ВОЗВРАТ                                         

   
    
Май 2005, №5        
   
Размышления по поводу                     новой книги_________________________ 
  Михаил Садовский   
 
                                                                                                                                            
     НИКТО НЕ ЗАБЫТ? НИЧТО НЕ ЗАБЫТО?                       
 

         Мир любит юбилеи - и на Западе и на Востоке. Может это и хорошо? События так стираются и смещаются во времени, что не худо о них напоминать, хотя бы о значительных, поворотных в жизни не только человека, страны, но всего мира. Вот и 60 лет со дня Победы, а всего третье поколение уже с трудом может объяснить (а часто и вовсе не может), что за Победа, кто с кем воевал и кто победил... На Западе вообще придумали новое название "Неизвестная война". Не стоит тратить слов на оценку всего этого. На наших глазах происходит трагедия, продолжающая самую страшную и кровопролитную войну, ибо если бы сегодняшние восемнадцати-двадцатилетние знали и помнили, что их деды в таком же возрасте погибали на фронте, если бы они знали, за что погибали, если бы им было больно от этого - не бесчинствовали бы сегодня подонки-скинхеды на улицах России и не торговали бы даже в столице, в Москве, фашистскими изданиями, и не стала бы бестселлером "Майн кампф", выродка, одурачившего (или вдохновившего?) целую культурную нацию и поставившего мир на грань возврата в средневековье, и не выслушивала бы пришибленная режимом Дума гитлеровские вопли макашовых и прочих новоявленных антисемитов и человеконенавистников, а мир бы не смотрел на это, смежив веки... Но - по-настоящему, некому заступиться! Некому напомнить! И голоса свидетелей того страшного и великого времени всё глуше и отдалённее.
      Вот и спасибо Юбилею! Он заставляет хоть что-то сделать, хоть как-то напомнить о произошедшем...

       "Кто виноват, что я и весь наш полк начали войну без адресных жетонов? Бесчисленные тысячи и тысячи солдат погребены на месте гибели безымянными, и их семьи, потомки уже никогда не узнают, где лежат их кости. Как всегда виновных нет, кроме самих "неизвестных солдат", после гибели ещё и оболганных, открыто заподозренных в предательстве и измене присяге" - Это написал Ф.А.Малеванный из Харькова, а опубликовано впервые только сейчас, к юбилею Победы... 60 лет прошло... Почему же так? Отчего?
        Есть виноватые... Есть.
        "Такие письма - с давно закончившейся войны - стали приходить в "Известия" с началом перестройки, по прошествии долгих глухих времён, когда гласная правда о Великой Отечественной была под запретом, её история - скорректирована, тщательно отфильтрована, встроена в официальную историографию и пропаганду, для которых не существовало жизни, судьбы, чувств отдельного человека". - А это пишет Элла Максимова, специальный корреспондент газеты "Известия", автор книги "Я это видел"- документальный роман (новые письма о войне). Книга эта вышла к Юбилею в издательстве "Время" крошечным тиражом 5000 экземпляров. Крошечным, потому что она необходима всем нам, всем нам, виноватым, что правда так запоздала. Её надо положить на стол и заставить прочитать тех, в первую очередь, кто не пускал и процеживал правду, тех, кто её забыл или предал и променял, тех, до кого она поэтому не дошла!
        Это, действительно - роман, эпопея с огромным количеством персонажей, которые жили в разных странах мира...
        Нет в России такой семьи, которая бы не принесла жертву войне, нет такого человека, которого бы она не коснулась... порой он даже не знает и не задумывается об этом!
        "Нас оглушают десятки человеческих правд и тайн" - так названо предисловие к этой книге Светланы Алексиевич. Она пишет: "Что заставило меня прочесть эту книгу о войне, которая закончилась шестьдесят лет назад? И не только прочесть, но и не раз заплакать. Я пережила разные чувства. Боль и ненависть, восхищение и недоумение, нежность... Грандиозный хищный мир войны увлёк, заворожил своей мерцающей среди ужаса и абсурда силой. Ещё раз заставил задуматься над тем, что давно уже не оставляет нас в покое: чем, например, отличается смерть от убийства, где граница между человеческим и нечеловеческим? Как человек остаётся наедине с этой мыслью, что он может убить другого человека? Даже должен убить."
       Я не пишу рецензию на вышедшую книгу, я не прикладываю к этому великому слову КНИГА никаких эпитетов, они не нужны. Мы, не бывшие в аду боя, мы, пережившие эту трагедию детьми, и те, кто родился после нас, погружаемся в мир совершенно не похожий на тот, в котором живём, и это погружение заставляет нас переживать и думать о том, как мы живём! Размышлять!
       "Нас было трое мужчин в семье - отец и два сына. Отец погиб под Кенигсбергом в феврале 45-го, брат Владимир - инвалид войны. Зять - политработник - оставил здоровье на фронте, его уже нет в живых. Так что война своим чёрным крылом вымела, считайте, всех мужчин из нашего дома." - пишет П.Леха из Днепропетровской области...
        А мальчишка, убежавший на войну, признаётся: "Когда я правдами и неправдами попал в сентябре сорок первого года на фронт, мне едва исполнилось 16 лет. […] Я был пулемётчиком "ДП" с диском на 47 патронов. Это в моём взводе было единственное тяжёлое орудие." Он вернулся - Ю.Усков из Санкт-Петербурга.
       Меня довольно длинный отрывок из его письма, приведенный в книге, задел больше всего. Это письмо было точно о судьбе моего двоюродного брата Вилена Садовского (дома его звали Володя), не вернувшегося с войны. Я не помню его (по своему малолетстству) - знаю только легенду. В сорок первом он закончил "Профессиональную художественную школу" в Минске и приехал ещё до выпускных экзаменов на Аттестат зрелости к нам, в Москву, чтобы показать свои работы в Суриковский институт - решил стать профессиональным художником (к сожалению, ни одной его работы не сохранилось - всё погибло в пожаре войны). После показа, окрылённый, ехал обратно - осталось получить аттестат об окончании десятилетки и с сентября приступать к учёбе - работы приняли... а через месяц с небольшим, в самом конце июня, он в бесконечной толпе беженцев покидал Минск. Что заставило его вести дневник? Каким образом он уцелел и сохранился? (теперь находится в музее Холокоста в Яд-Вашеме в Израиле) На сшитых листах из амбарной книги страшная летопись короткой жизни. Углы скруглились, края страниц ободрались и излохматились, мне кажется, что они постарели от того, что на них написано... от страшной правды с первых строк, где рассказано, как бомбят немцы, как самолёты расстреливают бредущую толпу женщин, стариков и детей, как семья "добрых" крестьян, наблюдавших за потоком беженцев и отказавших ему в кружке воды, вместо этого пожелала в спину, чтобы Гитлер догнал их и расправился с ними... до наполненных ненавистью к фашистам строк уже на передовой и потом после ранения в госпитале....
       Вот запись шестнадцатилетнего Вилена Садовского в конце июня 41 года (всё без единой поправки, как в оригинале):
       "…на ходу разговор. Я прислушиваюсь к нему: "Успеем ли мы доехать до Могилёва или нас догонит немец? - спрашивает один лейтенант у своих товарищей. Те пожимают плечами." Значит и они не уверены, что доберутся до города, а ведь они на машинах. Тогда мы наверное пропадём. Итак упадший дух ещё больше усиливается. Безнадёжность положения наводит на мысль, что совсем не стоит идти. Всё равно погибать. Зачем же мучиться в дороге. Но страх остаться в деревне среди чужих по нации людей, грань противоположности которых с тобой в эти дни снова вспыхнула. Положение и образ мыслей которых совсем различны, хотя и обманчивы с твоей точки зрения. Ты бежишь, голод, усталость, опасность ничего тебя не останавливает. Они спокойно ждут. Они смотрят у ворот, показывают на тебя пальцами, на многих лицах улыбка, вызывающая в эту минуту гнев... "
        Володя не дошёл до своего второго боя. Он окончил краткосрочные курсы пулемётчиков.
  Пулемётная рота, в которой служил Вилен Садовский, брошенная под Воронеж, чтобы остановить немецкие войска на пути к Сталинграду, там и осталась лежать почти вся поголовно... смертельно раненный, он писал из госпиталя, что непременно поправится, что опять будет бить "фашисткую нечисть"... Умирал он долго. В 18 его не стало.
      В самом начале 70-х годов, перед юбилеем тридцатилетия Победы, когда особенно развернулось движение "красных следопытов", я благодаря своим песням, часто звучавшим по радио, познакомился с ними, и после долгих поисков ребята из школы города Бобров Воронежской области нашли братскую могилу, в которой погребены 660 воинов, погибших на их земле... в том числе и Вилен Садовский... Больше того: они разыскали госпиталь, в котором умер Володя и даже нянечку, которая ухаживала за ним... а недалеко от Боброва, тоже в Воронежской земле, в Радомле, и тоже в братской солдатской могиле, ещё один брат - Борис Садовский... Тогда же, в начале семидесятых, я пытался рассказать всю эту историю и опубликовать хоть часть дневника, но... увы... Мы ведь жили в "передовой стране с самым гуманным общественным строем".
      Уверен, что каждый, кто прочтёт письма с войны в этой книге, припомнит нечто подобное в своей семье, потому что нас всех накрыла "война своим чёрным крылом", потому что до сих пор эта тень над нами!
        Не случайно автор этой книги взялся за неё - у Эллы Максовны Максимовой, старейшей журналистки "Известий" свои счёты с войной, о которой она знает "не по книгам и фильмам" и не понаслышке...
        Вот, что рассказала мне автор книги "Я это видел" Элла Максимова: "Почему война стала одной из главных тем моих публикаций в "Известиях", где работаю специальным корреспондентом уже более сорока лет? В ее огне я не была. Дети с матерями эвакуировались из Москвы еще до наступления фашистов на столицу. Папа, слава Богу, вернулся невредимым. Конечно, страшные жертвы принесены. Киевская родня - в Бабьем Яру. Перед самой победой погиб сын тети, летчик. Что говорить - в каждом советском роду есть, думаю, свой, семейный, счет потерь. Однако мой - определен и профессией, возможностью входить в чужую участь, выспрашивать и узнавать истину из первых рук. Не считала, но людей, событий прошло через мою журналистскую жизнь сотни. Отправной пункт - читательское обращение в газету.
        Сперва, когда раны войны еще сильно кровоточили, много занималась поисками - судеб, семей, разрушенных, раскиданных ею по миру. Одна из таких трагедий - история американки Дороти Панамерофф из Ири, Пенсильвания, (предки-старообрядцы когда-то бежали в США из России). В кризисные 30-е годы многодетное семейство приехало на заработки в Ленинград. Вернуться успела лишь дочь. Мать и пятерых братьев Дороти, по-домашнему Дарьи, забрала война. Мне удалось найти могилы, подробности военных биографий трех из них, сражавшихся в рядах Красной Армии… "Письмо американке" было перепечатано американскими газетами. Потом мы сняли о семье фильм "Русская".
        Еще письмо - из Польши. В июне 1941-го на границе немцы расстреляли грузовик с красноармейцами. Местный житель, закапывавший останки, почти полвека берег фотографии, выпавшие из карманов гимнастерок. Некоторые - с именами. После того, как они были напечатаны, пришла огромная почта, у меня не умолкали телефоны. Люди не только пытались увидеть на снимках сгинувших в боях отцов, братьев - писали о том, как государство предало миллионы своих граждан, очернило их подвиг, обрушило подозрения и гонения на осиротевшие семьи.
        Из писем бывших пленных и тех, кто получил штампованную справку: "Пропал без вести", родилась нашумевшая статья "Живым и мертвым". Тогда, двадцать лет назад, наступило, наконец, время, позволившее не лгать в угоду коммунистической идеологии и политике.
        Каждая публикация вызывала новый, еще более мощный, отклик. Уже не о плене, не о "пропавших" - о буднях войны, увиденной из окопа, траншеи, медсанбата. И вот что поражало больше всего остального: как самую светлую, нравственную пору своей жизни вспоминают фронтовики те смертоносные годы, когда они жили и действовали в согласии со своей совестью и здравыми понятиями. Так они не жили ни до, ни после войны. Их память сберегла не только ужасы, а поступки в ужасных обстоятельствах, не смерть, а мужество принятия ее. Наш мир оказался беспощаднее, примитивнее, неустойчивее нашей войны.
       Мой интерес к этим людям вызвало и продолжает вызывать восхищенное удивление человеческим в человеке, вынужденном уничтожать себе подобных."
       Из этих строк становится ясно, почему родилась эта книга, зачем она нужна была в первую очередь самому автору Элле Максимовой.
       Гигантскую работа она проделала - писем тысячи! Длинных и коротких, умелых и корявых, наполненных горем и обидами, гневом и ненавистью, и фотографии, фотографии... пожелтевшие, с оборванными краями, с трещинами поперёк, с крошащейся бумагой... Какое невероятное усердие и любовь, чтобы сложить это в книгу! Какой вкус и чувство меры... на войне было всяко - узнаём мы из этой книги, и показано разное: смешное с трагическим рядом, любовь на краю пропасти и надежда в невыносимой и безвыходной обстановке... поэтому книге веришь - она не нагнетает ужас, она рассказывает правду!
       "Война - это постоянная возможность смерти, вечное желание выспаться, отдохнуть от холода, неуюта, мучительная жалость и ещё тысячи ощущений страдания. Но среди всего ужаса мы любили, смеялись, целовались, переживали драмы и трагедии, встречи и разлуки.
       В медсанбате работали врачи и сёстры от 16 до 22 лет. Только полное отключение, которое испытывали хирурги во время тяжёлых операций, помогало выносить нагрузки, в мирное время кажущиеся чудовищными, - по двое-трое суток не отходили от операционного стола.
      Во время боёв, наступления принимали по 500 раненых в сутки."
Так пишет Вера Всеволодовна Вяткина из Балашихи Московской области...
       А вот ещё на ту же тему: "В Могилёве для спасения раненых были оставлены несколько врачей-коммунистов: Владимир Петрович Кузнецов, Алексей Иванович Паршин, Фёдор Ионович Пошанин. За одну ночь, оставшуюся в их распоряжении, они переписали сотни историй болезни. Политработники и командиры превратились в рядовых, а то и жителей, пострадавших от бомбёжек. Для пущей убедительности той же ночью командиров постригли наголо. Госпиталь был спасён. Потом с помощью местных подпольщиков и партизан сотни людей были переправлены к ним. Но врачей предали. После зверских пыток в гестапо их повесили 17 ноября 1941 года на главной площади.
      Можно ли написать всю правду о войне? Можно, только от этой правды можно ослепнуть. Сколько было ошибок и просчётов командования! А за них расплачивались солдаты - жизнями, кровью, пленом, безвестием. Как известно, города сдают солдаты, генералы их берут. Да, война выиграна, но какой ценой!"
- так вспоминает Игорь Иванович Благов, Феодосия.
       Никто не назовёт эту цену. Никто не знает истинных потерь, никто по-настоящему не пытается назвать всех солдат, погибших на войне. В США осталось чуть более 1800 пропавших без вести во Вьетнаме - и это трагедия страны, которая пытается установить судьбу каждого из них... в Советском Союзе шёл счёт другими порядками - людишек никогда не жалели... и сколько "безымянных высоток" усеяно трупами, а этих жертв можно было избежать, но безжалостные приказы исполнялись и всё списывалось под формулу: лес рубят - щепки летят! Летят! Они до сих пор летят и остаются саднящими занозами в наших сердцах!..
       "Обидно и стыдно, что страна, выстоявшая, победившая фронтовиками и народом, до сих пор и не решила по-человечески вопрос о предоставлении полной, достоверной информации об убитых её защитниках. Но убитых без доверенных свидетелей, а потому отнесённых к личностям сомнительным, способных на предательство. Кем? Оценщиками идеологической стойкости советского человека, накопившими к тому времени богатый опыт борьбы с врагами народа. Не этим ли объясняется сокрытие сведений о местах дислокации и датах событий, связанных с гибелью неизвестных солдат.
       Как государство отнесётся к памяти павших, так их дети и внуки отнесутся к государству."
- заключает Алексей Зыков из Екатеринбурга...
       Такова вся книга - она бескомпромиссна! Вот почему эти письма так долго ждали своего часа! У лжи, конечно, короткие ноги, но, совершенно очевидно, - длинные корни! И, если война не кончилась, пока не похоронен последний солдат, как гласит народная мудрость, - то нашей Великой Отечественной - никогда не кончиться! Потому что с каждым годом всё меньше тех, кто может помочь найти павших и вспомнить о них, и несть числам тем, кто отмахивается и от этой проблемы и от настойчивых заинтересованных просителей...
       "Не убило меня на передовой на глазах однополчан. Не судьба. Распорядилась она иначе - плен, лагерь. И стали мы на родине второсортными гражданами. Пусть я прошёл проверку в СМЕРШ ("Смерть шпионам"), а всё одно на сердце - горе и муть." - Р.И.Ковалёв, пос. Глыбская, Черновицкая область.
      Это ещё одна незакрытая тема книги и жизни. Книги, которая сегодня особенно необходима для всех: для имеющих власть и терпящих от власти.
       Будут торжества, будут ещё юбилеи, и над всем этим всегда будет вопрос: чем мы встретили этот "праздник со слезами на глазах," и что сделали для тех, кто в глухую пору советского засилья имел мужество написать эти письма?
         А ответ всё равно дать придётся. Каждому. Для того, чтобы быть человеком.

                                                                                                                        ©М.Садовский

                                           Предыдущие публикации и об авторе в РГ №3 2003,  №4  2004
      
НАЧАЛО
                                                                                                                                                           ВОЗВРАТ