1. Предсвадебная шутка

               Хвастовство никогда и никого до добра не доводит. Чем бы человек ни хвастался: красавицей-невестой, богатым домом, высокими связями, собственными талантами, всегда найдется тот, кому не по сердцу придется похвальба. И доказательств тому - сколько угодно. Начинать можно, например, с рассказа Геродота о царе лидийском Кандавле, его жене и его оруженосце Гигесе. Царь похвастал красотой царицы, а та сочла себя оскорбленной, и… В общем, на следующий день царем Лидии стал Гигес. А купец Ставр Годинович из русской былины хвастовством своим перед князем (мол, дом - полная чаша, жена красавица, сам я - певец, каких мало, и т.п.) довел Владимира Красно Солнышко до высшей точки кипения, а себя до подземной темницы.
      Вот и тут началось, можно сказать, на былинный манер. Поведал широкой публике эту удивительную историю архивариус парижской полиции Жак Пёшэ. В 1838 году была опубликована его книга «Полиция без покровов. Памятные случаи, извлеченные из архива парижской полиции, от Людовика XIV до наших дней». Вот в этой книге (шесть томов!) и был помещен очерк, который назывался «Бриллиант и месть».
             Случилось все в 1806 или 1807 году. Жил да был молодой сапожник по имени Франсуа Пико. Был он выходцем с юга Франции, из города Ним, но жил в Париже. И здесь время от времени встречался со своими друзьями-земляками, один из которых был хозяином небольшого трактира, служившего местом таких встреч. И Пико держался тут вполне как Ставр Годинович. Хвастал красавицей невестой Маргаритой, богатым приданным, скорой свадьбой. Землякам (трактирщику Матье Луппиану, тоже влюбленному в Маргариту, и неким Шомбару, Солари и Аллю) хвастовство сапожника не понравилось. Результатом стал донос, написанный ими, и, разумеется, неподписанный.
              В анонимке Пико называли дворянином, живущим под чужим именем, роялистом, участником антибонапартистского заговора. Результатом этой «шутки» (именно желанием пошутить объяснял друзьям свои действия инициатор Матье Лупиан) стало то, что Франсуа Пико точь-в-точь повторил судьбу русского купца-богатыря. Его обвинили в государственной измене и отправили в замок Фенестрель в Пьемонте - пожизненно. Правда, провел он в замке не всю жизнь, а семь лет из нее - вплоть до реставрации 1814 года, когда большинство осужденных за антибонапартистские заговоры и настроения были освобождены. Так что сапожнику с результатами хвастовства еще крупно повезло.
             Собственно говоря, параллели с русской былиной на этом заканчиваются. Если читатель помнит, Ставра Годиновича освободила его жена, не только красавица, но и умница-разумница. И сразу после освобождения незадачливый купец-богатырь постарался уехать подальше от завистливого киевского князя и забыть о роковом происшествии.
             Не то наш французский сапожник. Во-первых, несостоявшаяся жена Маргарита, действительно, поначалу пыталась что-то сделать для спасения незадачливого своего жениха. Но вскоре поняла (не без помощи трактирщика), что Франсуа вытащить из замка не удастся, и вышла замуж - за Лупиана, чья влюбленность в нее и стала причиной злоключений Пико.
              Так что освободившийся сапожник вовсе не настроен был забывать. Напротив, он страстно желал лишь одного: мести. Он мечтал отплатить виновникам за семь долгих тюремных лет, изменивших его до неузнаваемости и лишивших всего. Вот только прежде надо было узнать, кто такие эти виновники, и найти средства для реализации своего желания.
              И вот тут ему повезло. Соседом Франсуа Пико по заключению был некий итальянский священник, в отличие от незадачливого хвастуна - реальный противник режима. Пико привязался к больному старику, а тот, в свою очередь - к молодому человеку. И после освобождения священник принял в услужение своего товарища по несчастью. К тому времени Пико сменил имя и стал называться Жозефом Лешэ.
              Священник оказался богатым и одиноким. Перед смертью он завещал все свое состояние Пико-Лешэ. А состояние оказалось весьма солидным - 2 миллиона франков. Плюс к тому старик сообщил Пико о кладах, спрятанных в разных странах, на общую сумму 12 миллионов! Теперь Пико-Лешэ, все это время таивший в душе жажду мести, обрел еще и увесистый кошелек, а значит, средство отмщения. Отыскав клады (для этого ему пришлось постранствовать по Голландии, Италии и даже Англии), Пико вернулся во Францию и принялся наводить справки о своих неверных друзьях. Ему удалось отыскать одного из них, Антуана Аллю. Переодевшись священником, он встретился с Аллю, наплел ему о том, что, якобы, Пико завещал разыскать друзей и вручить редкой красоты алмаз тому из них, кто раскроет тайну его внезапного ареста. Жадность Аллю подвела, он рассказал мнимому священнику о доносе и даже сообщил адреса остальных участников сомнительного розыгрыша. Далее все развивалось стремительно: внезапно, один за другим умирают Шомбар и Солари. Первого закололи на парижском мосту Искусств, второй, судя по всему, отравлен. На рукояти кинжала, оставшегося в теле Шомбара, обнаружена надпись «Номер один», на гробу отравленного Солари - записка со словами «Номер два». Самым жестоким образом Пико мстит Лупиану. Он делает так, что некий молодой аристократ соблазняет дочь бывшего трактирщика. Затем, правда, молодой повеса великодушно женится на беременной девушке, но в дальнейшем выясняется, что жених - не аристократ, а беглый каторжник. Девушка становится наложницей мстителя Пико. А сын связывается с ворами и попадает в тюрьму. Не выдержав обрушившихся на семью несчастий, умирает жена Лупиана. В конце концов, кинжал пронзает и самого Лупиана. Он становится «номером три».
            На этом история мести и закончилась. Четвертый предатель, Антуан Аллю, догадавшийся о подоплеке всей истории, выследил мстителя, подстерег его на ночной улице и оглушил дубинкой. Аллю держал Франсуа Пико в заточении, вытягивая из него деньги. Но тайну основной части сокровищ, которую пытался узнать Аллю, Пико так и не открыл своему мучителю - унес в могилу. Антуан Аллю, после убийства бывшего узника Фенестреля, бежал в Англию, и уже здесь, много лет спустя, перед смертью исповедался католическому священнику. По его просьбе священник передал текст исповеди французским властям. Так и оказалась эта удивительная, почти фантастическая история в архиве парижской полиции.
               Думаю, читатель и сам обратил внимание на некоторые нестыковки в этом деле. Возможно, кое-что оказалось плодом воображения Антуана Аллю - например, 12 миллионов, спрятанных по разным кладам, владельцем которых якобы стал Франсуа Пико. Мне кажется, что сам же Пико и придумал эту сказку, чтобы распалить воображение своего врага. Кто еще мог знать об этой тайне старого священника? Только, похоже, перестарался. А может быть, гибель от рук четвертого, не тронутого им врага, входила в его собственные планы - как своеобразный способ ухода из жизни. Этого мы, скорее всего, уже никогда не узнаем.
              Да и два миллиона франков (это ведь франки куда более весомые - за 80 млн. франков продали Луизиану, чем обесценившиеся франки XX века! - 5 на доллар), полученные от священника, представляются не совсем реальными - незнакомец с такими деньгами, появившийся в Париже тех времен, непременно оказался в центре внимания публики и, конечно же, полиции. И его замысел, и его личность были бы раскрыты достаточно быстро. Но реальное зерно, безусловно, имеется. Бывший узник, невинно оклеветанный друзьями, освободился, получил некоторый достаток, позволивший ему отомстить предателям.
               История этой мести так и осталась бы любопытным случаем в криминалистике XIX века, похороненным в полицейском архиве Парижа, если бы не попалась на глаза Александру Дюма и его соавтору Огюсту Маке. Великий романист сразу же оценил мощный литературный потенциал этого случая и положил его в основу романа «Граф Монте-Кристо», который, наряду с пенталогией о мушкетерах, стал вершиной творчества писателя.


2. Явление графа

              Если сравнить реальную историю Франсуа Пико с вымыслом Александра Дюма, то невооруженным глазом можно увидеть, что история нимского сапожника, конечно же, стала сюжетным стержнем прославленного романа. Включая такие детали, как явление мнимого священника («аббата Бузони» в романе) Антуану Аллю (его двойник в романе зовется Кадруссом) или вытягивание денег у захваченного недругом Пико (в романе такой судьбе подвергается Данглар, которого римский разбойник Луиджи Вампа морит голодом, а затем продает цыпленка за двадцать пять тысяч франков). Нашла свое отражение в книге и свадьба дочери Лупиана с мнимым аристократом - беглым каторжником (в романе - Бенедетто, незаконный сын королевского прокурора де Вильфора), и многое другое. Вот только финал у «Графа Монте-Кристо» другой. Опять-таки, Дюма максимально романтизировал всю историю. Прозаического сапожника сменил более романтичный моряк. Главный злодей, трактирщик Лупиан, в жизни хотя и добился успеха (открыл модный дорогой ресторан вместо скромного трактира), в романе стал миллионером и банкиром Дангларом (и частично графом де Морсером - так сказать, по линии жены). Кроме того, будучи бонапартистом, писатель предпочел сделать своего героя жертвой не наполеоновской, а королевской полиции. Для этого ему пришлось переместить время действия романа: он начинается на семь лет позже, чем началась история Пико. В конце 1814 года, когда бухгалтер Данглар сотоварищи только еще пишет донос на своего соперника моряка Эдмона Дантеса, сапожник Франсуа Пико как раз вышел на свободу. И, конечно же, социальная и профессиональная принадлежности главных действующих лиц. Последнее, кстати говоря, весьма важно. Причем не только для идеологии романа, но и для вопроса о прототипах действующих лиц.
             Сюжет похож, а вот Эдмон Дантес на Франсуа Пико - ничуть. Читая рассказ полицейского архивариуса, приходится то и дело с грустью констатировать, перефразируя знаменитую присказку Остапа Бендера: «Нет, это не граф Монте-Кристо». Как ни схожи истории, но если говорить о прототипе графа, то вряд ли на эту роль подойдет незадачливый мститель из замка Фенестрель, в конце концов, попавший в собственную ловушку.
               Когда бедный сапожник Франсуа Пико превратился в богача Жозефа Лешэ, он, тем не менее, графом не стал, в аристократическом кругу не вращался, представителей сливок парижского общества в своем доме не принимал. Вообще, он менее всего походил на аристократа - а ведь в романе Дюма чуть ли не на каждой странице подчеркивается врожденный аристократизм графа.
              Так, может быть, прототипа графа Монте-Кристо следует искать среди вот таких людей? Аристократов? Разумеется, в том случае, если прототип действительно существовал.
    Попробуем же поискать, не претендуя на окончательную истину. Для начала я позволю себе коротко напомнить сюжет «Графа Монте-Кристо». Молодого моряка Эдмона Дантеса по анонимному доносу арестовывают и сажают в замок Иф. Здесь судьба сводит его с другим узником - аббатом Фариа. Точь-в-точь, как Франсуа Пико, который, как читатель помнит, в замке Фенестрель знакомится с итальянским священником. Именно благодаря аббату Дантес не только выходит на свободу, но и становится сказочно богатым человеком. Богатым он становится, поскольку товарищ по несчастью раскрывает ему тайну сокровищ, спрятанных некогда на островке Монте-Кристо; что же до свободы, то, когда аббат Фариа умирает, Дантес ложится на его место. Тюремщики сбрасывают его в море («Море - кладбище замка ИФ»), и таким образом герой Дюма оказывается на свободе.
               Тут уместно сказать, что товарищем своего героя Александр Дюма сделал тоже реального человека (или, во всяком случае, дал ему имя реального человека). С подробностями жизни настоящего аббата Фариа можно познакомиться в книге Михаила Буянова «По следам Дюма», подробно прослеживающего удивительную жизнь прелата-революционера, рожденного в Индии, ученого, врача, одного из создателей психотерапии и пионера медицинского применения гипноза. Кроме того Жозе Кустодио де Фариа был человеком социально активным, принимал участие в т.н. заговоре Гракха Бабефа («Заговор равных»), почему и оказался в замке Иф в качестве государственного преступника. В отличие от романного Фариа, подлинный аббат-революционер не умер в замке, а вышел на свободу, пробыв в тюрьме семнадцать лет. Ныне ему стоит памятник в Индии - в Гоа, где он родился, где боролся против дискриминации соотечественников-туземцев, традиции которых едва ли не впервые применил в европейской медицине…
               Коль скоро мы заговорили об именах героев, можно вспомнить о возникновении титула графа Монте-Кристо. В 1841 году Дюма гостил во Флоренции у брата Наполеона - Жерома Бонапарта. Вместе с сыном Жерома Наполеоном Дюма посетил несколько исторических мест, в том числе остров Эльбу, место первой ссылки императора. Вот во время этой поездки Дюма обратил внимание на небольшой островок, собственно говоря, утес, возвышавшийся над морем на двести метров. Проводник сообщил, что этот остров называется Монте-Кристо (то есть, Гора Христова), и Дюма пообещал когда-нибудь написать роман под таким названием. Он и выполнил это обещание - в 1846 году. Правда, книга получила название не «Остров Монте-Кристо», а «Граф Монте-Кристо». Но герой получил свой титул по названию того самого острова.
              Что до первого имени - Дантес, тут тоже есть несколько предположений, из которых самое интересное высказал Вадим Скуратовский в статье «Встреча в замке Арененберг». Он доказывает (вполне убедительно), что совпадение имени героя Дюма и имени Жоржа Дантеса, убившего на дуэли Пушкина, вовсе неслучайно. Дюма был знаком с приехавшим из России Жоржем-Шарлем Дантесом…
              Что же до аббата Фариа, то в данном случае нас интересует не столько биография истинного Фариа, сколько то, как показывает его Дюма в романе. Ибо это, в свою очередь, позволяет определить одного из прототипов главного героя.
              Так вот: очень странной личностью становится Фариа под пером романиста.
              Общаясь с новообретенным другом, Дантес однажды оказывается свидетелем приступа странной болезни, во время которой Фариа, по сути, превратился в… мертвеца: «Дантес посмотрел на посеревшее лицо аббата, на его глаза, окруженные синевой, на белые губы, на взъерошенные волосы». Аббат предупреждал его об этом заранее и сообщил, как тот сумеет ему помочь: «Есть только одно средство против этой болезни, я назову вам его; бегите ко мне, поднимите ножку кровати, в ней вы найдете пузырек с красным настоем. Когда вы увидите, что я застыл, окостенел, словом, все равно, что мертвец, тогда - только тогда, слышите? - разожмите мне зубы ножом и влейте в рот десять капель настоя; и может быть, я очнусь». Что же это за средство и что за болезнь такая овладела нашим героем? Заглянем через плечо склонившегося над похолодевшим аббатом Дантеса. Что он делает? «Он влил одну за другой десять капель красного настоя и стал ждать. Наконец, легкая краска показалась на щеках; в глазах, все время остававшихся открытыми и пустыми, мелькнуло сознание; легкий вздох вылетел из уст; старик пошевелился».
               Впечатление жутковатое. Мертвец, красная жидкость, возвращающая его к жизни… Сырое подземелье, каменный мешок, непроглядная тьма… Остановившееся время… Полно! Уж не склеп ли это, в котором таится от дневного света «носферату», «неумерший»? Одним словом, вампир?
               Перелистаем десяток-другой страниц, перейдем в другую часть романа. Как читатель, я надеюсь, помнит, после «окончательной» смерти аббата (повторюсь: в реальной жизни аббат Фариа вышел на свободу), Дантес, заняв его место в зашитом мешке-саване, совершает дерзкий побег из замка Иф. Спустя 8 или 9 лет, вступив во владения сокровищами аббата, превратившись в графа Монте-Кристо, совершив несколько путешествий по сказочному, таинственному Востоку, бывший узник замка Иф возвращается в Европу, чтобы, наконец-то, отомстить своим врагам. Тем, кто лишил его любимой девушки, свободы, родных, надежд, словом - всего.
               И вот тут-то, чуть ли не на каждой странице мы встречаем странные намеки, да что там намеки! Точные указания на изменившуюся природу моряка Эдмона Дантеса. Вот, например, графиня Г.: «Послушайте! - отвечала она. - Байрон клялся мне, что верит в вампиров, уверял, что сам видел их, он описывал мне их лица. Они точь-в-точь такие же: черные волосы, горящие большие глаза, мертвенная бледность». А вот дальше: «Граф стоял, высоко подняв голову, словно торжествующий гений зла». «Глаза красноватые с расширяющимися и сужающимися по желанию зрачками, - произнес Дебрэ, - орлиный нос, большой открытый лоб, в лице ни кровинки, черная бородка, зубы блестящие и острые, и такие же манеры. Уверяю вас, он окажется вампиром. - Смейтесь, если хотите, но то же самое сказала графиня Г., которая, как вам известно, знавала лорда Рутвена».
               Лорд Рутвен - вампир, герой рассказа Д.Полидори, личного врача Байрона.
               А вот слова самого героя, которые он произносит перед дуэлью, долженствующей стать кульминацией его мести: «Мертвец вернется в могилу, призрак вернется в небытие».
            Вообще, тема воскрешения из мертвых возникает на страницах второй части знаменитого романа весьма навязчиво: воскресшим из мертвых оказывается Бенедетто - незаконный сын прокурора де Вильфора: «Мой отец взял меня на руки, сказал моей матери, что я умер, завернул меня в полотенце… и отнес в сад, где зарыл в землю живым…» Восстает из мертвых отравленная дочь де Вильфора Валентина - возлюбленная Максимилиана Морреля. Воскрешает якобы умершая (проданная в рабство на Восток) дочь Али Тебелина Гайдэ. И так далее. Обращаю ваше внимание на то, что, за исключением случая с Валентиной, все прочие истории - истории мести за предательство - мести воскресшего покойника: Бенедетто мстит коварному отцу; Гайдэ - предателю де Морсеру; сам граф Монте-Кристо являет нам еще один парафраз «Коринфской невесты», вдохновившей в свое время Гете, - возвращение мертвого жениха к не сохранившей верность невесте. Жениха-вампира, одержимого жаждой мести живым.
               Каким образом моряк Дантес, невинно оклеветанный и посаженный в замок, стал вампиром, воскресшим мертвецом? А вот именно таким перерождением обеспечил его аббат Фариа, сделав гостя своего темного царства своим «сыном» - в довесок к сокровищам островка Монте-Кристо («Христова Гора», то есть, Голгофа, смертное место): «- Это сокровище принадлежит вам, друг мой, - сказал Дантес, - оно принадлежит вам одному, я не имею на него никакого права; я не ваш родственник. - Вы мой сын, Дантес! - воскликнул старик. - Вы дитя моей неволи!»
                Или могилы, добавим мы.
              «Позвольте! - воскликнет читатель. - Мы же ищем реального прототипа Эдмона Дантеса - графа Монте-Кристо! Какие вампиры? Какой лорд Рутвен, которого и самого-то никогда на свете не было, ни живого, ни мертвого?!» Совершенно верно. Вампир лорд Рутвен - это, если так можно выразиться, литературный прототип героя Дюма. На который, к слову сказать, сам же Дюма и указывает. Но, может быть, у литературного прототипа, в свою очередь, был прототип в реальной жизни? И, может быть, черты вот этого реального человека в какой-то степени повлияли на образ графа Монте-Кристо?

3. Вампир, пришедший с холода

              Лорд Рутвен появился на свет при обстоятельствах необычных. И на этом стоит остановиться подробнее. Летом 1816 года на берегу Женевского озера появилась необычная компания молодых людей. Дж.Байрон, Перси Шелли, Мэри Годвин (будущая Мэри Шелли), ее сводная сестра Клер Клермонт и Джон Полидори, личный врач (и одновременно, секретарь) Байрона. А год этот был весьма примечательным в новой истории - его впоследствии назовут «годом без лета». Никто не знал причин внезапного мощного похолодания, но факт оставался фактом: лета в тот год действительно не было - холодные дожди, хмурое небо, низкие тучи и солнце, почти не появлявшееся на небосклоне. В марте температура оставалась зимней, в апреле и мае выпало небывалое количество осадков - в основном, дождей с градом. В июне и июле в Северной Америке каждую ночь были заморозки. В Нью-Йорке и на северо-востоке США выпадало до метра снега (подчеркиваю - не зимой!). На Германию обрушились сильнейшие бури, многие реки вышли из берегов. В Швейцарии каждый месяц выпадал снег.
               Необычный холод привел к катастрофическому неурожаю. Весной следующего года цены на зерно выросли в 9 раз, а среди населения разразился голод. В поисках лучшей жизни (зачастую, безуспешных) десятки тысяч европейцев устремились в Америку, которая, все-таки, пострадала меньше Европы.
             Лишь спустя почти 100 лет стало известно, почему природа вдруг словно взбунтовалась против человека. Американский климатолог Вильям Хамфрейс связал резкое похолодание с извержением вулкана Тамбора на острове Сумбава (Индонезия) в апреле 1815 года. Это чудовищное по силе извержение непосредственно унесло жизни более чем девяноста тысяч человек. Извержение Везувия, разрушившего древнеримские города Помпеи и Геркуланум, было примерно вдвое слабее.
               В атмосферу попали более ста пятидесяти кубических километров пепла. Они-то и стали причиной того, что второе десятилетие XIX века (с 1810 по 1819 год) оказалось самым холодным за последние пятьсот лет человеческой истории.
              Именно благодаря ужасной погоде в Швейцарии, запертые дождями на вилле молодые английские писатели принялись развлекаться страшными историями. В результате литература обогатилась романом Мэри Шелли «Франкенштейн» и повестью Джона Полидори «Вампир». Перси Шелли, Байрон и Клер Клермонт почти сразу же отказались от этой затеи. Но и двух законченных произведений хватило, чтобы то давнее лето вошло в историю литературы.
             «Так случилось, что в самый разгар увеселений, неизменно сопутствующих лондонской зиме, на всевозможных приемах, устраиваемых законодателями хорошего тона, стал появляться некий дворянин, более приметный своей эксцентричностью, нежели знатностью. Он наблюдал за весельем, царящим вокруг него так, словно сам не мог принять в нем участия». С этого начинается повесть Джона Полидори.
                Эксцентричного дворянина зовут лорд Рутвен, и вскоре главный герой, молодой джентльмен по имени Обри с ним знакомится. Далее описывается их совместное путешествие, в ходе которого читателю становится понятным: лорд Рутвен не только загадочен, но и чрезвычайно опасен. Обри узнает легенду о вампирах и постепенно начинает подозревать в своем спутнике такое чудовище…
                Не буду пересказывать повесть полностью - скорее всего, читатель знаком с нею; если же нет, то не хочу портить впечатление от будущего чтения.
    Для нас важно несколько деталей. Во-первых, имя, использованное автором (лорд Рутвен), уже появлялось ранее на страницах другого литературного произведения. Лорд Рутвен - таков титул главного героя романа «Гленарвон», написанного Каролиной Лэм, бывшей возлюбленной Байрона. «Гленарвон» вышел все тем же «небывшим летом» 1816 года, за три года до появления «Вампира», опубликованного (без подписи автора) в 1819 году. Книга Каролины Лэм, по сути, тяжеловесный и скучный памфлет, направленный против Байрона. Байрон-Гленарвон - средоточие всех пороков. В качестве эпиграфа предпосланы строки из байроновского «Корсара»:

                                              «Он имя будущим оставил поколеньям
                                              С одною доблестью и тьмою преступлений…»

              В качестве письма Гленарвона писательница опубликовала подлинное письмо к ней Байрона. В конце концов, эксцентричный эгоист тонет в волнах…
             Правда, герой «Гленарвона» еще не вампир - он всего лишь эгоист, мизантроп, презирающий всё и вся, губящий всех, с кем сталкивается. Но от этого образа не так далек путь к чудовищу не только нравственному, но и физически ужасному - к ожившему мертвецу Джона Полидори. Первым читателям повести Полидори, знакомым с творением Каролины Лэм, сразу же должно было стать понятным, кто на самом деле изображен в образе чудовищного вампира. Точно так же в главном герое, становящемся жертвой вампира, Полидори вывел идеализированный образ самого себя. Можно лишь удивляться тому, что первоначально эта жестокая и ничуть не смешная карикатура на Байрона была приписана самому Байрону и даже издана под его именем (что вызвало бурное негодование поэта).
              Кстати, русским читателям будет интересно узнать, что перевод «Вампира» в России вышел в 1820 году. В предисловии к публикации излагается история этого «литературного конкурса» (одного из самых результативных в мировой культуре) - но связывается все не с виллой Диодати, а с домом графини Брюс (урожденной Мусиной-Пушкиной), в котором тем холодным летом собирался весь цвет общества, обитавшего на берегах Женевского озера. Такова была версия самого Полидори, изложенная в «Отрывке из письма из Женевы», приложенного к английскому изданию 1819 года. Она представляется сомнительной: на вилле графини Брюс Байрон не бывал, бывал только Полидори (См.: Владимир Вацуро. Готический роман в России. М., НЛО, 2002).
              Вообще, с событиями 1816 года, имевшими место на берегу Женевского озера, связано множество загадок и противоречий. Согласно одной версии, именно Байрон предложил каждому из компании написать «страшную» историю. Согласно другой - толчком к этому послужил приезд Мэтью Льюиса, автора нашумевшего романа «Монах». Льюис привез только что вышедший в английском переводе том немецких романтических новелл. Чтение этих новелл и привело скучавших молодых людей к идее сочинения историй в том же духе. Опять-таки, относительно творения Полидори Мэри Шелли пишет (в предисловии к очередному изданию «Франкенштейна»): Полидори придумал какую-то жуткую историю о даме с черепом вместо головы. Но нигде не обнаружено ни намека на эту новеллу; в то же время Мэри Шелли никогда и нигде не упоминает «Вампира». Упомянем еще о неожиданной связи этой таинственной истории с Россией: Клер Клермонт, вскоре после разрыва отношений с Байроном, уехала в Россию, служила там гувернанткой. Ее воспитанницей была и будущая известная русская поэтесса Каролина Павлова. У самой же Клермонт в России случился роман с русским писателем Николаем Рожалиным.
               Вернемся же к объекту наших поисков - к страшному вампиру Рутвену и его новому явлению - на страницах романа Александра Дюма.
   «Графиня Г., которая, как вам известно, знавала лорда Рутвена…»
    Графиня Г. - вполне реальная итальянская красавица графиня Тереза Гвиччиоли. Конечно, у Дюма бурная фантазия, но вряд ли он полагал кровососущего мертвеца Рутвена существом столь же реальным. Так что, разумеется, графиня Г. с чудовищным лордом Рутвеном знакомой быть не могла.
     Если только здесь, так же, как в «Гленарвоне», а вслед за тем - в «Вампире», не имеется в виду вполне реальный английский поэт Джордж Гордон Байрон. Потому что с Байроном графиня Г. - графиня Гвиччиоли - была знакома и довольно близко. Их роман начался в 1818 или 1819 году и длился вплоть до отъезда Байрона на Восток в июне 1823 года. Спустя год после отъезда Байрон умер в греческом городе Миссолунги.
              А через 7 лет после своей смерти, волею Александра Дюма, Рутвен-Байрон вернулся в Европу…
             «Вампирические черты» графа Монте-Кристо, его сходство с лордом Рутвеном - литературным двойником Байрона, - указывают на то, что одним из прототипов узника замка Иф (причем главным прототипом - если говорить не о фабуле произведения, а о характере героя) был великий английский поэт. Точно так же, как лорд Байрон, Дантес-Монте-Кристо вращается в высшем свете, но презирает его, точно так же он стремится на Восток; точно так же окружающие воспринимают его как вампира (подчеркнем - как того же самого вампира). И, конечно же, граф Монте-Кристо столь же одарен, столь же поэтичен и столь же одинок, что и сам Байрон. Еще одна деталь, хотя и не столь важная, но, все-таки, любопытная: Гленарвон у Каролины Лэм гибнет в морской пучине. Такова же и судьба (в каком-то смысле) Эдмона Дантеса у Дюма: заняв место умершего Фариа, он ввергается в море, откуда выплывает уже преображенным…
              К творению Полидори Александр Дюма вернулся спустя почти 10 лет после «Графа Монте-Кристо»: вместе все с тем же Огюстом Маке он написал пьесу по мотивам мелодрамы «Лорд Рутвен или Вампиры», написанной Шарлем Нодье, Ашилем Жоффруа и Пьером Кармушем (в свою очередь, представлявшую произведение по мотивам повести Полидори).
              В какой-то степени «Граф Монте-Кристо» может рассматриваться как произведение, направленное против стереотипных обвинений Байрона в аморальности, эгоизме, равнодушии к страданиям других людей и тому подобном. Представители парижского высшего света боятся загадочного набоба, «Синдбада-Морехода», завидуют ему, за внешней любезностью скрывая неприязнь. В нем видят то выскочку, то преступника, то (самая эксцентричная характеристика) вампира… Между тем Дюма показывает, насколько благороднее, отзывчивее и душевно щедрее этот новоявленный «лорд Рутвен» всех тех, кого относят к сливкам общества. «Граф Монте-Кристо» - своеобразная «байронодицея» (по аналогии с теодицеей), «оправдание Байрона», выполненное безусловным поклонником великого поэта.
               Парадоксом является то, что именно эта особенность «Графа Монте-Кристо» оказывается актуальной и для нашего времени. С повести Полидори (в сущности, с антибайроновского памфлета) начинаются похождения великого английского поэта в образе беспощадного и бессмертного вампира, каким он предстает во множестве «неоготических» романов и фильмов.
              …Одним из самых известных портретов Байрона является его портрет работы художника Томаса Филипса. Портрет этот, написанный в 1835 году, то есть, спустя добрые 10 лет после смерти поэта, изображает Байрона в экзотическом албанском костюме, дорожном плаще и с ятаганом в руках. Наверное, так мог бы выглядеть граф Монте-Кристо, когда выкупил из рабства Гайдэ, дочь албанского паши Али Тебелина.
               А, может быть, он именно так и выглядел?