* * *
Ты лекарство моё от смерти
От болезни и всякой боли.
Как я жил без тебя на свете?
Как сидел на урокак в школе?
Как гонялся за всякой юбкой,
Увивался за всякой прядкой?
От чего ж как звезда со вьюгой
Ты играешь со мною в прятки?
И как солнечный зайчик робкий
Исчезает твой голос редкий.
Я поймал бы его в коробку.
Или лучше - в грудную клетку.
* * *
Мимозы злость
И жимолости жалость,
Как мне ждалось
И как к тебе бежалось,
И как сужалась в проруби окна
Дневного неба синяя ледышка.
Ладошка - лед.
Голубушка, отдышка.
Письмо
Ты умерла лет пятнадцать тому назад.
Был звездопад, листопад, потом снегопад.
Плавилась в горле слюна как в кузнечном горне.
Сучья тянулись вниз, превращались в корни.
Сучьям нагим переплеты скрипели гимн.
Ты умерла или просто ушла с другим.
Каменный какаду утонул в пруду.
Все это было в не помню каком году.
Я его видел
Хорошо тому, кто верит, что Бога нет…
И пахнет как сто козлищ…
А с меня Он можно сказать не спускает глаз…
Дмитрий Быков
Да кому ты нужен, внизу, в пыли, за тобой глядеть, надрывать гляделки…
Да таких как ты посреди земли у Него как букв у Мошкова в библиотеке.
Но когда сквозь толщу обид и бед, через толщу лет, что прожил убого
Он тебе посылает прозрачный свет - ты попробуй, всплыви немного.
И когда тебе скажут, что Бога Нет - ты ответишь: «Неправда, Я Видел Бога».
* * *
На земном покатом шарике
Удержимы только трением,
Мы с судьбой играем в шахматы.
Кто там сзади ходит тренером?
Под столом с ногами шаткими
Много ям ногами вырыто.
Мы с судьбой играем в шахматы
И сдаваться здесь не принято!
* * *
Любить простые вещи: шум воды,
По небу серых туч передвиженье,
Дневных трудов вечерние плоды
И в зеркале свое изображенье.
Ответ Ходасевичу
Здесь на горошине Земли
Будь или Ангел, или Демон.
В.Ходасевич
Творческий дух - проклятье. Гордиться нечем.
Свет, прожигающий насквозь стекло лампады
Ломит к дождю суставы, ни к черту печень.
Честно неси свой крест и не жди награды.
Ах, серебрится волос, садится голос.
Вскрикнешь в ночи - у соседей мороз по коже.
Чтоб разглядеть над чужой головою космос,
Надо иметь над своей головой похожий.
Зимний сезон
Здесь сосны - флейты,
Скалы - барабаны,
Дубы - пюпитры, низкие, без листьев,
И камешки разбросаны как ноты.
В 4.30 здесь играет Ветер
И Солнце на мохнатом перевале -
Единственный, кто слушает его.
Когда же музыка ему наскучит,
Оно уйдет и свет внутри погасят.
И будет так всю зиму, каждый вечер.
* * *
В зеркалах отражается блеск
И изящество линий.
Вечереющий лес
И на столике несколько лилий.
Разве могут с холодным стеклом
Состязаться сонеты?
Эти бедные, медные
Старой чеканки монеты.
Так и прожил бы без
Болтовни, что они утолили.
Вечереющий лес
И на столике несколько лилий.
* * *
Уходят люди, тают облака.
Невидимая времени рука
С лица земли стирает словно пот
И Божий плод и Человечий плод.
И ветер обнажает корни трав.
И моет дождь в горах пробитый тракт.
И гаснет выстрел, эхом отражен.
И по уступам каменным
Ножом
Падет орел с простреленным крылом.
И муравьи сгрудятся над орлом.
* * *
Как мало надо человеку -
Войти вторично в ту же реку.
Потом еще, еще, еще...
Пожалуй хватит. Горячо.
* * *
Чинит время часовщик,
А порядок дворник.
Человек во мне возник
В позапрошлый вторник.
И не хочется ему
Умирать обратно.
Жить на свете самому
Трудно, но приятно.
Вильнюс
Костел, обшарпанный снаружи,
Внутри звенел и голосил.
Сопротивлявшуюся душу
В святое небо возносил.
Не хор, не пастырь, не орган,
А только голые колонны
Тянули в небо неуклонно
Как вихрь, как смерч, как ураган.
Чужая, чуждая страна!
В твоих сверкающих обломках
Я прозреваю письмена
От предков к каверзным потомкам.
ПОЭЗИЯ
ПОЭТИЧЕСКИЙ
ПЕРЕВОД
|
|
К самовлюбленным болтунам,
К самонадеянным тупицам
Приходит память как вина.
Не по карману откупиться.
* * *
Во чреве проклятых империй
Взросли такие языки,
Что только глупый не поверит
И не отпустит им грехи.
Гляжу и плачу умиленно
Во след империи слепой,
Как новорожденный цыпленок
Над опустевшей скорлупой.
Площадь Дзержинского
Мечта из воздуха и света
На крыше каторжной тюрьмы.
Ещё не верится, что это
Преодолеть сумеем мы.
* * *
Красота притягивает взгляды,
Дураков отпугивает ум.
Не проси у Господа пощады,
Чтоб уменьшил тяжесть данных сумм.
Женщин умных, добрых и красивых
Ничего хорошего не ждёт.
Красота притянет агрессивных,
Ум смутится, доброта солжёт.
Вот и всё. И вытащить из ямы
Невозможно, сколько не тянись.
Только страсти адовое пламя
Сушит слёз расхлябанную слизь.
Повторяет проклятая плоть:
"Что же ты подставил нас, Господь?"
Уж лучше смерть (Шекспир-66)
Так жить, чтобы в конце концов...
Б.Пастернак
Уж лучше смерть, чем эдакая боль,
Бессильная, бессмысленная горечь.
Открой глаза, гляди, перед тобой
Зло топчет мир и не краснеет сволочь.
И каждый в душу плюнуть норовит -
Поберегись, в ком честь ещё возможна!
Сам Патриарх кастрирует, в крови,
И раны граждан смазывает ложью.
А вот мартышка учит мудрецов,
Взимая с них умеренную плату,
Как надо жить, чтобы в конце концов
Не угодить на городскую плаху.
Мне было б лучше в бозе опочить...
Да жаль тебя, мой ангел, огорчить!
* * *
Муза, Муза, свет ты наш,
Я устал тебя упрашивать:
Красота не карандаш,
Чтобы истину раскрашивать.
Красота - такая смесь
Из высокого и низкого,
Чтобы день текущий весь
Узнавал себя, повизгивая.
Красота - такая грязь
С несъедобно-резким запахом,
Выходящая на связь
Между Севером и Западом.
Между Хлебом и Золой,
Между Хаосом и Космосом,
Между Небом и Землёй,
Между Дьяволом и Господом.
* * *
Перегорит в огне страданий
Твоя растерянность, тоска,
Из пепла тщетных обещаний
Спечется мудрость в два куска.
В один кусок спечется легкость
Забыть все то, что ты любил.
И снов волшебную далекость,
И первый гром, и первый пыл.
В другой кусок спечется ясность,
Открытость новым берегам,
Бескомпромиссность и бесстрастность,
И злость и ненависть к врагам.
А где же дух высок и светел,
Души возвышенной приют?
Его развеет свежий ветер
И птицы певчие склюют.
* * *
Слова плывут по музыке, как листья,
А музыка вливается в слова.
Её приятность, вкрадчивая, лисья
Приподнимает тяжесть естества.
Слова скрежещут пожелтевшей жестью
И шелестят золою золотой...
А музыка склоняется к блаженству.
И пахнет блажью поздний травостой.
Слова мертвы. Но музыка живая
Тяжёлые вращает жернова,
И прошлое, себя не узнавая,
Уже дрожит, как первая листва.
Дождь.
Пролог
Когда серебряные трубы
Вместят сиреневые струи
Зеленоватого дождя
И как натянутые струны
Замысловато загудят,
Я не хотел бы им перечить,
Восторг сомненьем омрачать,
Во лжи пророков уличать,
Чтобы себя увековечить.
Я не хотел бы. Но судьба
Мне не дает альтернативы.
Мои признания правдивы.
Моя наигранность груба.
Сквозь тонкий панцырь красоты
Себя невольно обнаружу.
Слова слетались с высоты
На окровавленную душу
И я не глядя им в лицо
Ловил их голыми руками.
И записал в конце концов
Чужими сладкими стихами.
* * *
Смертная усталость
Ляжет на чело
Больше не осталось
В жизни ничего.
Ни одной тропинки,
Ни одной межи,
Ни одной пластинки,
Где игла дрожит.
Ни одной копейки
В рваном кошельке,
Ни одной скамейки
В парке на реке,
Где мерцает строго
Серая вода.
Серая дорога
Прямо в никуда.
©Я.Фельдман
Предыдущие
публикации и
об авторе в РГ
№5,
№11 2003,
№8 2002
ВОЗВРАТ
|