ВОЗВРАТ
 
      
Апрель 2009, №4        
     
Писатель и Время________________                                              Борис Клейн           
     
ПЕРЕГОВОРЩИК ЧИЧИКОВ                                    
(Заметки внимательного читателя)                                        

   К 200-летию со дня рождения Гоголя        
 

                  

           Хотя мы пришли к 200-летию со дня рождения Николая Васильевича Гоголя, споры вокруг его имени продолжаются. Может в них и не рождается истина, зато рассеиваются некоторые иллюзии.
  Если кто-то думает, что время гоголевских персонажей прошло, то он ошибается: никакие геополитические перемены их не коснулись. Они живы, здоровы, и более того: активно участвуют и в нынешних юбилейных мероприятиях. Не без влияния этих персонажей в украинских школах стали преподавать Гоголя как зарубежного писателя. Организовали выпуск его произведений в переводе с русского…
  И вообще вопрос теперь стоит ребром: чей он классик? Это как будто главное.
            У российской публики специфические юбилейные заботы. Не случайно критик Игорь Золотусский, председатель Фонда по сохранению творческого наследия писателя, забил тревогу по поводу состояния гоголевской могилы.
             Захоронили гения, как известно, в 1852 году на погосте Свято-Данилова монастыря в Москве. А много лет спустя, в 1931 году советская ”общественность” взялась почему-то за раскопку этой могилы. И когда достали прах покойного, то, по записям в дневнике дипломата и писателя А.Я.Аросева, «У Гоголя головы не нашли». Такой слух пошел по Москве. Собравшихся возле ямы охватил приступ кощунства. Как будто вызволилась энергия бесовщины: могилу разграбили.
              Прах классика предали земле в другом месте, на Новодевичьем кладбище. А вместо бронзового креста на его могилу водрузили бюст с надписью: ”…Гоголю - от советского правительства”. Это, подчеркивают Вести.ru, находится в явном противоречии с волей писателя, выраженной в его завещании: “Не ставьте надо мною никакого памятника, христианина недостойного”. Недавно из церковных кругов вышла инициатива: восстановить крест, наподобие прежнего.
              Черную каменную глыбу «голгофа», ранее лежавшую под тем крестом на могиле Гоголя, случайно увидела в сарае у гранильщиков Елена Сергеевна Булгакова. По ее просьбе этот камень возложили на могилу Михаила Булгакова.
               Поистине роковое стечение судеб.
              Активисты в России добиваются достойного проведения гоголевского юбилея: издания летописи жизни и творчества, учреждения стипендий для студентов, завершения печатания полного собрания сочинений …
               Между тем, диковинную ситуацию обрисовала Русская служба новостей Би-Би-Си в репортаже с заседаний Общественной палаты в Москве. Предполагалось выпустить к юбилею массовое полное собрание сочинений Гоголя. Но вышли только два тома, да и те будто бы на средства фонда Сороса…
                Не менее поразительно, что в России нет ни одного музея великого писателя.
             Попытка устроить его в московском доме, где умер Николай Васильевич, встретилась с упорным сопротивлением властей. Ссылаются на то, что в месте, где он сжег второй том «Мертвых душ», разместилась библиотека. Ее и предлагают использовать вместо музея, с добавлением двух мемориальных комнат.
                Не удается развернуть музейные экспозиции и в Петербурге, в том доме на Малой Морской, где был написан ”Ревизор” и начаты “Мертвые души”. Губернские чиновники разъяснили общественности, что дом заселен жильцами; бывшая гоголевская квартира перестроена; личных вещей писателя не добудешь, словом, к чему лишние хлопоты? Мемориальная же доска на здании повешена.
                …Доска висела и в те далекие ленинградские годы, когда я заходил во двор дома 17 на улице, тогда носившей имя Гоголя. Он жил с 1833 года на втором этаже. Его квартиру перестроили только в 1968 году, значит, я застал еще и лестницу, и дверь в том самом виде, как было прежде.
               Меня там охватило то чувство внутреннего беспокойства, которое, как писал А.Блок, испытывает каждый, приблизившийся к необъяснимой личности. Помню все до мелочей: сгущенная в старых стенах атмосфера как бы передалась мне в сознание.
                Доводы против превращения этого дома в музей я бы посчитал смехотворными, если бы за ними не стояли серьезные причины.
               Петербургский писатель М.Кураев на недавней дискуссии сказал: прочтение всего двух произведений Гоголя, «Мертвых душ» и «Ревизора» - это ключ к пониманию сегодняшней жизни.
              Но что можно отомкнуть этим ключом? Там в кладовой истории многое поднакопилось.
               Память современников сохранила и благосклонные аплодисменты императора Николая I на первом представлении “Ревизора”, и почти всеобщее возмущение зрителей. Один из них потом напишет: не мог же, в самом деле, вызвать сочувствие спектакль, осмеивающий взяточничество, в такой зрительной зале, где половина публики была ДАЮЩЕЙ, а половина БЕРУЩЕЙ.
               Упаси Боже, если россияне начнут углубляться в эту материю и прочтут неудобное письмо великого критика Белинского к Гоголю с оценкой России как страны, «…где, наконец, нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей».
                 Не в таком образе хотят устроители торжеств запустить юбилейное действо. А представить народу сорочинские ярмарки, устроить митинги и шествия, провести конкурс на лучшее понимание «Ревизора» под забавным названием «Столичная шгучка». И тому подобные мероприятия, которые, правда, И.Золотусский посчитал «оскорбительными».
                Чтобы пробить глухую бюрократическую стену (о чем 9 февраля 2009 года заметил российский интернет-сайт “Афиша дня.Ру”), литераторам не хватает опыта «великого переговорщика Чичикова».
                 Это любопытный поворот темы.
             Оказывается, некоторые психологи в России настоятельно рекомендуют бизнесменам читать Гоголя, особенно поэму «Мертвые души». Ибо «Чичиков, как ни удивительно, - один из ярчайших примеров успешного бизнес-поведения. Искусство переговоров у него отточено до совершенства».
                 У других осведомленных людей находим еще советы: «Западные книги хороши в плане постановки техники, но что касается первоначальных причин, то здесь Гоголь - первое лекарство», - пишет, например, психолог Наталья Точилкина.
               Хотя и не принадлежа к сословию бизнесменов, я последовал рекомендации специалистов, и внимательно перечитал великое произведение. Там содержатся поучительные примеры «народной дипломатии», в которой преуспел наш герой.
             Вот Чичиков, начиная деловые переговоры с симпатичным помещиком Маниловым, как бы невзначай произносит сакраментальную фразу:
                “- Я полагаю приобресть мертвых, которые, впрочем, значились бы как живые…”
               Разинувший рот Манилов оторопел. Он попытался было возразить, не будет ли эта «негоция» противоречить гражданским постановлениям и «дальнейшим видам России»? Но Павел Иванович, признавая, что желает иметь мертвых, быстро успокоил собеседника: «Мы напишем, что они живые…Я привык ни в чем не отступать от гражданских законов, хотя за это и претерпел по службе, но уж извините: обязанность для меня дело священное … - я немею перед законом».
                Отечественная традиция непреклонна: политическая законопослушность прежде всего…
                Для соучастника следующей сделки, Собакевича, не подлежало сомнению, что все в их городе были мошенники и христопродавцы («Один там только есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья»). Этот радикализм не смутил приехавшего к нему Чичикова, который, после плотного обеда, приступил к делу как подобает настоящему патриоту: «…Начал как-то очень отдаленно, коснулся вообще всего русского государства и отозвался с большою похвалою об его пространстве, сказал, что даже самая древняя римская монархия не была так велика, и иностранцы справедливо удивляются…Собакевич все слушал, наклонивши голову… Насчет главного предмета Чичиков выразился очень осторожно: никак не назвал души умершими, а только несуществующими”.
               Но Собакевич заломил слишком высокую цену за души своих крепостных покойников, которые, по его словам, были «все на отбор». Гость вернул его к реальности, указав, что «в них толку теперь нет никакого, ведь это все народ мертвый”.
                 Последовал знаменитый обмен мнениями:
«- Да, конечно, мертвые… сказал Собакевич, - … впрочем, и то сказать: что из этих людей, которые числятся теперь живущими? Что это за люди? Мухи, а не люди.
- Да все же они существуют, а это мечта.
- Ну, нет, не мечта!..
- Нет, больше двух рублей я не могу дать».
                С помещицей Коробочкой заезжий гость и вовсе не церемонился. «Надобно сказать - писал автор поэмы - что у нас на Руси если не угнались еще кой в чем другом за иностранцами, то далеко перегнали их в умении обращаться. Пересчитать нельзя всех оттенков и тонкостей нашего обращения…У нас есть такие мудрецы, которые с помещиком, имеющим двести душ, будут говорить совсем иначе, нежели с тем, у которого их триста, а с тем, у которого их триста, будут говорить опять не так, как с тем, у которого их пятьсот…словом, хоть восходи до миллиона, на все найдутся оттенки”.
                Павел Иванович обращался с Коробочкой без хитростей, попросив ее уступить ему “вот этих-то всех, что умерли…
- Да как же уступить их?
- Да так просто. Или, пожалуй, продайте. Я вам за них дам деньги.
- Да как же? я, право, в толк-то не возьму. Нешто хочешь ты их откапывать из земли?»
                 Дойдя до недоуменного вопроса растерявшейся хозяйки, я подивился, насколько догадлив был Гоголь и в этом. Спустя два, даже три века - покоя российским усопшим так и не дали. Доходят волнующие новости: то одни, то другие старые кости “откапывают”, перепроверяют с помощью науки, кладут в другое место… Давно отлаженная добыча и утилизация мертвых душ. Опыт же Чичикова поистине неисчерпаем.
               Особенно впечатляющим успехом его усилия увенчались в годы службы на таможне. Но обратимся к тексту.
                «Надобно сказать, - написано в главе ХI ”Мертвых душ”, - что эта служба давно составляла тайный предмет его помышлений. Он видел, какими щегольскими заграничными вещицами заводились таможенные чиновники, какие фарфоры и батисты пересылали кумушкам, тетушкам и сестрам... Итак, он давно бы хотел в таможню, но удерживали текущие разные выгоды по строительной комиссии…Теперь же он решился во что бы то ни стало добраться до таможни и добрался”.
                 За службу свою наш герой принялся необыкновенно ревностно.
                «Подобной расторопности, проницательности и прозорливости было не только не видано, но даже не слыхано. В три-четыре недели он уже так набил руку в таможенном деле, что знал решительно все …Что же касается до обысков, то здесь, как выражались даже сами товарищи, у него просто было собачье чутье …И в то время, когда обыскиваемые бесились, выходили из себя и чувствовали злобное побуждение избить щелчками приятную его наружность, он, не изменяясь нимало ни в лице, ни в вежливых поступках, приговаривал только: «Не угодно ли вам будет немножко побеспокоиться и привстать?» или: «Не угодно ли вам будет, сударыня, пожаловать в другую комнату? Там супруга одного из наших чиновников объяснится с вами…Даже начальство изъяснялось, что это был черт, а не человек: он отыскивал в колесах, дышлах, лошадиных ушах и нивесть в каких местах, куда бы никакому автору не пришло в мысль забраться и куда позволяется забираться только одним таможенным чиновникам”.
             Вот тут нужно задержаться, чтобы не упустить две фразы, требующие неторопливого осмысления: «В непродолжительное время не было от него никакого житья контрабандистам. Это была гроза и отчаяние всего польского жидовства”.
                Из песни слова не выкинешь; польско-литовские евреи, занимаясь на свой лад беспошлинной торговлей, действительно нередко пересекали без дозволения российскую границу. Об этом упоминает и Адам Мицкевич, которого никак не заподозришь в антипатии к еврейству. Правда, не всегда нарушители преследовали корыстные цели. В одном из стихотворений, «Exegi monumentum…“, великий польский поэт с теплотой припоминает своих анонимных помощников (не переведено на русский язык, изложу прозой):
               Поэтому вопреки царским угрозам, назло стражникам таможен Еврей тайком доставляет в Литву томики моих сочинений.
                 Но мы ведь о Чичикове.
                 «Такая ревностно-бескорыстная служба не могла не сделаться предметом общего удивления и не дойти, наконец, до сведения начальства. Он получил чин и повышение и вслед за тем представил проект изловить всех контрабандистов, прося только средств исполнить его самому. Ему тот же час вручена была команда и неограниченное право производить всякие поиски. Этого только ему и хотелось”.
               Вновь возвращаемся к представителям того самого племени, для коих Павел Иванович стал «грозой и отчаянием». Они не потеряли надежды на мирный переговорный процесс с его участием.
               “В то время образовалось сильное общество контрабандистов обдуманно-правильным образом; на миллионы сулило выгод дерзкое предприятие. Он давно уже имел сведение о нем и даже отказал подосланным подкупить, сказавши сухо: «Еще не время».
                То есть, состоялся первый раунд деловых переговоров, благодаря которому у договаривающихся сторон определились бизнес-планы. Чичикову оставалось выбрать подходящий момент:
                 “Получив же в свое распоряжение все, в ту же минуту дал знать обществу, сказавши: «Теперь пора». Расчет был слишком верен. Тут в один год он мог получить то, чего не выиграл в двадцать лет самой ревностной службы”.
                  Надо понять изощренную мотивацию внезапного решения:
                 «Прежде он не хотел вступать ни в какие сношения с ними (то есть с «жидовской организацией» - Б.К.), потому что был не более как простой пешкой, стало быть немного получил бы, но теперь…теперь совсем другое дело: он мог предложить какие угодно условия”.
                Чтобы дело шло беспрепятственней, он склонил и другого чиновника, своего товарища; таким образом командная высота оказалась занята ими.
                «Условия были заключены, - продолжал Гоголь - и общество приступило к действиям. Действия начались блистательно: читатель, без всякого сомнения, слышал так часто повторяемую историю об остроумном путешествии испанских баранов, которые, совершив переход через границу в двойных тулупчиках, пронесли под тулупчиками на миллион брабантских кружев. Это происшествие случилось именно тогда, когда Чичиков служил на таможне”.
                Поскольку иногда возникают толки об антисемитизме автора «Мертвых душ», будет нелишним принять во внимание философский вывод писателя:
                “Не участвуй он сам (Чичиков) в сем предприятии, никаким жидам в мире не удалось бы привести в исполнение подобного дела”.
                 После трех или четырех «бараньих походов за границу», читаем дальше, у обоих чиновников очутилось по четыреста тысяч капиталу. У Павла Ивановича, говорят, даже перевалило и за пятьсот, потому что был побойчее. Огромная сумма по тем временам. Олигархом мог стать - по понятиям нынешним. Но не судьба.
                Любой русской афере, - мы именуем эту русской, потому что первую роль сыграли там все-таки не евреи, - угрожает свой Куршавель… И вот черт сбил с толку обоих чиновников: говоря попросту, перебесились и перессорились ни за что.
                  То есть не вовсе без причины:
                  «Как-то в жарком разговоре, а может быть, несколько и выпивши, Чичиков назвал другого чиновника поповичем, а тот, хотя действительно был попович, неизвестно почему обиделся жестоко и ответил ему так же сильно и необыкновенно резко...». Да еще и послал на Павла Ивановича тайный донос. И их тайные сношения с контрабандистами сделались явными.
                  Вот уж поистине хватили через край! Но ничего для понимания таких поступков не даст ссылка на буйный характер или заглядывание в мистические глубины русской души.
                  У автора поэмы (В мае 1842 года книга вышла под названием «Похождения Чичикова, или Мёртвые души, поэма Н.Гоголя» - прим ред.) другое объяснение:
                   “Впрочем, говорят, что и без того была у них ссора за какую-то бабенку, свежую и крепкую как ядреная репа, по выражению таможенных чиновников; что были даже подкуплены люди, чтобы под вечерок в темном переулке подизбить нашего героя; но что оба чиновника были в дураках, и бабенкой воспользовался какой-то штабс-капитан Шишмарев. Как было в самом деле, бог их ведает; пусть лучше читатель - охотник досочинит сам”.
                  Вот и «досочинили»: предлагают взять за образец для обучения деловым навыкам прожженного плута и мошенника Павла Ивановича Чичикова.

                                                                                                                    ©Б.Клейн   
Предыдущие публикации и об авторе - в Тематическом Указателе в разделах "История",                                                                   "Литературоведение", "Биографические очерки"
НАЧАЛО                                                                                                         ВОЗВРАТ