ВОЗВРАТ                                             

 
    
 Ноябрь 2018, №11     
 
 
Война глазами                             
советских писателей______      
Дневниковая проза          
                 


                              

      Одиночки  войны. По дорогам, вернее, по тропинкам - дорог они избегают, - ходят одинокие люди. Бойцы в задымленных шинелях, закутанные  в тряпки, с кроткими, измученными лицами. Иногда при оружии, чаще без него, с одним лишь шанцевым инструментом, бредут они куда-то, не зная ни своей части, ни соединения, забыв номер полка, роты. Подсаживаются к чужому огню, разводят свой, питаясь невесть  чем, и всё идут, идут. Это не дизертиры, у них словно и в мыслях нет бежать до родного дома, они как-то выпали из частей. Они  не возвращаются в часть, даже не пытаются, сколько бы не говорили, что ищут своих, но непреодолимая сила удерживает их вблизи фронта. Они не могут вернуться туда и не  имеют силы уйти совсем. То ли это особое, страшное очарование войны, то ли простая человеческая нерешительность - ни уйти, ни остаться, как все мы. Но сперва мне казалась более притягательной первая мысль: что они не в силых сами оторваться от войны, пока она не выбросит их за негодностью.  Это чистейшая «липа»:  могут, хотят, но нет решимости на прямое “преступление”.
      Ночью в лесу можно увидеть огоньки костров, трупы лошадей искромсаны. Чья-то тень мелькает на дороге, перерезанная фарами. Это все следы одиночек войны... 
     Всё движется между двух полюсов: расхлябанностью и ужасным, невероятным трудом, никому другому, кроме русского человека, неподсильным.

                                                                                                             31 января 1942г.

      Добродушный, толстый, хороший человек посылает меня на смерть.  

                                                                                                             1 февраля 1942г.

    Солдаты бодрости не чувствуют. Ее чувствуют здоровые, розовощекие люди из штабов, которые через день бреются и меняют воротнички на гимнастерке. Эти люди пишут бумаги, обедают в столовых, пугаются каждого самолета, подымают панику при  каждом удобном случае, в остальное же время полны бодрой воинственной активности.
     Сражаются больные, изнуренные и грязные неврастеники с обмороженными носами, усталым взглядом и такие слабые, что их может осилить ребенок. Здоровые толстые бодрые люди пишут бумаги, посылают других в бой и достают обмундирование в военторге.                                                                                          
                                                                                                              12 февраля 1942г.

     …Ленинградцы... Расслабленные и какие-то не от мира сего, кажется, что вся ткань их тела переродилась, стала податливой, прозрачной и квёлой. Страшно представить себе целый город  таких людей.                                                              
                                                                                                              25 февраля 1942г.

     Приехал с передовой инспектор по комсомолу. Рассказывал, что на переднем крае нет никаких укреплений. Так, только шалашики стоят из еловых веток. Он разводил руками:
     - Ведь какие ленивые ребята, окопаться не хотят!
    Это черта русского нарожа: не ценить свою жизнь. Слишком нас много - подумаешь, десятком  меньше, десятком больше. Все мы слишком взаимозаменяемы. Тем, кто думает, что мысль эта абстрактна, поскольку ничего подобного не может быть в психологии каждого отдельного человека, нужно учесть, что это чувство не столько врожденное, сколько воспитанное у нас государством. Воспитанное - в самом широком смысле, включая и то неуважение к нам государства, которое переходит в личное неуважение, в отсутствие уверенности в том, что ты действительно имеешь право на существование.
                                                                                                              14 марта 1942г.

     Русcкий человек прекрасен на войне, потому что смерть рождает у него не страх, а покорную грусть и старинное «не поминайте лихом».  Да и вообще при  нашей жизни переход в иной мир не столь уж труден. 
                                                                                                             
23 марта 1942г.

 

      У меня отнята даже возможность обмена света и добра с людьми. Все лушее, что я делаю, не допускается до людей, - хотя бы книжка стихов... Мне скажут - так было всегда. Но в том-то и дело, что я выросла в убеждении (о, как оно было наивно), что у нас не как всегда...   

     Я задыхаюсь в том всеобволакивающем, душном тумане лицемерия, лжи, который царит в нашей жизни, и это-то и называют социализмом!!

      ...Я все ругаю себя разными словами - “маловерие”, “пороху не хватило”, “испугалась трудностей”, - но нет! Не трудностей я боюсь, а лжи, которая ползет из всех пор...                     
                                                                                                                         26
/III - 41

      Опять, как уже во многом, разъехалась наша теория с практикой, и очень обидно за ее “необязательность”. А главное - люди гибнут... Теория наша не учитывала этого. Для нее людей нет. Для нее люди, как для Ивана Карамазова, существуют на отдалении. 

                                                                                                                         20/V - 41

     Cоюз [писателей] как организация создан лишь для того, чтоб хором произносить “чего изволите” и слушаюсь... Вот все и произносят, и лицемерят, лицемерят, лгут, лгут, - аж не вздохнуть!   Но раз мы все поставлены в такое положение, чтоб не иметь свое  суждение, - о чем же говорить? Что “улучшать” в Союзе? Систему лицемерия? Способы завинчивания гаек?                      
                                                                                                                        
22/V- 41

     ...Баррикады на улицах  - вздор. Они нужны, чтобы прикрыть отступление Армии. Сталину не жаль нас, не жаль людей. Вожди вообще никогда не думают о людях.                    
                                                                                                                         24/IX - 41

     Власть в руках у обидчиков. Как их повылезало, как они распоясались во время войны, и как они мучительно отвратительны на фоне бездонной людской, всенародной, человеческой трагедии.

    Видимо, рассчитывая на скорое снятие блокады и награждение в связи с этим, почтенное учреждение торопится обеспечить материал для орденов, - “и мы пахали!” О, мразь, мразь!
                                                                                                                         8/II - 42

     Ирина рассказывала о Ленинграде, там все то же: трупы на улицах, голод, дикий артобстрел, немцы на горле. Теперь запрещено слово «дистрофия», - смерть происходит от других причин, но не от голода! О, подлецы, подлецы! Из города вывозят в принудительном порядке людей, люди в дороге мрут.

              

     ...Смерть бушует в городе. Он уже начинает пахнуть, как труп. Начнется весна - боже, там ведь чума будет. Даже экскаваторы не справляются с рытьем могил. Трупы лежат штабелями, в конце Мойки целые переулки и улицы из штабелей трупов. Между этими штабелями ездят грузовики с трупами же, ездят прямо по свалившимся сверху мертвецам, и кости их хрустят под колесами грузовиков.

               

    В то же время Жданов присылает сюда телеграмму с требованием - прекратить посылку индивидуальных подарков организациями в Ленинград. Это, мол, вызывает «нехорошие политические последствия».  
                                                                                                                        23/III - 42

     Нет,  не найти  мне места на земле! Но наиболее из этих мест утоляющее на сегодня - это все же Ленинград. И я хочу туда... Я знаю, что влечет нас туда: там ежеминутно человек живет всей жизнью, там человеческие чувства достигают предельного напряжения, все обострено и обнажено и ясно, как может быть ясно перед лицом гибели.
     ...Вчера объявили сталинских лауреатов. Это мероприятие ничего общего не имеет с искусством. А сколько возле него возни, оскорбленных самолюбий, интриг. И за что награждают! Рядом с титанической Седьмой симфонией - раболепствующая посредственность и льстивая бездарность, и ее больше всего. И за нее - возвеличивают, платят. Брр...  

                                                  Беда стране, где раб и льстец
                             
                     Одни приближены к престолу!
 

     Только бы догадались пожертвовать все свои деньги в фонд обороны. А то народ будет очень раздражен, - и не без справедливости.

     ...Как хорошо, что я не орденоносец, не лауреат, а сама по себе. Я имею возможность не лгать; или, вернее, лгать лишь в той мере, в какой мне навязывают это редактора и цензура, а я и на эту ложь, собственно говоря, не иду.   
                                                                                                                 12/IV - 42     

                                                                                               Материал подготовил Г.Меш
   
НАЧАЛО                        
                                                                                                                                    ВОЗВРАТ