя с интересом. Её пухлые белые руки перебирают с величавой резвостью различные документы и передают время от времени приходящему секретарю. Тонкие серые змейки бровей завуча по учебно-воспитательной работе поднимаются, морщинится прямой бледный лоб, растягиваются в добродушной улыбке губы, чуть тронутые красной помадой, она говорит с энтузиазмом:
              - Возьмём парня.
             Берут, и захватывает гигантский водоворот школьной жизни с нескончаемыми проблемами. Школа оказывается со спортивным уклоном, обучает так же юных футболистов - будущих игроков сборной России. Представить себе нельзя, как тяжко и мучительно происходит их обучение у такого молодого дарования как я. Английский язык им нужен, как собаке пятая лапа. По крайней мере, так думают они. Урок с ними первое время не проходит, а пролетает в шуме, на который сбегаются недовольные учителя. Начинаешь их ругать, тащить к завучу, а потом остаёшься виноват сам, мол, ничему не может научить. Как можно чему-либо научить в подобном шуме? Завуч вызывает, теперь она совершенно не та милая женщина. Она глядит строго, осуждающе, будто сквозь тебя, черты лица - неподвижны, она негодующе вздыхает, качая головой, голос её становится сдавленный и кажется, случилось нечто из ряда вон выходящее.
             - Показывай план, - настаивает она. - Анализируй!
             Несу, открываю, пытаюсь анализировать.
            - Ну… тут… вот… - голос мой непонятным образом садится и дрожит, как замёрзший.
             Исправляя план, укоряет, мол, ребят надо мотивировать, тогда не будут шалить.
Она приходит на урок и пристально следит за мной, записывая, будто каждый мой шаг. Дети уходят, и моё нутро ноет. Я присаживаюсь рядом с ней, и начинается…
            - Домашнее задание не объяснил, на доске писал мало, - она точно закипает и кажется, вот-вот взорвётся.
           Зарядку не проводишь, они устают сидеть - Румянятся её круглые щёки и раздуваются ноздри, едва не выпуская пар, подёргивается крупный нос. - Фонетическая разминка где? Они у тебя не говорят, только пишут. Должны ГОВОРИТЬ! Загружай их и тут же проверяй, тогда не останется времени на болтовню. - Обаяние доброй женщины пропадает напрочь. Воспитательный процесс, жутко строгий, отзывается в моей груди тревогой, учащённым стуком. Меня мутит, точно после многочасового исправления рукописи. Болят глаза и голова, шумит в ушах, горят уши и лицо. После разговора с ней хочется посидеть в тишине и попить прохладного яблочного компота. Иду в столовую, пью, но остаётся неприятный осадок.
 
          Иногда мне кажется, что начинаю понимать педагогический процесс. Пишу правильно план, готовлюсь по правилам, а урок рушится, что песочный замок. Нет дисциплины, хоть тресни! Что только не делаешь - обуянный бессильным гневом и негодованием, забираешь дневники, ставишь за поведение единицу и… не имеешь нужного результата тата - шум на уроке продолжается с новой силой. Угнетённый, ты желаешь лишь одного - скорее бы подошло время звонка. Оно подходит, и забываешь дать домашнее задание, пояснив его. Родители звонят в школу, интересуются, правда ли учитель английского языка настолько добрый и хороший, что не задаёт домашнюю работу. Завуч имеет удивительную способность всегда узнавать то, о чём даже не скажешь сам. Подзывает именно тогда, когда не ждёшь. Зовёт как бы невзначай, когда тихонько крадёшься в учительскую за журналом. Ты садишься напротив неё и слышишь негодующий вздох. Снова она смотрит так, будто случилось наводнение и не меньше. Спокойным голосом наставляет, объясняет, подсказывает, журит, подбадривает и вновь отравляет в класс.
 
         Порой нечеловеческое напряжение выжимает пот из каждой поры моего организма, и только чудо, помноженное на старание, помогает хоть что-то нужное оставить в горячих головах. По-прежнему ни играми, ни уговорами не получается угомонить нерадивых, тогда вновь на помощь приходит завуч. Голос её - громогласный, укрощает ни одно поколение строптивых. После встречи с ней безобразники замирают, точно немые и нередко соратники помогают им выйти из столбняка:
 
            - Ладно тебе, она ушла, расслабься.
 
            Балуется кто-нибудь - твоя вина, не можешь успокоить - твоя вина.
            Проверить на прочность норовят не только спортсмены, но и ученики из обычных классов. В 5 классе, умница Марина, пишет контрольную раньше времени. От радости залазит на парту и принимается танцевать. В порыве гнева я делаю вид, что ставлю “двойку”. Она закатывает истерику и, несмотря на предупреждение, хватает журнал с учительского стола. Бежит в туалет, а там обнаруживает, что “двойки” нет, успокаивается. Ошарашенного меня и её вызывают к завучу, мол, что за беготня по коридорам?!
 
            Что говорить о средних классах? Даже в начальной школе умудряются проверить  мои знания. Задаю я на дом составить кроссворд на любую из пройденных тем. Света  из 3 класса, недолго думая, открывает словарь и выбирает сложные слова. Вместо того чтобы предложить разгадать его соседу по парте, она приносит мне. Мой запас иностранных слов в сравнение с учеником 3 класса - невероятно велик, я с превосходством осознаю это. Однако гляжу на вопрос и не могу угадать некоторые, а она стоит около меня, сияет от радости: её кроссворд разгадывает ни какой-нибудь сосед по парте, а сам учитель. Мило улыбается маленькое круглое беленькое, как пастила, лицо Светы. Наконец отгадываю слова с помощью карманного словаря, конечно, мягко пожурю, мол, нельзя учителю такие сложные слова задавать. Победная пятёрка перекочёвывает в дневник маленькой хитрюги. Молодец! В её годы мне в голову не приходит подобная идея.

  Трудны и неизведанны мной школьные тропинки. Работа над собой процесс постоянный и непрекращающийся ни на миг. Пропадаю ли за творчеством, нахожусь ли на работе, но всегда сталкиваюсь со сложными проблемами, касающимися реализации планов, будь то печатание книги, создание произведения или проведение урока. Как в творчестве, так и в педагогическом процессе во мне воспитываются необходимые качества - УСЕРДИЕ и ТЕРПЕНИЕ. Сколько интересного и важного впереди в жизни! Замечательно, что рядом всегда находятся такие люди, как Писатель и Завуч.

                                                                                                              ©В.Власов

                                   НАЧАЛО                                                                                                ВОЗВРАТ                                                                            Публикации и об авторе - в РГ №11 2009г.