Эссе_______________________________________
|
|
О писателях и литературе
|
|
|
Василий Розанов 1856-1919 О себе: Литературу я чувствую как штаны. Так же близко и вообще "как свое". Их бережешь, ценишь, "всегда в них" (постоянно пишу). Моя душа сплетена из грязи, нежности и грусти. Не понимаю, почему меня так ненавидят в литературе. Сам себе я кажусь "очень милым человеком". Два ангела сидят у меня на плечах: ангел смеха и ангел слез. Их вечное пререкание - моя жизнь.
|
Пушкин.. я его ел. Уже знаешь страницу, сцену: и перечтешь вновь; но это еда. Вошло в меня, бежит в крови, освежает мозг, чистит душу от грехов. *** Достоевский, как пьяная нервная баба, вцепился в "сволочь" на Руси и стал пророком ее. Пророком завтрашнего и певцом давнопрошедшего. "Сегодня" - не было и вовсе у Достоевского. *** Толстой прожил собственно глубоко пошлую жизнь... Это ему и на ум никогда не приходило. Никакого страдания, никакого ; никакого "тернового венца"; никакой героической борьбы за убеждения; и даже никаких особенно интересных приключений. Полная пошлость. Да приключения "со своими идеями"... Ну, уж это - антураж литературный, и та же пошлость, только вспрыснутая духами. Мне кажется, Толстого мало любили, и он это чувствовал. Около него не раздалось, при смерти, и даже при жизни, ни одного "мучительного крика вдруг", ни того сумасшедшего поступка, по которым мы распознаем настоящую привязанность. "Все было в высшей степени благоразумно"; и это есть именно печать пошлости. *** Толстой удивляет, Достоевский трогает. Каждое произведение Толстого есть здание. Что бы ни писал или даже не начинал он писать ("отрывки", "начала") - он строит. Везде молот, отвес, мера, план, задуманное и решенное. Уже от начала всякое его произведение есть в сущности до конца построенное. И во всем этом нет стрелы (В сущности, нет сердца). Достоевский - всадник в пустыне, с одним колчаном стрел. И капает кровь, куда попадает его стрела. Достоевский дорог человеку. Вот "дорогого"-то ничего нет в Толстом. Вечно "убеждает", ну и пусть за ним следуют "убежденные". Из "убеждений" вообще ничего не выходит, кроме стоп бумаги и собирающих эту бумагу, библиотеки, магазины, газетного спора и, в полном случае, металического памятника. А Достоевский живет в нас. Его музыка никогда не умрет. Перестаешь верить действительности, читая Гоголя. Свет искусства, льющегося из него, заливает все. Теряешь осязание, зрение и веришь только ему. *** Ко времени Толстого, и особенно во второй половине его жизни, "русский мир" бесконечно вырос... И Толстой вобрал в себя всю сложность жизни; и творчество его, по сюжетам, по темам - по всемирному интересу и по всемирной значительности тем - заливает также сюжеты Гоголя, Лермонтова, Пушкина, как те красотою слова заливают Толстого. Страшно выросла душа руссская; страшно поинтереснела. Если сравнивать Анну Коренину с Татьяной Лариной - это точно женшина и "ребенок", точно "жена и мать" около вечной пансионерки, непредвиденно вышедшй замуж, но, в сущности, и после этого остающейся тою же "девой", с луной и нянюшкой. Прелестно, но не занимательно. Есть на что взглянуть; но "рассказать" решительно не о чем; "рассказать дальнейшую биографию" просто невозможно, потому что, в сущности, ее нет и она просто невозможна. Прекрасный беленький цветочек... Жила - умерла. К "нашим временам" сделалось, что родиться - ничего не значит, - а вот "ты проживи-ка жизнь", или еще: "проживи-ка ее, окаянную". При Пушкине "окаянства" - не было. А с "окаянства", - как учит история грехопадения, - и "начинается все"... "Пошли длинные истории"... И миниатюрная Татьяна развернулась в сложную, роскошную, с страшною судьбою Анну. "Такую грешную, такую несчастную, такую незабываемую"... О которой так душа болит... И болит душа об Иване Ильиче... Об умершем прокуроре Гоголь только буркнул: "умер". А что рассказал Толстой о таком же "обыкновенном человеке"!.. Да, стали сложнее умирать, потому что стали сложнее жить... Появились загадки. Ужасы. Появилась тоска, грех. Толстой страшно "распух" от всего этого, от этого богатсва русской жизни, которая теперь уже волнуется, как океан, а не течет, как речка. *** Литература есть самый отвратительный вид торга. И потому удвоенно-отвратительный, что тут замешивается несколько таланта. И что "торгуемые вещи" суть действительные духовные ценности. *** Талант нарастает, когда нарастает страсть. Талант есть страсть. *** Талант у писателя невольно съедает жизнь его. Съедает счастье, съедает все. Талант - рок. Какой-то опьяняющий рок. *** Что такое "писатель"? Брошенные дети, забытая жена, и тщеславие, тщеславие... Интересная фигура. *** Судьба бережет тех, кого она лишает славы. Подготовил Г.Меш |
