Враг врага
есть друг. В
международной
политике это
уравнение
верно
- так
было сто лет
назад, так
продолжает
оставаться и
сейчас.
Версальский
договор 1919
года
запретил
побежденной
Германии
разрабатывать
и испытывать
такие
современные
виды
вооружений
как самолеты,
танки и
отравляющие
газы.
Одновременно
страны-победители
в первой
мировой
войне
направили
войска в
бывшую
Российскую
империю для
того, чтобы
решить исход
ожесточенной
гражданской
войны между
большевиками
и
традиционалистами.
Несмотря на
эту помощь (на
самом деле
это была
агрессия
против
бывшего
союзника),
победу
одержала
Красная
Армия под
руководством
Троцкого. В этот
период
демократическая,
но
отягощенная
военными
долгами
Веймарская
Республика,
а также
диктаторский,
отсталый
Советский
Союз были
париями
мировой
политики.
Первые планы
совместной
работы
Руководство
рейхсвера и
даже
политически
реакционные
немецкие
националисты,
несмотря на
наличие
других
планов
достижения
идеального
состояния,
потребовали
«осуществить
на
государственно-политическом
уровне
совместную
работу
Веймарской
Республики и
Советской
России для
создания
фронта
против
Польши, для
оказания
давления на
Запад по
вопросу о
разоружении,
а также для
того, чтобы
создать
новые
условия «для
образования
союзов», -
отмечает
боннский
историк
Клаус
Хильдебранд
(Klaus
Hildebrand). Первые
контакты
были
осуществлены
уже 1921
году
- с немецкой
стороны это
были частные
лица,
которые
имели
хорошие
личные связи
в берлинских
кругах.
Однако без
согласия
правительств
обеих стран
любое
сотрудничество
было бы
основано на
шатком
фундаменте.
Поэтому
немецкие
дипломаты
использовали
первую
полученную
ими
возможность
для того,
чтобы
заключить
рамочное
соглашение с
Советским
Союзом.
Руководитель
восточного
отдела в
берлинском
внешнеполитическом
ведомстве
Аго фон
Мальтцан
(Ago von
Maltzan) уже
с начала
1922 года
разработал
вместе с
советским
экспертом по
Германии
Карлом
Радеком
основные
положения
соглашения
- при
поддержке
рейхсканцлера
Йозефа Вирта
(Joseph
Wirth), но
против воли
министра
иностранных
дел Вальтера
Ратенау
(Walter
Rathenau) и рейхспрезидента
Фридриха
Эберта
(Friedrich
Ebert).
Тайная
дипломатия
принесла
свои плоды к
началу
международной
конференции
в Генуе,
которая
проходила с
10 апреля по
22 мая 1922
года и в
работе
которой
приняли
участия
делегации
всех стран,
принимавших
участие в
Первой
мировой
войне. В
идиллическом
отеле на
берегу моря,
в котором
были
размещены
члены
делегаций,
прошел слух
о том, что
между
западными
державами и
Советским
Союзом
готовится
заключение
договора,
ущемляющего
интересы
Германии.
«Частные
фирмы
намерены
заключить
соглашения»
Так и не
удалось
выяснить,
кто
распространял
эти слухи
-
в любом
случае «под
давлением
всех этих
сообщений
Ратенау
уступил
нажиму со
стороны
Мальтцана и
дал указание
возобновить
прерванные
переговоры с
русскими», -
отмечает
берлинский
специалист
Генрих
Винклер
(Heinrich
August
Winkler), излагая
историю
подготовки «Рапалльского
договора».
Либеральный
немецкий
министр и
его
советский
коллега
Георгий
Чичерин,
предпочитавший
носить
сшитые в
Берлине
костюмы,
официально
договорились
о взаимном
отказе от
всех
претензий,
существовавших
в ходе
Первой
мировой
войны. Но
по-настоящему
важной была
другая
статья,
которая
умышленно
была
сформулирована
достаточно
туманно.
Этот
короткий
договор
состоял
всего из 536
слов, а его
5-я статья
не содержала
на первый
взгляд
ничего
подозрительного:
«Германское
правительство
объявляет о
своей
готовности
оказать
возможную
поддержку
сообщенным
ему в
последнее
время
планируемым
частными
фирмами
соглашений и
облегчать
проведение
их в жизнь». При этом
имелось в
виду тайное
сотрудничество
в военной
области.
Здесь оба
партнера по
договору
оптимально
подходили
друг другу:
в
распоряжении
Германии
были
эксперты и
опыт,
накопленный
во время
войны,
однако она
не могла
из-за
контроля со
стороны
союзников
заниматься
дальнейшей
разработкой
вооружений и
обучением
кадров. В
отличие от
этого
Советскому
Союзу не
хватало
всего, зато
у него было
в избытке
неконтролируемого,
бесконечного
пространства. Спустя
несколько
лет после
Рапалло были
образованы
школа
летчиков в
Липецке,
танковая
школа в
Казани, а
также школа
применения
боевых
отравляющих
газов в
Саратове.
Все они были
скрыты под
вывеской «частных
предприятий».
Кроме того,
фирма
Junkers из
города
Дессау
открыла в
Филях под
Москвой
завод по
производству
цельнометаллических
самолетов, а
совместное
германо-советское
акционерное
общество
начало
строить
установки
для
производства
отравляющих
газов. В
министерстве
рейхсвера
координацию
этой работы
осуществлял
полковник
Курт фон
Шлейхер
(Kurt von
Schleicher).
Конспиративные
адреса в
Липецке,
Казани и
Саратове
Помимо
взаимной
поддержки в
разработке
вооружений и
подготовке
кадров
существовал
и еще один
очень важный
взаимный
интерес у
рейхсвера и
Советского
Союза.
Командующий
сухопутными
войсками,
главный
солдат и
военно-политический
теоретик
Ганс фон
Сект
(Hans
von Seeckt) еще в 1922
году
сформулировал
это весьма
недвусмысленно:
«Существование
Польши
недопустимо,
это
несовместимо
с жизненными
интересами
Германии.
Она должна
исчезнуть, и
она исчезнет
в силу
внутренних
слабостей, и
этому будет
также
содействовать
Россия - с нашей
помощью.
Польша для
России еще
более
невыносима,
чем для нас».
Сект, тяжело
переживавший
поражение
1918 года,
дал
политической
верхушке в
Берлине
совершенно
четкую
установку: «Восстановление
протяженной
границы
между
Германией и
Россией
является
условием
обоюдного
усиления.
Россия и
Германия в
границах
1914 года
должны быть
основой
взаимопонимания
между обеими
сторонами». Однако
приход к
власти НСДАП
30 января
1933 года,
казалось,
привел к
пересмотру
этой
концепции.
Резко
антикоммунистическая
позиция
Гитлера
привела к
тому, что к
осени 1933
года все
военное
сотрудничество
между
Германией и
Советским
Союзом было
прекращено.
Поскольку
новое
руководство
Германии не
чувствовало
себя
связанным
положениями
Версальского
договора,
отозванные
немецкие
офицеры,
получившие
опыт в
Липецке,
Казани и
Саратове,
смогли
создать
новые
предприятия
прежде всего
в
окрестностях
Берлина.
Пока конфронтация
между
национал-социалистической
диктатурой и
режимом КПСС
проходила на
вербальном
уровне, это
не особенно
беспокоило
немецких
офицеров. Но
когда
гитлеровская
Германия с
применением
значительных
сил
вмешалась в
гражданскую
войну в
Испании, а
сталинский
Советский
Союз снабдил
боевыми
самолетами
интернациональные
бригады,
неожиданно
прошедшие
вместе
подготовку в
Липецке
летчики в
этом
конфликте
оказались по
разные
стороны
линии фронта.
Война чужими
руками в
Испании
Вначале
истребитель-моноплан
Поликарпов
И-16 намного
превосходил
все немецкие
самолеты, в
том числе
это
относилось и
к
сравнительно
новым
бипланам
Heinkel
He-51 и
Arado Ar-68.
Только когда
глава
люфтваффе
Германии
Герман
Геринг
весной 1937
года
направил в
Испанию
новейшие
машины
Messerschmitt
Bf-109,
ситуация в
этом
отношении
изменилась.
Противоречивший
международному
праву
немецкий
экспедиционный
корпус «Легион
Кондор»
весной 1939
года внес
решающий
вклад в
победу
реакционного
путчиста
Франсиско
Франко над
левым
правительством
Народного
фронта
Второй
Испанской
Республики.
Так
завершилась
первая, еще
только очень
небольшая
германо-советская
война.
Военная
конфронтация
пришла на
смену
предыдущему
сотрудничеству,
однако
принципиальная
политическая
цель
- уничтожение
Польши
- продолжала
оставаться в
том виде,
как ее
полтора
десятилетия
до этого
сформулировал
Ганс фон
Сект. Гитлер
никогда не
относился
серьезно к
договору о
ненападении,
заключенному
с Польшей в
январе 1934
года. С октября
1938 года
нацистская
Германия
стала
постепенно
усиливать
давление на
своего
восточного
соседа.
Однако
обнародованные
в марте 1939
года
гарантии
Великобритании
и Франции в
отношении
Польши
остановили
диктатора,
хотя он
издал
следующий
внутренний
приказ: «Польша
должна быть
так
разгромлена,
чтобы ее в
ближайшие
десятилетия
не надо было
больше
принимать в
расчет как
политический
фактор». Но для того,
чтобы
решиться
начать войну
на востоке,
Гитлеру было
необходимо
либо
молчаливое
согласие
западных
держав,
которое он
бы никогда
не получил,
либо
договоренность
с Советским
Союзом. В
середине
июня 1939
года
поверенный в
делах
советского
посольства в
Берлине
Георгий
Астахов
впервые
предложил
обсудить
вопрос о
заключении
пакта о
ненападении
между двумя
странами.
Внешнеполитическое
ведомство
Германии
согласилось
на это, и
параллельно
с
переговорами
о заключении
германо-советского
экономического
договора
стали
обсуждаться
также и
политические
вопросы.
«В случае
территориально-политического
переустройства»
К удивлению
почти всего
мира
Советский
Союз и
Германия
утром 24
августа 1939
года
объявили о
том, что они
заключили
пакт о
ненападении,
однако
подписанный
накануне
поздно
вечером
секретный
дополнительный
протокол не
был
опубликовал.
В нем, в
частности,
было сказано:
«В случае
территориально-политического
переустройства
областей,
входящих в
состав
Польского
государства,
граница сфер
интересов
Германии и
СССР будет
приблизительно
проходить по
линии рек
Писса,
Нарева,
Висла и Сана». Следующее
положение
только
казалось
туманным: «Вопрос,
является ли
в обоюдных
интересах
желательным
сохранение
независимого
Польского
государства
и каковы
будут
границы
этого
государства,
может быть
окончательно
выяснен
только в
течение
дальнейшего
политического
развития».
На самом
деле речь
шла о
четвертом
разделе
Польши. О
его цене
Гитлер и
Сталин
смогли
договориться
- в тот
момент это
еще было
возможно.
Враг врага есть друг. В международной политике это уравнение верно - так было сто лет назад, так продолжает оставаться и сейчас. Версальский договор 1919 года запретил побежденной Германии разрабатывать и испытывать такие современные виды вооружений как самолеты, танки и отравляющие газы. Одновременно страны-победители в первой мировой войне направили войска в бывшую Российскую империю для того, чтобы решить исход ожесточенной гражданской войны между большевиками и традиционалистами. Несмотря на эту помощь (на самом деле это была агрессия против бывшего союзника), победу одержала Красная Армия под руководством Троцкого.
В этот период демократическая, но отягощенная военными долгами Веймарская Республика, а также диктаторский, отсталый Советский Союз были париями мировой политики.
Первые планы совместной работы
Руководство рейхсвера и даже политически реакционные немецкие националисты, несмотря на наличие других планов достижения идеального состояния, потребовали «осуществить на государственно-политическом уровне совместную работу Веймарской Республики и Советской России для создания фронта против Польши, для оказания давления на Запад по вопросу о разоружении, а также для того, чтобы создать новые условия «для образования союзов», - отмечает боннский историк Клаус Хильдебранд (Klaus Hildebrand).
Первые контакты были осуществлены уже 1921 году - с немецкой стороны это были частные лица, которые имели хорошие личные связи в берлинских кругах. Однако без согласия правительств обеих стран любое сотрудничество было бы основано на шатком фундаменте. Поэтому немецкие дипломаты использовали первую полученную ими возможность для того, чтобы заключить рамочное соглашение с Советским Союзом.
Руководитель восточного отдела в берлинском внешнеполитическом ведомстве Аго фон Мальтцан (Ago von Maltzan) уже с начала 1922 года разработал вместе с советским экспертом по Германии Карлом Радеком основные положения соглашения - при поддержке рейхсканцлера Йозефа Вирта (Joseph Wirth), но против воли министра иностранных дел Вальтера Ратенау (Walter Rathenau) и рейхспрезидента Фридриха Эберта (Friedrich Ebert).
Тайная дипломатия принесла свои плоды к началу международной конференции в Генуе, которая проходила с 10 апреля по 22 мая 1922 года и в работе которой приняли участия делегации всех стран, принимавших участие в Первой мировой войне. В идиллическом отеле на берегу моря, в котором были размещены члены делегаций, прошел слух о том, что между западными державами и Советским Союзом готовится заключение договора, ущемляющего интересы Германии.
«Частные фирмы намерены заключить соглашения»
Так и не удалось выяснить, кто распространял эти слухи - в любом случае «под давлением всех этих сообщений Ратенау уступил нажиму со стороны Мальтцана и дал указание возобновить прерванные переговоры с русскими», - отмечает берлинский специалист Генрих Винклер (Heinrich August Winkler), излагая историю подготовки «Рапалльского договора».
Либеральный немецкий министр и его советский коллега Георгий Чичерин, предпочитавший носить сшитые в Берлине костюмы, официально договорились о взаимном отказе от всех претензий, существовавших в ходе Первой мировой войны. Но по-настоящему важной была другая статья, которая умышленно была сформулирована достаточно туманно. Этот короткий договор состоял всего из 536 слов, а его 5-я статья не содержала на первый взгляд ничего подозрительного: «Германское правительство объявляет о своей готовности оказать возможную поддержку сообщенным ему в последнее время планируемым частными фирмами соглашений и облегчать проведение их в жизнь».
При этом имелось в виду тайное сотрудничество в военной области. Здесь оба партнера по договору оптимально подходили друг другу: в распоряжении Германии были эксперты и опыт, накопленный во время войны, однако она не могла из-за контроля со стороны союзников заниматься дальнейшей разработкой вооружений и обучением кадров. В отличие от этого Советскому Союзу не хватало всего, зато у него было в избытке неконтролируемого, бесконечного пространства.
Спустя несколько лет после Рапалло были образованы школа летчиков в Липецке, танковая школа в Казани, а также школа применения боевых отравляющих газов в Саратове. Все они были скрыты под вывеской «частных предприятий». Кроме того, фирма Junkers из города Дессау открыла в Филях под Москвой завод по производству цельнометаллических самолетов, а совместное германо-советское акционерное общество начало строить установки для производства отравляющих газов. В министерстве рейхсвера координацию этой работы осуществлял полковник Курт фон Шлейхер (Kurt von Schleicher).
Конспиративные адреса в Липецке, Казани и Саратове
Помимо взаимной поддержки в разработке вооружений и подготовке кадров существовал и еще один очень важный взаимный интерес у рейхсвера и Советского Союза. Командующий сухопутными войсками, главный солдат и военно-политический теоретик Ганс фон Сект (Hans von Seeckt) еще в 1922 году сформулировал это весьма недвусмысленно: «Существование Польши недопустимо, это несовместимо с жизненными интересами Германии. Она должна исчезнуть, и она исчезнет в силу внутренних слабостей, и этому будет также содействовать Россия - с нашей помощью. Польша для России еще более невыносима, чем для нас».
Сект, тяжело переживавший поражение 1918 года, дал политической верхушке в Берлине совершенно четкую установку: «Восстановление протяженной границы между Германией и Россией является условием обоюдного усиления. Россия и Германия в границах 1914 года должны быть основой взаимопонимания между обеими сторонами».
Однако приход к власти НСДАП 30 января 1933 года, казалось, привел к пересмотру этой концепции. Резко антикоммунистическая позиция Гитлера привела к тому, что к осени 1933 года все военное сотрудничество между Германией и Советским Союзом было прекращено. Поскольку новое руководство Германии не чувствовало себя связанным положениями Версальского договора, отозванные немецкие офицеры, получившие опыт в Липецке, Казани и Саратове, смогли создать новые предприятия прежде всего в окрестностях Берлина.
Пока конфронтация между национал-социалистической диктатурой и режимом КПСС проходила на вербальном уровне, это не особенно беспокоило немецких офицеров. Но когда гитлеровская Германия с применением значительных сил вмешалась в гражданскую войну в Испании, а сталинский Советский Союз снабдил боевыми самолетами интернациональные бригады, неожиданно прошедшие вместе подготовку в Липецке летчики в этом конфликте оказались по разные стороны линии фронта.
Война чужими руками в Испании
Вначале истребитель-моноплан Поликарпов И-16 намного превосходил все немецкие самолеты, в том числе это относилось и к сравнительно новым бипланам Heinkel He-51 и Arado Ar-68. Только когда глава люфтваффе Германии Герман Геринг весной 1937 года направил в Испанию новейшие машины Messerschmitt Bf-109, ситуация в этом отношении изменилась. Противоречивший международному праву немецкий экспедиционный корпус «Легион Кондор» весной 1939 года внес решающий вклад в победу реакционного путчиста Франсиско Франко над левым правительством Народного фронта Второй Испанской Республики. Так завершилась первая, еще только очень небольшая германо-советская война.
Военная конфронтация пришла на смену предыдущему сотрудничеству, однако принципиальная политическая цель - уничтожение Польши - продолжала оставаться в том виде, как ее полтора десятилетия до этого сформулировал Ганс фон Сект. Гитлер никогда не относился серьезно к договору о ненападении, заключенному с Польшей в январе 1934 года.
С октября 1938 года нацистская Германия стала постепенно усиливать давление на своего восточного соседа. Однако обнародованные в марте 1939 года гарантии Великобритании и Франции в отношении Польши остановили диктатора, хотя он издал следующий внутренний приказ: «Польша должна быть так разгромлена, чтобы ее в ближайшие десятилетия не надо было больше принимать в расчет как политический фактор».
Но для того, чтобы решиться начать войну на востоке, Гитлеру было необходимо либо молчаливое согласие западных держав, которое он бы никогда не получил, либо договоренность с Советским Союзом. В середине июня 1939 года поверенный в делах советского посольства в Берлине Георгий Астахов впервые предложил обсудить вопрос о заключении пакта о ненападении между двумя странами. Внешнеполитическое ведомство Германии согласилось на это, и параллельно с переговорами о заключении германо-советского экономического договора стали обсуждаться также и политические вопросы.
«В случае территориально-политического переустройства»
К удивлению почти всего мира Советский Союз и Германия утром 24 августа 1939 года объявили о том, что они заключили пакт о ненападении, однако подписанный накануне поздно вечером секретный дополнительный протокол не был опубликовал. В нем, в частности, было сказано: «В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Писса, Нарева, Висла и Сана».
Следующее положение только казалось туманным: «Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития». На самом деле речь шла о четвертом разделе Польши. О его цене Гитлер и Сталин смогли договориться - в тот момент это еще было возможно.
18 мая 2011г.
Die Welt, Германия
https://inosmi.ru/history/20110519/169577811.html