ВОЗВРАТ                                         

   
  
Март 2016, №3     

 
 Страницы литературной             
   истории России____________    
Виктор Грибков-Майский     

 

                            «Эпиграммные» войны русских литераторов              
(литературно-историческая зарисовка)                    

  


      Русская эпиграмма - это совершенно уникальный вид литературного творчества, которым занимались многие русские литераторы, как самые известны, так и совершенно забытые. Практически, ни одна сфера общественной жизни не осталась без внимания авторов, причем, самого пристального. От русских писателей и поэтов досталось всем - от царей,.. до своих же собратьев по перу.
        В полемическом азарте авторы эпиграмм зачастую уходили довольно далеко от русского литературного языка, особенно, когда один поэт, или группа поэтов, объявляла войну своему собрату или группе собратьев.
        Так, в 1824 году разгорелась настоящая литературная война между двумя группировками - с одной стороны были: князь Петр Андреевич Вяземский, поэт, литературный критик, и Александр Сергеевич Грибоедов, автор бессмертного творения «Горе от ума». А с другой - Михаил Александрович Дмитриев, литератор, племянник известного поэта Ивана Ивановича Дмитриева, и Александр Иванович Писарев, драматург, один из первых русских водевилистов.
       Все перипетии литературных баталий были увековечены и в эпиграммах.
       В 1820-е годы Дмитриев и Писарев выступили с нападками на Грибоедова:

                                                   «Одна комедия забыта,
                                                   Другой еще не знает свет;
                                                   Чем ты гордишься, мой поэт?
                                                   Так силой хвастает бессильный волокита
».

                                                                               (Дмитриев на Грибоедова, 1824)

       Это был намек на комедию Грибоедова «Молодые супруги, или Притворная неверность» и намек на «Горе от ума», ходившей в то время в списках по рукам.
 
     Затем следует удар по Вяземскому, причем значительно ниже пояса. Дело в том, что с 1818 по 1821 год Вяземский служил в Варшаве, где по распоряжению Александра I принимал активное участие в разработке конституции для России. Мысль о конституции вскоре была позабыта,… а Вяземский угодил в отставку и под негласный надзор полиции.

                                                    «Я, веря слухам, был в надежде,
                                                   Что он Варшавой проучен;
                                                   Знать, ложен слух. Как был и прежде
                                                   Всё тот же неуч он».

                                                                               (Дмитриев на Вяземского, 1824)

        А затем от Дмитриева достается сразу и Вяземскому и Грибоедову одновременно:

                                                   «Вот брату и сестре законный аттестат:
                                                   Их проза тяжела, их остроты не остры;
                                                   А вот и авторам: им Аполлон не брат
                                                   И музы им не сестры».

                                                                             (Дмитриев на Грибоедова и Вяземского, 1824)

 
       Сейчас непонятно о чем идет речь. Однако в то время всем все было понятно. Речь шла о водевиле «Кто брат, кто сестра, или Обман за обман», авторами которого были Грибоедов и Вязевский.
     
Разумеется, Вяземский не остался в долгу и пишет, в свою очередь, эпиграмму на Дмитриева:

                                                  «Клеврет журнальный, аноним,
                                                  Помощник презренный ничтожного бессилья,
                                                  Хвалю тебя за то, что под враньем твоим
                                                  Утаена твоя фамилья…»
                                                                                                        (1824)

          Не промолчал и Грибоедов. В его эпиграмме на Дмитриева есть и такие строчки:

                                                  «..Михайло Дмитриев с друзьями.
                                                  Переплетясь они хвостами,
                                                  То в прозе жилятся над вами,
                                                  То усыряют вас водяными стихами…»

                                                                                                        (1824)

         А затем, автор бессмертного «Горе от ума» «приложился» и по Дмитриеву и по Писареву сразу:

                                                  «И сочиняют - врут, и переводят - врут!
                                                  Зачем же врете вы, о дети? Детям прут!...»

                                                      (Грибоедов на М.А.Дмитриева и А.И.Писарева апрель 1824)

         В свою очередь Писарев ответил целым фонтаном эпиграмм и на Вяземского, называя его «Мишурским», и на Грибоедова, дав последнему прозвище «Грибусом»:

                                                  «Мишурский, Грибусов приятель,
                                                  Ругательством отмстил за эпиграммы нам.
                                                  За что он сердится? Как дюжинный писатель,
                                                  Едва ль и дюжинных он стоит эпиграмм».

                                                                                                       (1824)

        Не может не броситься в глаза, что Писарев не стесняется в выборе лексики. Больше всех досталось от него Грибоедову. Вот лишь некоторые образчики его эпиграммического творчества:

                                                  «Лицо есть зеркало души!
                                           
      И, видя Грибуса с его отвратной рожей,
                                              
   Все, верно, повторяют то же:
                                             
    Лицо есть зеркало души»».
                                                                                                  
    (1824)

          Или еще:

                                                 «Незваные Парнаса гости,
                                                 Марайте вы собой журнальные листы;
                                                 Вам отвечать у нас достанет злости,
                                                 Достанет ли у вас-то остроты?»

                                                                (Писарев на Грибоедова и Вяземского, 1824)

         У этой литературной войны есть и положительная сторона - она так и осталась литературной.
         В 1829 году поэт Евгений Абрамович Баратынский пишет эпиграмму на Николая Алексеевича Полевого, который в своем труде «История русского народа», выступил с резкой критикой «Истории государства российского» Николая Михайловича Карамзина. Причем, Баратынский, сам, будучи дворянином, не постеснялся намекнуть на купеческого происхождение Погодина:

                                                 «В восторженном невежестве своем
                                                 На свой аршин он славу нашу мерит;
                                                 Но позабыл, что нет клейма на нем,
                                                 Что одному задору свет не верит..»

          А заканчивается эпиграмма еще более резкой строчкой: «Смешнее всех нам пламенный глупец».
          Разумеется, Погодин не промолчал и написал эпиграмму на Баратынского:

                                                 «Зачем мою хорошенькую музу,
                                                 Голубчик мой, ты вздумал освистать?...
                                                 Тебя сто раз спасал, скажи, не я ли?
                                                 Не я ль тебя лелеял и берег,
                                                 Когда тебя в толчки с Парнаса гнали,
                                                 Душа моя, парнасский простачок?»

                                                                                          (1830)

        Сегодня, даже далеко не все любители русской литературы помнят такие имена, как Туманский и Шаликов. А в 1823 году они обменялись резкими эпиграммами. Сначала писатель Петр Иванович Шаликова написал эпиграмму на поэта Василия Ивановича Туманского:

                                                 «Дитя мечтательной натуры,
                                                Поэт-романтик Мглин так слог туманит свой,
                                                Что уж давно пора назвать его мечтой
                                                Иль призраком литературы».

                                                                                                     (1823)

           А затем Туманский на Шаликова:

                                                «Дитя пастушеской натуры,
                                                Писатель Нуликов так сладостно поет,
                                                Что уж пора б ему назваться без хлопот
                                                Кондитером литературы».

                                                                                                     (1823)

      Как правило, причиной эпиграммных войн была литература,…но не всегда. Популярный в прошлом литератор ..и известный картежный игрок
       Иван Ермолаевич Великопольский написал эпиграмму на Александра Сергеевича Пушкина, по поводу проигрыша им главы «Евгения Онегина», ведь Пушкин тоже был игрок… и преазартнейший:

                                                    «Глава Онегина вторая
                                                    Сползала скромно на тузе».

         Но это было позже, а еще раньше Великопольский, сам оказавшись в проигрыше Пушкину, чтобы отомстить, берется не за карты, а за перо:

                                                 «Арист - негодный человек,
                                                 Не связан не родством, ни дружбой:
                                                 Отцом покинут, брошен службой,
                                                 Провел без совести свой век…»

                         Арист - герой сатиры Великопольского «К Эрасту» - Прим. В.Г.)

          Своего партнера по картам Пушкин тоже увековечил в эпиграмме:

                                                «Поэт-игрок, о Беверлей-Гораций,
                                                Проигрывал ты кучи ассигнаций,
                                                И серебро, наследие отцов,
                                                И лошадей, и даже кучеров -
                                                И с радостью на карту б, на злодейку,
                                                Поставил бы тетрадь своих стихов,
                                                Когда б твой стих ходил хотя в копейку».

                                                                                                 (1829)

         (Беверлей - игрок, герой одноименной драмы французского писателя Сорена, Гораций - римский поэт, писавший сатиры - Прим. В.Г.)

        Но больше всех от свои собратьев но перу досталось сардинскому графу, родственнику Александра Васильевича Суворова, сенатору Дмитрию Ивановичу Хвостову.
       Какими только кличками его не награждали современники: Графов, Свистов, Вралев, Ослов, Писцов, Хвастон, Рифмин и др. Свои эпиграммы ему посвятили: Иван Иванович Дмитриев («..Стихи, конечно, и твои/На лекциях пойдут в пример галиматьи!»), Иван Андреевич Крылов, Николай Федорович Остолопов, Александр Ефимович Измайлов («Каких лишились бы прекрасных мы стихов,/ Когда бы не писал Вралев».), Петр Александрович Корсаков («В огонь, в огонь скорей творения Ослова»), Петр Андреевич Вяземский («…В сенате он живой покойник/ И дух нечистый средь людей»),
Совсем по- иному написал о Хвостове Баратынский:

                                                    «Поэт Писцов в стихах тяжеловат,
                                                    Но я люблю незлобного собрата:
                                                    Ей-ей! Не он пред светом виноват,
                                                    А перед ним природа виновата».

       Ведь на самом деле Дмитрий Иванович оказался выше литературных разборок, и спокойно перенес все литературные выходки своих коллег по перу.

 
                                                                                                              © В.Грибков-Майский

                    Еще см. здесь

НАЧАЛО                                                                                                                                                                                      ВОЗВРАТ

                                Предыдущая публикация и об авторе - в разделе Страницы истории России