Дафнис и Хлоя
1

      - Так… проверим, как вы подготовили домашнее задание… отвечать пойдет…, - Олимпиада Васильевна, по прозвищу Липочка, оглядела притихший 9а, - пойдет…Загоруйко.
       По классу пронесся облегченный вздох. Загоруйко неловко вывернулся из объятий тесной для его атлетической фигуры парты и направился к доске.
       Липочка любила вызывать Михаила. Конечно, не чаще, чем других, но с особенным удовольствием. Пока он бойко рассказывал очередной урок, Липочка украдкой рассматривала его юношеское, но совершенно не прыщавое лицо с пробивающимися усиками, красивые по мужски руки, которыми он жестикулировал, помогая своей речи, очень сексапильный зад, обтянутый тесными джинсами…
       Сегодня, благодаря яркому дню и не по осеннему теплому солнышку, что ли, мысли Липочкины потекли совсем по непозволительному руслу:
      "Странно, почему считается, что женская попка эротична? Мужская гораздо… впечатляет. А тут и не только попка… перед тоже обтянут джинсиками… Недетские размеры какие-то. Да…, возраст самый романтический. Всего хочется, но ничего нельзя… так, на девочек боится поглядеть. Да и чему они могут научить, сами еще ничего не умеют, ломаки. Вот я бы…"
        Тут воображению Липочки предстало такое видение обнаженного ученика в соседстве с самой собой, также голенькой, что Липочка инстинктивно взглянула на свою юбку. Конечно, на юбке ничего заметного не появилось, зато лицо так запылало пятнами, что Миша замолк, удивленно глядя на училку.
        - Хорошо, Миша, достаточно. Садись. Отлично, - Липочка облизала пересохшие губки, встала и подошла к окну, отвернувшись от класса.

2

      За стенкой, в десятом классе, шел урок математики. Класс писал контрольную, и двухметровый математик, сорокалетний Александр Николаевич, по кличке Амбал, расхаживал между рядами, пресекая попытки списывания.
       На самом деле он больше не за порядком следил, а за десятиклассницами. Разглядывал платонически их оформившиеся груди, попки, голые коленки… Это созерцание в сочетании с трением брюк вызывало определенные неудобства, заставляющие Амбала держать руки в карманах. Но с этим приходилось мириться.
       Особое чувство наслаждения вызывала у него Олечка Игумнова. Это было странно, поскольку Олечка одевалась наименее вызывающе, по сравнению с другими. Например, Копейкина носила юбки мало отличимые от набедренной повязки, за что подвергалась разнообразным наказаниям, но не сдавалась.
        Олечка же носила платьица длинные, коленки закрывающие, кофточки не подчеркивали грудь, вполне, кстати, девическую, не поражающую размерами. Вообще, весь ее облик дышал невинностью, она легко краснела, потупляя взор… Это и возбуждало Амбала более всего. И раздражало, как раздражает всякая недосягаемость. Он бывал с ней особенно строг, отчитывал за оплошности. И когда ее серые глаза наполнялись слезами, он с садистским удовольствием воображал ее голую, с торчащими грудками, покрытую гусиной кожей, с белесоватым пушком внизу живота, распростертую перед ним на диване в учительской.

3

        Закончив последний урок, Александр Васильевич вошел в учительскую и увидел завуча Олимпиаду Васильевну, занятую стряхиванием мела с юбки.
        - Олимпиада Васильевна, я давно хочу переговорить с вами. Я, знаете, очень озабочен успеваемостью десятого "А". У них в голове одни романы, еще не выветрилось летнее настроение… А материал огромный, трудный для усвоения. Воля ваша, надо принимать какие-то экстраординарные меры.
       Липочка согласно кивая головкой в такт словам математика и собственным мыслям, медленно подошла к окну:
         - Подойдите сюда, Александр Николаевич, посмотрите.
         Амбал подошел. К выходу со школьного двора шли его Оленька и Михаил из девятого. Он, на голову возвышающийся над ней, нес ее портфель. Олечкин маленький рюкзачок на спине подчеркивал тонкую талию, стройные ножки едва поспевали за широкими шагами спутника.
       - Какая красивая пара! Правда, Александр Николаевич? И у них все впереди… романтика. Какая уж тут математика!
        Александр Николаевич удивленно взглянул на всегда строгую, деловую Липочку, и вдруг впервые увидел в ней женщину. Красивую женщину. Припухшие губки. Грустные, неутоленные глаза.
         И отвернулся к окну.

4

         Олечка искоса взглянула на Мишку и капризно передернула плечиками:
          - Смерть как потрахаться хочется. А предки дома безвылазно. Придумай что-нибудь.
         - Хо, слушай, сегодня как раз Рома зовет на дачу, у него там никого. Поехали, там и перепихнемся!
         Он взял Олечку за руку, и они весело побежали, перепрыгивая через небольшие, уже по-осеннему медленно высыхающие лужицы.

                                                      О странностях любви

        Был тихий и теплый осенний вечер.
       Кузяев выпил кружку пива и пошел, щурясь от отраженного стеклами многоэтажки закатного солнца.
        В окне четвертого этажа девушка махала кому-то рукой.
       Кузяев оглянулся. Улица была пустынна. Брела только старушка, опираясь на клюку. Вряд ли ей.
       Кузяев снова посмотрел вверх. Девушка махала и сверху вниз, и покачивала ладошкой влево-вправо. Мне, подумал Кузяев, больше некому. И несмело помахал в ответ.
        И девушка исчезла в глубине комнаты.
        И Кузяев понял, что она мыла окно. Какой-нибудь гадостью, вроде нитхинола.
        И стало ему обидно.
        Ведь есть кто-то, кому она радостно машет на самом деле. Чем он хуже? Почему она не ему?... Он тоже достоин любви!
        Кузяев поднял обломок кирпича и метко запустил в чисто вымытое.

                                                                                                                       ©В.Адуев