Для меня, 14-летнего мальчика, еврейские солдаты со Звездой Давида на их британских униформах были воплощением героизма. Было так обидно, что они не обращали на меня никакого внимания. Все всегда шло по одному и тому же сценарию - ко мне подходил солдат и задавал дежурный вопрос на ломаном идиш: "Откуда ты, пацан"?
      "Я - из Ковно", - отвечал я, надеясь, что на этот раз не повторится неизбежное.
       Но неизбежного мне избежать так и не удалось.
    "Ковно"? - с радушной улыбкой переспрашивал солдат на иврите. "Так ты, конечно, говоришь на иврите"?
      Я жалко улыбался в ответ и выдавал мой стандартный ответ: мол, да, 99 из 100 детей в Ковно говорили на иврите, а я был как раз тот один, который не говорил. Интерес ко мне мгновенно затухал, солдат в недоумении пожимал плечами и отходил от меня, а я, 14-летний юнец, мучился и страдал от такого позора...
       Позор был еще более мучительным от того, что я-то знал правду. Мои родители наняли мне учителя иврита, когда мне было был 7 или 8 лет, но я его возненавидел. Я отказывался учить глупый язык, который читается с неправильной стороны и где заглавные буквы стоят в конце слов, а не в начале, как во всех нормальных языках. Я не ходил в еврейскую школу, где еврейские дети учили иврит, я дома говорил по-русски, в школе по-литовски, и не мог даже разговаривать с моими бабушкой и дедушкой, потому что они говорили только на идиш. Позже, в гетто, мои сверстники силой заставили меня выучить mame loshn - родной язык, и тогда я понял, что мне прекрасно даются языки: я выучил идиш за три месяца, очень быстро овладел немецким, но, увы, ивритом так и не овладел.
       Я пережил гетто и позже Дахау. Американцы освободили меня, когда мне было 14 лет. Через несколько месяцев после освобождения в наш лагерь беженцев прибыли британские военные грузовики со Звездами Давида на дверцах, чтобы забрать евреев в Италию. Это была Еврейская Бригада из управляемой британцами Палестины, состоявшая исключительно из добровольцев, которые сражались и были размещены в Италии. Все называли солдат из этой бригады палестинцами, ведь тогда не было ни Израиля, ни израильтян, а арабы, жившие в Палестине, назывались не палестинцами, а просто арабами. Великобритания запретила иммиграцию евреев в свою колонию Палестину, и еврейские солдаты контрабандой увозили туда оставшихся в живых евреев. А еще еврейские hayalim ("солдаты" на иврите - это слово я сразу же выучил) контрабандой вывозили в Палестину оружие с британских армейских складов. Все тогда ждали, что арабы нападут на евреев, а большинство стран, включая США, отказывались продавать евреям оружие.
       Я очень хорошо провел время в Италии. Сначала меня поместили на армейскую базу, где я никак не мог понять, почему hayalim так ругали еду, которой нас кормили, - для меня каждая трапеза была настоящим пиршеством! Я до сих пор вспоминаю замечательное итальянское gelatti - "мороженое", ставшее моим первым итальянским словом, а еще неповторимо сильный запах армейского мыла, сопровождавший мое долгое наслаждение горячим душем.
       Но затем военные базы закрыли, и солдат перевели в Голландию. Очевидно, британцы хотели удалить hayalim из Италии до того, как им удастся вывезти всех оставшихся в живых евреев и захватить еще больше оружия. Меня послали в Мадженту - маленький лагерь на большой ферме, где беженцев обучали сельскому хозяйству и готовили к эмиграции в Палестину. Нас там было приблизительно 150 взрослых и около дюжины детей моего возраста.
       Взрослые к нам хорошо относились, не заставляли нас много работать, и даже разрешали ходить в кино в город в 5 милях от лагеря. В Мадженте было просто замечательно, и я никак не подозревал, что мне предстоит пережить травму, с которой мне не удалось смириться на протяжении многих лет. Когда прошел слух, что приедут hayalim, чтобы забрать нас в специальный детский лагерь, мы очень расстроились и не хотели никуда ехать. Но затем приехал грузовик, все взрослые обнимали нас, тепло с нами прощаясь, и мы уехали под громкий плач самых маленьких из нас.
      Новый лагерь был ужасен: наверху темной, холодной горы одиноко торчали два больших пустых здания. Практически все время шел дождь, отопление не работало, и единственным взрослым среди нас был пожилой итальянский повар, кормивший нас спагетти из огромных горшков. Каждый вечер он, напившись красного вина из гигантских бутылок, пел грустные душераздирающие песни. Мы возненавидели этот лагерь и через приблизительно десять дней собрали совет и решили удрать. Мы собирались возвратиться в Мадженту, где светило солнце, где было светло и тепло, где помимо осточертевших нам макарон давали разную и вкусную еду и где люди к нам хорошо относились и, конечно же, уже очень по нам скучали.
       На следующий день мы спустились с горы, потом прошли пешком половину Италии, ночуя в сараях, и наконец-то, добрались до Мадженты, ожидая сочувствия, радости и одобрения от взрослых.
      Наши ожидания не оправдались. Вместо сочувствия и радости нам задавали неприятные вопросы, обвиняя нас с гневом и неодобрением в произволе. Нам объявили, что никто нас не ждал. Нас расселили в несколько комнат, разрешив выходить оттуда только на завтрак и обед, причем в столовой нам было запрещено с кем-либо разговаривать.
       О, как нам было больно и обидно! Эта обида не покидала меня много лет. Что случилось со всеми этими дружелюбными людьми? Почему они так нехорошо себя повели? Мы считали, что мы не сделали ничего плохого, чтобы заслужить такое отношение. Через несколько дней за нами приехал армейский грузовик и забрал нас в другой лагерь. Расставание прошло без слез и теплых прощаний.
       В последующие годы я жил в Швейцарии, затем в Англии, в Венесуэле и в заключение, поступил в университет в Нью-Йорке, завел семью и переехал работать в Калифорнию. Время от времени я вспоминал Мадженту и задавался вопросом: что же там на самом деле произошло? Почему они нас так не хотели?
        20 лет спустя я получил ответ. Я купил книгу с уличной стойки за 99 центов - Haganah - о подпольном еврейском вооруженном сопротивлении против британского правления. К моему удивлению, в содержании упоминался наш лагерь беженцев Маджента, откуда нас выгнали два десятилетия тому назад!
      Я прочитал книгу и все понял. Мы не знали тогда и не имели права знать, что лагерь Маджента был главной базой для нелегальной переправки оружия из Италии в Палестину. В книге перечисляются десятки тысяч боеприпасов, тысячи британских винтовок, сотни пулеметов и даже артиллерийские орудия, которые отправлялись в контейнерах с пометкой "сельскохозяйственная техника" или "рояль".
       Все это могло иметь очень серьезные последствия, если бы британская разведка узнала о контрабанде оружия. Так что, конечно, детям там было не место, поэтому-то нас и отправили куда подальше. Узнав обо всем этом, я понял, что для взрослых расстаться с нами было еще труднее, чем нам с ними.
       Итак, боль наконец-то ушла. Если кто-то из Мадженты еще жив, то знайте, что мальчик из Ковно, не говоривший на иврите, просит у вас прощения и благодарит вас за все.
На фото сверху: 14-летний Caй Фрумкин у грузовика еврейской бригады. Италия, Октябрь 1945  
                                                                                                                               ©С.Фрумкин

            Предыдущие публикации и об авторе - в Тематическом указателе в разделах "Публицистика" и "История"  

НАЧАЛО                                                                                                                                                                                                ВОЗВРАТ