Я люблю Марию Башкирцеву с безумной болью.
                                                                              Она для меня также жива, как я сама.
                                                                                                           Марина Цветаева

             В одном из залов Люксембургского музея в Париже есть статуя скульптора Лонжелье «Бессмертие». Она изображает Гения, протягивающего ангелу смерти свиток с восемью именами преждевременно сошедших в могилу великих людей. Среди них одно русское имя - Мария Башкирцева.
             Ее блистательное вступление в жизнь, каскад её огромных возможностей оборвался столь внезапно, что, впервые увидев даты её жизни (1860-1884), думаешь: «Не опечатка ли это?!»
    Мария Константиновна Башкирцева родилась 11 ноября 1860 года на Полтавщине в богатой и родовитой семье. Имение Башкирцевых славилось роскошью и хлебосольством и уступало по величине лишь имению знаменитого графа Кочубея.
   Отец, Константин Павлович, довольно образованный человек, был предводителем полтавского дворянства. Мать, урожденная  Бабанина, принадлежала к древнему роду, ведущему свое происхождение от татарских князей.
   С двухлетнего возраста, когда родители развелись из-за семейных неурядиц, Маша (Муся) была на попечении тёток и деда С.Бабанина - аристократа, библиофила, тонкого ценителя искусства. Жили они в имении матери в Харьковской губернии. Девочку все баловали, прощали шалости, восторгались её талантами.
             Дрожа за хрупкое здоровье ребенка, семейство отправило в 1868 году Машу с матерью и теткой за границу. После 2-х летнего путешествия по Европе, они обосновались в Ницце.
             Самые лучшие отели и виллы, светские приемы, лучшие театры и музеи Европы - всё было у ног маленькой, но не по возрасту мудрой девочки. Муся категорически не вписывалась в какие-либо традиционные каноны. Заносчивая аристократка, насмешливая и надменная, она даже в ранние детские годы искала постоянно занятия, не характерные для барышень ее круга.
            С пяти лет Маша училась танцам, но мечтала не о светских балах, а об актерской карьере. В 10 лет попробовала учиться рисовать, и успехи были налицо, но победило новое желание - научиться петь. Ее сильный, красивый голос (меццо-сопрано) охватывал практически три октавы, и Маша мечтала стать великой певицей.
            Музыка была ее увлечением. Девочка в совершенстве играла на арфе, рояле, органе, гитаре, мандолине и цитре.
             Одновременно Башкирцева занималась языками: итальянским, английским, немецким, древнегреческим и латынью. Русский язык она знала «для домашнего обихода», а думала и писала по-французски. В своем дневнике 12-летняя девочка запишет строчки: «…Если я буду терять время, что из меня выйдет!»
             В 15 лет состояние здоровья Башкирцевой резко ухудшается, но темп работы над собой не замедляется ни на минуту. Первый удар судьбы Мария выдержала, когда воспаление гортани лишило ее прекрасного голоса.
             В 1876 году она приезжает на полгода в Россию, где посещает Петербург, Москву и Харьков. Много времени Мария проводит в обществе отца. В этот приезд это ей, наконец, удалось примирить родителей, которые продолжали любить друг друга. И вновь болезнь врывается в судьбу девушки. Туберкулёз, или, как тогда говорили, чахотка, атакует грозно и опасно. Мария старалась скрыть своё состояние от окружающих.
              В дневнике она записала: «Бронхи и легкие поражены... Я чувствую самоудовлетворение тем, что не показываю вида, что больна».
              В 1877 году Башкирцева переезжает в Париж, где ее давнее увлечение живописью и скульптурой становится самым сильным. Сначала она пытается самостоятельно заняться рисунком, но осенью 1877 года поступает в частную Академию Жульена. Уже через неделю занятий учителя признали в ученице природную одаренность. Сам мэтр, Рудольф Жюльен, не мог поверить, что маленькая Мари Рюс (так он называл Башкирцеву) никогда ранее не брала уроки рисования.
               Начинающая художница работает полубольная по 12-14 часов в день, почти ночует у мольбертов и холстов. Она терзает себя тем, что не начала заниматься живописью значительно раньше и что теперь слишком поздно. Организм не выдерживает напряженного ритма - Мария практически теряет слух, боли в груди не прекращаются. Она вынуждена прерывать занятия для медицинских консультаций и поездок на воды. И всё же одаренной и не менее трудолюбивой Марии удается освоить семилетний курс Академии за два года (!) с медалью.
               В 1880 году под псевдонимом «Mademoiselle Mari Russ» Башкирцева принимает участие в парижском Салоне. Первая её картина «Молодая женщина, читающая А.Дюма» была замечена и одобрена критикой.
              В 1881 году жюри Салона присуждает второе место полотну художницы «Ателье Жюльена». Это сложная многофигурная композиция, отличающаяся жизненностью, совершенством рисунка и тёплым колоритом. На этой картине запечатлена и сама художница. Последующие картины Башкирцевой вызывают всеобщий интерес и восторженные отзывы.
             Вот совершенно не характерное для женщины-художницы полотно - «Портрет натурщицы». На нем изображена ожидающая художника обнаженная модель. Женщина сидит верхом на стуле, курит папироску и смотрит на скелет, в зубах которого вставлена трубка. Вокруг небрежно разбросанные вещи и… букетик фиалок. Эта картина близка к символизму. В картине «Жан и Жак» (1883) представлена замечательная жанровая сценка, а в работе «Дождевой зонтик» (1883) зритель видит промокшую от дождя, дрожащую девочку, которая держит над головой сломанный зонтик. В её не по-детски серьезных глазах застыл немой укор рано познавшего нужду маленького существа.
              Эти и другие картины Башкирцевой с успехом выставлялись в Салоне 1883 года. В том же году на первой полосе престижного российского издания «Всемирная иллюстрация» была помещена большая иллюстрированная статья о художнице Марии Башкирцевой.
            К тому времени она была уже безнадежно больна. Пытаясь наверстать время, художница пишет картину за картиной, делает множество набросков и дописывает свой уникальный дневник, где блистательно описала свою краткую, но яркую жизнь.
             На большом «Автопортрете» (1883) Башкирцева изображает себя в творческом порыве - взгляд серых глаз сияет, черты лица уверенные и в то же время нежные.
            Мария даже находила в себе силы торговаться с богом: «Дай мне дожить до 30 лет, испытать любовь, добиться славы, а после забирай».
              Бог дал ей только славу.
            В 1884 году её изящный пейзаж «Осень», вместе с картинами «Митинг» и «Портрет натурщицы» были приобретены французским правительством для Люксембургского музея в Париже.
              Это уже была настоящая слава.
           Облик Марии Башкирцевой дает взволнованный рассказ известного тогда критика Франсуа Каппе: «Я видел мадмуазель Мари только раз и никогда не забуду ее.
             В свои 23 года она казалась гораздо моложе. Небольшого роста, изящного сложения, лицо безупречной правильности, золотистые волосы, серые глаза, светящиеся мыслью и желанием всё видеть и всё знать.
              Всё обличало в этой очаровательной девушке высокий ум».
              И снова дадим слово Марии Башкирцевой: «Мне кажется, никто не любит всего так, как я люблю - искусство, музыку, живопись, книги, свет, платья, роскошь, шум, тишину, смех, грусть, любовь, холод, солнце, всякую погоду, спокойные равнины России и горы вокруг Неаполя. Я хотела бы всё видеть, всё иметь, всё обнять».
            Не дожив 12 дней до своего 24-летия, Мария Башкирцева скончалась и была похоронена на парижском кладбище Пасси.
             На её посмертной выставке было представлено 150 картин, акварелей, рисунков и скульптурных этюдов.
            В 1887 году на выставке в Амстердаме картины Башкирцевой раскупили самые известные галереи мира, в том числе и представители Музея Александра III.
              Не так давно на русском языке впервые был издан «Дневник Марии Башкирцевой» („Journal de Marie Bashkirtseff“). Он был написан талантливо и  предельно откровенно, подобных ему произведений почти нет в истории литературы. Может быть, поэтому «Дневник» вызвал как восторженные отклики, так и яростную критику.
            Великая поэтесса Марина Цветаева посвятила памяти Марии Башкирцевой свой первый сборник стихов, где есть такие строчки: