ВОЗВРАТ
 
      
Август 2009, №8        
     
Ракурс Истории______________________                                             Борис Клейн          
 
ВРЕМЕНА И НРАВЫ         

«ЧЕРНЫЕ МЕССЫ»                                        

                  

           Случилась эта загадочная история в годы моей учебы в Ленинградском университете. Однажды дошли слухи, что исчез молодой историк, сделавший какое-то открытие. Но в чем его обвинили и куда он пропал, мы узнали много позже.
             Накануне войны студентом исторического факультета ЛГУ стал очень способный юноша Даниил Альшиц. Учебу он прервал, чтобы уйти добровольцем на фронт. Вернувшись в стены Alma Mater в 1945 году, окончил курс, получил диплом с отличием. Вскоре защитил диссертацию по обнаруженным им документам о событиях царствования Ивана Грозного - настолько новаторскую, что в 1948 году его статья была опубликована в «Исторических записках» Академии наук СССР. Затем он нашел последнее предсмертное письмо царя в Кирилло-Белозерский монастырь, где Иван Васильевич униженно просил монахов молиться о даровании отпущения грехов «моему окаянству».
             А через несколько месяцев, 7 декабря 1949г., Альшиц был арестован и приговорен Особым совещанием МГБ СССР к 10 годам исправительно-трудовых лагерей.
            Как рассказал сам Даниил Натанович в недавно опубликованной книге («Иван Грозный: известный и неизвестный»), поводом ареста послужили сделанные им архивные находки и выводы о личных приписках царя к летописному Лицевому своду XVI в. Оказывается, Грозный сознательно и настойчиво подменял действительную историю своего царствования собственным ее вариантом, тенденциозно освещал события, «казнил» и «миловал» на страницах летописи бывших сподвижников по произволу.
             Видимо, в ходе развернувшейся дискуссии в научных кругах, компетентные органы получили обстоятельные доносы. “В моих статьях, - пишет Альшиц, - усмотрели сделанные на материале XVI века намеки на обстоятельства создания Краткого курса истории ВКП(б), который, как известно, составлялся и редактировался при активном личном участии Сталина и содержал обвинения его бывших соратников во всех смертных грехах”.
            Здесь очевидна и параллель с гонениями на фильм С.Эйзенштейна «Иван Грозный», где якобы умалялись заслуги справедливого царя и его прогрессивных опричников.
             В общем, похоже было, что нас всех, вместе с университетами, академиями и библиотеками, перебрасывают в Средневековье… Что поделать: мы ведь не выбираем, когда жить.
              Альшицу по меркам той эпохи еще повезло: он отсидел меньше шести лет, был досрочно освобожден в январе 1955г. и реабилитирован «за отсутствием состава преступления». Ему удалось продолжить научную карьеру, стать одним из ведущих исследователей в своей области и известным писателем (печатался под псевдонимом Д.Аль).
             Как бы подводя итог многолетним поискам и раздумьям, он предупреждает в своей книге: нам только кажется, что все основное об этом царе уже выявлено и изучено. Между тем, даже о нем самом, как личности, мы знаем мало: “Кому известно, что Грозный писал эпиграммы - «поносные стихи» на немецком языке? Что он сочинял музыку и дирижировал хором? Многие ли знают о сочинениях, которые он писал иногда под своим именем, иногда под псевдонимами?».
             Но главное не в этих или других малоизвестных фактах, поскольку в России вообще игнорируется опыт прошлого.
            Все прежние конъюнктурные искажения истории меркнут на фоне откровенной лжи и фальсификации, которая ведется в наши дни. «Разве не встречаемся мы сегодня с пережитками так называемого имперского сознания… - спрашивает российский историк. - Разве покончили мы с пережитками холопства и верноподданничества, с обожествлением верховной власти?… Корни всего этого также уходят в глубь веков, а именно ко временам Ивана Грозного”.
              Глубокое наблюдение.
             Тем более важно понять дух той эпохи. Но вряд ли публикация еще каких-то архивных документов сама по себе пошатнет стереотипы, укоренившиеся в народной ментальности. Мне думается, нужно искать другой подход к еще не понятому в целом феномену - и российского тирана, и его собратов, «партнеров» на европейских престолах. Где-то там возможно скрывается новое знание.
             Почему бы не попытаться представить хотя бы нескольких из этих персонажей в их духовных и «материальных» взаимосвязях? Такова цель моей статьи.

           Ключевым для моего дискурса стало весьма характерное, малоизвестное высказывание Ивана Грозного: «нам подал благой пример, славной памяти, английский король Генрих восьмой”. (Цит. По: М.Куницын. Александровская слобода. Исторический очерк. Ярославль,1976. с.27).
           Исходя из смысла этих слов, можно констатировать наличие определенной духовной связи русского царя с иноземным монархом, который стал для него предметом поклонения. В чем же заключался тот «благой пример»?
            Генрих VIII вступил на престол в 1509 году. Поначалу сведущие люди давали молодому королю лестные характеристики. Посол Венеции при английском дворе писал, то Генрих - самый красивый по сравнению с любым другим христианским сувереном. Что он очень образован и хороший музыкант, занимается композицией, превосходный наездник, свободно владеет французским, латынью и испанским, весьма религиозен. Страстно увлекается теннисом. Энергичный, открытый…
  Словом, образцовый правитель эпохи Ренессанса. Правда, у некоторых иностранных дипломатов возникали сомнения. Нашлись увидевшие в нем опасного
«мальчика-переростка», не склонного к государственным делам и слишком занятого поиском наслаждений. Он любил наряжаться в экзотические костюмы, нацеплял диковинные маски, внезапно пускался в пляс, увлекая за собой толпу придворных.
            Среди них были люди, запомнившие буйный нрав его отца. У того случались припадки бешенства, когда он даже вступал в схватки с юным Генрихом - «как будто бы хотел убить своего сына”. Но как-то обошлось без пролития крови.
            Что до мальчишеского очарования Генриха, то весь его стиль поведения, по мнению современных британских историков, был преднамеренным обманом. Важные решения король принимал с холодным расчетом, не щадя никого из окружающих и добиваясь цели любой ценой. В одном он, правда, доходил до одержимости: то был вопрос о престолонаследии. (Саrolly Erickson. Royal Panoply, p.169).
             Разве мог английский монарх, амбициозный полководец, уверенно вести свою армию в битвы и рисковать жизнью, не оставив стране законного наследника - сына? А между тем, жена Катерина за шестнадцать лет брака родила ему всего лишь дочь. Требовался какой-то выход из положения. К середине 1520-х Генриха избавило от углублявшейся депрессии знакомство с высокородной Анной Болейн, с ее лебединой шеей и сексуальной неотразимостью. Однако та не спешила, как другие знатные девушки, уступать домогательствам короля: пусть женится - или не получит ничего.
             Чтобы заключить новый брак, страстно влюбленному надлежало расторгнуть прежний. На пути к этой цели у него возникло столько династических и других преград, включая категорический отказ римского папы дать ему развод, что Генриху оставалось одно: порвать с папством вообще, и объявить самого себя главой английской церкви. Это открыло королю путь и к новой женитьбе, и к конфискации неисчислимых богатств католических монастырей. В Англии явно происходили необратимые перемены.
   Но и Анна Болейн, увы, подвела короля, родив ему отнюдь не ожидаемого с таким нетерпением сына, а дочь Елизавету. Откуда же Генрих VIII мог знать, что из невзрачной девочки получится великая королева? Он был крайне разочарован в своей супруге. И не нашел другого избавления от терзаний, как отрубить ей голову. В 1536 году Анна Болейн была казнена по обвинению в колдовстве и многочисленных изменах (вместе с пятью ее «сообщниками»).
               Через одиннадцать дней после этой кровавой расправы, место которой можно и ныне посетить в лондонском Тауэре, король вступил в брак с третьей женой. Та родила ему сына, но прожила на свете недолго. Ее сменила четвертая, немка, которую Генрих возненавидел с первого взгляда и поспешил с ней расстаться.
               Несколько недель спустя 49-летний венценосец взял в жены юную Катерину Ховард, особу неясного происхождения, которая служила ему утешением в тяжких болезнях и заботах, пока не раскрылось ее бессовестное распутство. Негодницу тоже пришлось казнить. Зато шестой жене посчастливилось пережить самого короля.
                Трудно сосчитать количество загубленных этим тираном.
               Генрих VIII умер в 1547 году, проклинаемый в своей стране и католиками, и протестантами: одних он истреблял, потому что они не признавали его главой церкви; других сжигал на кострах, поскольку они не разделяли католической доктрины. Его двор называли блестящим и «каннибальским». На континенте ему дали прозвище «английский Нерон»…
              Когда этот король ушел из жизни, еще безвестному в ту пору московскому властителю было около семнадцати лет. Любопытная подробность: Иван Васильевич (как и старший британский собрат) хорошо изучил «Светониевы истории» - книгу Гая Светония Транквилла «Жизнь двенадцати цезарей”. Грозный, сочинявший себе родословную от «римских августов», мог почерпнуть там подробные сведения и о злодействах Нерона.
               Вообще можно думать, что это латинское сочинение, популярное при дворах в эпоху Возрождения, сделалось как бы учебным пособием по нарушению автократами главных нравственных заповедей. Не обходили они также труды Тацита. Логика тщеславия была у них примерно одна: если имперский Рим позволял себе творить все, что хотел, то почему его преемники должны были в чем-то себя стеснять?
               «…А наши великие государи, - писал Грозный, - почен от Августа кесаря, обладающего всею вселенною…все государи самодержцы, и никто же им не может указу учинити и вольны добрых жаловати, а лихих казнити».
              Вот они и стремились превзойти друг друга в распутстве и палаческой изобретательности.
               Семь раз женился царь Иван. С первой, любимой женой Анастасией он прожил тринадцать лет, и это время было отмечено немалыми его ратными победами и успехами в делах: он взял Казань, Астрахань. Когда же царица скончалась, он обвинил ближних бояр в ее отравлении. Вторую жену, черкешенку (кабардинку) Марию «опоили» по его собственному приказу. Яды составлял царский придворный лекарь, английский колдун Бомелий, сам впоследствии угодивший в костер.
               Не прошло и двух недель после следующей свадьбы, как третья жена, Марфа Васильевна, тоже погибла таинственной смертью.
              Духовный собор всея Руси, приняв во внимание глубокую царскую скорбь, разрешил ему четвертый брак. Отложив свое пострижение в монахи, Иван поочередно заточил в монастырь и четвертую, и пятую жену. Судьба шестой, княжны Марии Долгорукой, оказалась более трагичной. Проведя одну ночь в царской спальне, но, так и не дождавшись венчания, она была усажена мужем в колымагу и утоплена в реке.
               Но недаром боярин Бельский в шутку называл Грозного «английским царем».
             Развязав опричный террор, Иван Васильевич в 1567 году шантажировал подданных слухом о том, что хочет покинуть царство и сбежать в Англию. Он действительно несколько лет домогался там руки дочери покойного Генриха VIII, незамужней королевы Елизаветы. А когда она решительно отказала садисту и многоженцу (хотя и выгодному торговому партнеру), - царь в письме обозвал ее «пошлой девицей».
             Видимо рассчитывая привлечь Англию на свою сторону в тяжелой Ливонской войне, Иван, хотя и женатый на Марии Нагой (в седьмой раз), в 1582 году посватался к племяннице английской королевы Марии Гастингс. С этой целью он даже послал в Лондон своего шурина, причем, как установлено, опять домогался для себя права на убежище в стране планируемой новой жены. Согласия Елизаветы на кощунственный брак с ее племянницей он так и не получил, но ценными подарками они с королевой обменивались.
            Собирался ли царь удрать за рубеж, или только прикидывался - вопрос дискуссионный; во всяком случае, место он себе готовил.
              В описаниях быта Ивана Грозного в Александровской слободе (с 1565-го логовище верхушки опричников) - отмечается царская тяга к пародированию религиозных обрядов. Он помногу часов отправлял святотатственные церковные служения, которые сменялись оргиями изнасилований и пыток. За казнями и распутством следовали припадки страстного раскаяния. Царь бил поклоны перед алтарем с такой силой, что у него со лба текла кровь. Затем он обращался к перепившимся сообщникам с проповедями
христианского смирения”.
              Чтобы развлечь своего повелителя, Малюта Скуратов заставлял голых крестьянских девушек с распущенными волосами гоняться по двору за курами, а в это время его собутыльники пускали из луков стрелы в обезумевших от ужаса жертв.
             Терроризируя население, опричники носились по московским улицам и окрестностям, одетые в черное, на черных лошадях, таская с собою метлы и собачьи головы, как символику их решимости вымести измену и загрызть врагов.
              Собрав во дворце 300 самых отпетых, царь притворился, что вместе с ними основал новый монашеский орден, а себе отвел в нем роль предводителя. Каждому из «братьев» предписано было напяливать поверх раззолоченных кафтанов черные сутаны.
               …Что общего с этим вертепом может быть у французского замка Шенонсо, одного из красивейших в долине Луары?
               Но имеются странные и многозначительные совпадения.
              Однажды мне довелось увидеть это здание со стороны сада Екатерины Медичи. Знаменитая дама стала регентом королевства в 1560 после смерти своего супруга, короля Генриха II. Она поселилась в замке и редко покидала его вплоть до своей кончины.
              Туристам показывают изысканный рабочий кабинет Екатерины Медичи, которая, как поясняют экскурсоводы, «из этой комнаты управляла Францией». На потолке еще можно различить ее инициалы. А в вестибюле первого этажа и ныне стоят мраморные бюсты римских императоров, привезенные ею из родной Флоренции.
               Потом я прочитал в одном из справочных изданий, что в Шенонсо она смогла дать выход своей любви к искусствам и жажде величия. Здесь устраивались пышные празднества. Одно из самых грандиозных представлений по приказу Екатерины подготовили в честь приезда ее сына, короля Карла IХ. Молодые женщины в образе русалок приветствовали гостей вдоль аллеи, ведущей к замку. В их пение вплетались голоса нагих нимф, спрятанных в кустарнике. Грациозный хор разбегался при внезапном нападении похотливых сатиров.
             Не считаясь с затратами, в замке проводили банкеты, танцы, причудливые маскарады, фейерверки. («Chateaux of the Loire”, р.122-123).
              В общем, если в подобных затеях и имелось какое-то сходство с варварским московитским разгулом, то очень отдаленное. Все-таки утонченные вкусы Европы обязывали.
             Правда, в другом, не столь популярном, хотя и солидном издании, я нашел сведения о том, что Екатерина содержала целый гарем прелестниц, которых нарекли «эскадроном королевы-матери». Эти юные создания ловко пускали в ход свое певческое уменье, забавную болтовню и пленительную сексуальную свободу, чтобы разлагать молодых людей, с которыми они вступали в контакты по воле Медичи. Имелся у нее при дворе и парфюмер, получивший в народе прозвище «королевский отравитель». Он не испытывал нехватки в поручениях. (“Kingdoms of Europe”, р.93).
            А в третьем, еще менее известном источнике, приводятся совсем уж обескураживающие факты. Екатерине Медичи приписывают инициативу в разработке церемонии «черной магии», или как ее иначе именуют, «Черной мессы».
              Хотя те или иные ее элементы накапливались с древнейших времен, только начиная с ХVI века можно говорить о сложившемся ритуале. Он задуман был и тайно использовался в период, когда протестантская Реформация поставила под вопрос все церковные порядки. Нашлись еретики, готовые издевательски пародировать христианство, чтобы сектам, отпадавшим от истинной веры, вольнее было демонстрировать свою приверженность Дьяволу.
               Будучи женщиной с порочными и извращенными наклонностями, Екатерина потянулась к самым мрачным элементам оккультизма, тогда во всю распространявшегося в Европе. После смерти короля-мужа в 1559, она собрала вокруг себя избранную группу придворных, чтобы начать эксперименты с черной магией. Вскоре ими была придумана церемония, построенная по образцу католической мессы, но проводившаяся “наоборот
, то есть как яростное богохульство. Служба осуществлялась над телом обнаженной девушки, и сопровождалась разнузданной оргией.
               Королева-мать не замедлила посвятить в тайны черной магии своих сыновей (поочередно французских королей, Карла IХ и Генриха III); она внедряла эту опасную практику в некоторых кругах аристократии, добиваясь тем самым и жесткого политического контроля над приобщенными к оргиям.
               О том запретном, что становилось
модой” у части французской элиты, довольно быстро узнавали и за границей. (Peter Haining, Witchcraft and Black Magic, Bantam Books, p.109).
               Выходит, что Иван Грозный, введя с 1565 года опричнину, осваивал и новые пакости «дьявольщины». А доступ к чужим тайнам он имел через своих дипломатов и лазутчиков, при содействии иностранцев, нанимавшихся к нему в опричники и астрологи, из перехваченных писем и т.п. Царь, конечно, внес весомый собственный вклад в это гнусное дело, во многом превзойдя самых изощренных «наставников».
              В свою очередь, иноземные властители присматривались к его «опыту» кровавых расправ, хотя пользовались не всегда надежными источниками. По Европе широко циркулировали «поносные письма», уличавшие в разных злодействах, как русского самодержца, так и его противников.
               Но принимались во Франции и такие решения, до которых не додумался никто.
              При посещении Шенонсо меня так сильно увлекла коллекция собранных там художественных сокровищ (чего стоили висевшие в кабинете и библиотеке Екатерины Медичи картины Тинторетто, Веронезе, Андреа дель Сарто), что я просто не удосужился задать щекотливый вопрос о Варфоломеевской ночи. Имела ли эта жуткая резня отношение к тогдашней хозяйке замка, или ее имя напрасно порочат в этой связи?
              Ни намека в экспозициях замка - если, конечно, я осмотрел их с надлежащим вниманием. Да и зачем такое туристам, посещающим замки Луары в поисках положительных эмоций? Всему свое место и время.
               Произошло же следующее. Во Франции с середины ХVI века углублялись распри между католиками и протестантами (их называли гугенотами). Попытки Екатерины Медичи примирить враждующие фракции не привели к успеху. Тогда она, приняв сторону католического большинства, решила нанести по противнику сокрушительный удар.
               На созванном ею тайном совещании намечено было уничтожить адмирала Колиньи, как главаря, а вместе с ним и всю верхушку гугенотов. Историки считают, что ей довольно долго пришлось уламывать нерешительного сына. Под конец Карл IХ дал матери свое согласие - судя по документам, в такой форме: “Ладно, перебейте их всех, чтобы не осталось ни одного, способного упрекнуть меня».
               Решение «особого совещания» начали осуществлять на рассвете 24 августа 1572 года, во время праздника св. Варфоломея. Считается, что в Париже и других городах за недели резни было зверски убито от 20 до 30 тысяч протестантов. Вода в Сене покраснела от крови.
                Все-таки о случившемся пришлось информировать власти иностранных держав, но организаторы бойни стремились избежать шаблона. Дружественным католическим правителям дали понять, что у них тоже есть повод радоваться: истреблено большое количество еретиков. Филипп II Испанский, зять Екатерины, направил ей в ответ сердечное поздравление, и повелел исполнять в храмах молитву «Te Deum
». Папа Римский распорядился отчеканить памятную медаль и ввел ежегодные торжества в честь знаменательного события (они были отменены много позже, и как обычно в подобных случаях, принесены запоздалые извинения).
              Протестантским же странам предложили другую версию, ставшую потом официальной: гугеноты, мол, готовили заговор с целью убийства короля и захвата власти. На возражения и упреки протестантов, в чем могли провиниться замученные женщины и дети, отвечали ссылками на «разгул черни».
                Усилиями обеих сторон конфликта подпитывался миф, где истину было непросто отделить от вымыслов и заблуждений.
                Английская королева Елизавета, приняв французского посла в траурном платье, заявила, что «дело было слишком кровавым».
               Не смог промолчать и Иван Грозный. Это может показаться странным, но в специальной литературе фигурирует как бесспорный факт, что русский самодержец официально осудил побоище Варфоломеевской ночи. (Мarshall B.Davidson, History of France, p.70).
                Кто же кого превзошел в жестокости? Ради покаяния в грехах, царь составлял синодики - списки казненных по его приказаниям и убитых опричниками. По подсчетам Р.Г.Скрынникова, туда занесено было около четырех с половиной тысяч жертв. Без сомнения, от его террора погибло много больше. Он буквально разорил свою страну, поставив ее на грань катастрофы.
                И что же?
               Мало кто в современной России хочет прихода Нового Средневековья. Тем не менее, число поклонников Ивана Грозного не уменьшается, а одурачивание населения имперскими химерами набирает силу. Нынешним смельчакам, с их неудобными разоблачениями, грозит не меньшая опасность, чем архивисту из дальнего 1949-го.
               По-видимому, история со всеми ее опытами вообще большинству безразлична. Иначе не стали бы терпеть повсеместных глумлений, давно воздали бы безжалостным истребителям народа по их делам. Но этого пока не происходит. Оргии продолжаются, служители «черной мессы» не разошлись по домам.
и
е                                                                                                                 ©Б.Клейн   
              Предыдущие публикации и об авторе - в Тематическом Указателе в разделах "История",                                                                   "Литературоведение", "Биографические очерки"
НАЧАЛО                                                                                                         ВОЗВРАТ