Григоренко или Жуков, Марченко или Щербаков

        Несколько лет тому назад меня попросили написать в киевский городской совет о целесообразности переименования улицы Щербакова в улицу Валерия Марченко. Подумав, я отказался. Валера был моим близким другом. Мы познакомились в заключении, в политическом лагере ВС 389-35 на Урале. Дружили там, дружили потом, когда оба из ссылки вернулись в Киев. Валеру арестовали второй раз, там же, где и прежде, в доме на улице Щербакова. Мой друг был одним из последних умерших в заточении советских политзаключенных. До горбачевской перестройки он не дожил. И сегодня в Киеве благоденствуют его палачи…
       Я отказался писать о переименовании улицы по простой причине. Зная, что мой покойный друг не заслужил потоков брани, неизбежных при таком грубом, не подготовленном изменении названия улицы. Я предложил такой предварительный шаг: опубликовать небольшой текст о моём друге, его страшной судьбе, о людях, пославших его на неотвратимую смерть, о причине ареста его КГБ и последующего осуждения. И - положить этот лист бумаги с текстом в каждый почтовый ящик по улице Щербакова.
         Мне не ответили. Депутаты киевского городского совета приняли свое решение. Сухое и простое: переименовать. Но имя моего друга присвоили не улице Щербакова. По каким-то своим соображениям имя Валерия Марченко присвоено рядом расположенной площади, ранее носившей название Интернациональной. Это произошло в 2017 году. Кто он, Валерий Марченко, как жил, где умер… об этом подавляющее большинство жителей окрестных домов не знает.
         Петр Григоренко уроженец Харьковской области. Был активным комсомольцем, затем членом коммунистической партии. Воевал, был настоящим, не паркетным генералом. Заведовал кафедрой в знаменитой советской военной академии имени Фрунзе. Потом его стошнило. Сначала от Хрущева, потом от Брежнева со всей его сворой. Сказал об этом вслух, потом написал. Судить его боялись поэтому признали психически больным. Дважды, первый раз при Хрущеве, второй - при Брежневе. Он активно и бесстрашно говорил и писал об отсутствии в СССР свободы слова, о нарушениях прав человека, о преследовании малых народов. Умер в эмиграции в США. Похоронен на украинском кладбище вблизи Нью-Йорка.
      Совсем недавно, уже после своей смерти вернулся на родину, в Харьков. Его именем назвали проспект. И вот опять его лишают родины. Проспекту Григоренко хотят вернуть имя Жукова. Палача сотен тысяч советских солдат и откровенного стяжателя. Знаю о настоящем Жукове не из Самиздата и «вражьих голосов». От родителей, прошедших всю войну до поверженного Берлина. Они, фронтовики, рассказывали мне и о его безжалостном самодурстве, и о поездах (не одном) с «его» мебелью, коврами и другими реквизированными в Германии предметами роскоши. Всё - себе, только себе, дорогому товарищу Жукову…
        Так и будет, восстановят имя Жукова. Скромный бунтарь, искатель правды Григоренко Харькову неинтересен. Что ж, это моя Украина. Независимая. И, разумеется, насквозь патриотическая