В Германии умерла вчера Майя Михайловна Плисецкая.
Не стану оскорблять ее
память
собственными
суждениями о
балете, в
котором
ничего не
смыслю.
Но очень советую моим читателям ознакомиться с
воспоминаниями
Плисецкой.
Это блистательная, очень глубокая, горькая, ироничная и
страшная
книга.
Прежде
всего, это
не рассказ
всемирно
знаменитой
балерины о
полувековой
череде
творческих
успехов, а
история
московской
девочки, у
которой отца
пытали и
расстреляли
(обстоятельства
места и
времени его
гибели стали
известны
лишь через
полвека), а
матери
-
как «члену
семьи
изменника
Родины»
-
дали 8 лет
лагерей,
когда самой
Плисецкой
было лишь
11.
Воспоминания повествуют обо всех испытаниях, выпавших на ее
долю
-
иногда с
печалью,
зачастую
-
с обидой, но
всегда
-
с юмором и
неубиваемым
чувством
собственного
достоинства.
Военные
годы,
эвакуация,
побег
обратно в
Москву,
борьба за
место под
солнцем в
театральной
труппе...
Учителя, от
великих до
бессмысленных,
кумиры,
интриги,
обиды,
зависть,
победы и
разочарования
-
и неустанный
надзор
вертухаев,
внимание
которых к
дочери двух
врагов
народа не
ослабевало с
конца 1930-х
годов,
несмотря ни
на какие
овации,
ордена и
звания
-
до самого
крушения той
жуткой
системы,
которую эти
вертухаи
обслуживали...
Но все-таки я благодарна судьбе, - пишет
в
воспоминаниях
Плисецкая.
-
Я не попала
в Воркуту,
Освенцим,
Магадан.
Меня мучили,
но не убили.
Не сожгли в
Дахау...
Печально сознавать, что сегодня вс
В Германии умерла вчера Майя Михайловна Плисецкая.
Но очень советую моим читателям ознакомиться с
воспоминаниями
Плисецкой.
е те же самые вертухаи, которые мучили, но не убили Плисецкую (или их ближайшие потомки-сменщики) по-прежнему в России главней любых прокофьевых, шостаковичей и ростроповичей... Случись Плисецкой доехать в последние полгода до Москвы, они б от нее под угрозой уголовного преследования потребовали бы явиться в городское отделение УФМС для собственноручной подачи рукописных уведомлений о ее литовском, немецком и испанском гражданстве... Но теперь уж поздно им проявлять бдительность. Нет больше Плисецкой, и дела на нее не возбудишь.
Не стану оскорблять ее память собственными суждениями о балете, в котором ничего не смыслю.Это блистательная, очень глубокая, горькая, ироничная и страшная книга.
Прежде всего, это не рассказ всемирно знаменитой балерины о полувековой череде творческих успехов, а история московской девочки, у которой отца пытали и расстреляли (обстоятельства места и времени его гибели стали известны лишь через полвека), а матери - как «члену семьи изменника Родины» - дали 8 лет лагерей, когда самой Плисецкой было лишь 11.
Воспоминания повествуют обо всех испытаниях, выпавших на ее долю - иногда с печалью, зачастую - с обидой, но всегда - с юмором и неубиваемым чувством собственного достоинства. Военные годы, эвакуация, побег обратно в Москву, борьба за место под солнцем в театральной труппе... Учителя, от великих до бессмысленных, кумиры, интриги, обиды, зависть, победы и разочарования - и неустанный надзор вертухаев, внимание которых к дочери двух врагов народа не ослабевало с конца 1930-х годов, несмотря ни на какие овации, ордена и звания - до самого крушения той жуткой системы, которую эти вертухаи обслуживали...
Но все-таки я благодарна судьбе, - пишет в воспоминаниях Плисецкая. - Я не попала в Воркуту, Освенцим, Магадан. Меня мучили, но не убили. Не сожгли в Дахау...
Печально сознавать, что сегодня вс
Благословенна память ее.
© А.Носик
Майя Плисецкая в:
"Дон-Кихот" , 1959
"Лебединое озеро", 1973
Кармен сюита "Хабанера"
Прелюдия, 1967
"Лебединое озеро" (Танец умирающего лебедя)
, 1959