ВОЗВРАТ                                         

   
  
  Апрель 2008, №4     

       Ракурс Истории__________________________                              Александр Гогун      


 ЭДУАРД ГЮННИНЕН: “КОМИССАРОВ МЫ НИ О ЧЕМ                    
          НЕ СПРАШИВАЛИ - ОНИ ЗНАЛИ НЕ БОЛЬШЕ НАШЕГО”
               

 

          
       В марте 1939 года отгремели последние залпы Зимней войны, унесшей тысячи жизней. Тогда с высоких трибун на весь мир было объявлено: СССР свою задачу выполнил, отодвинул границы от Ленинграда. Впрочем, свидетели тех событий говорят, что все было не совсем так: своих первоначальных целей Сталин не достиг. Очевидец тех событий Эдуард Гюннинен, бывший боец так называемой Финской народной армии (ФНА) рассказывает "НВ" о своем участии в очередном освободительном походе" СССР.

         - Кем вы были до 1939 года?

        - По национальности я российский финн - ингерманландец. Мои предки в XVII веке пришли из Финляндии и расселились на территории нынешней Ленобласти, где до войны с Германией проживали примерно 150 тысяч ингерманландцев, жителей более тысячи деревень. До начала советско-финляндской войны я был студентом 1-го курса Ленинградского университета, факультета физики, а осенью 1939 года вышел указ о том, что все, окончившие среднюю школу, призываются в армию.

        - Когда вы были призваны?

       - 17 ноября 1939 года. Все шло как обычный призыв в Красную Армию, только была одна странность. Вместе со мной на призывной пункт Павловска пришел мой приятель латыш, его паспорт тут же вернули, а самого отправили домой. Мой же паспорт, прочитав в нем графу "национальность", военрук разорвал. В этот день в Павловском военкомате нас призвали 25 человек - все финны. Нас одели в форму бойцов РККА и отправили в Петрозаводск, где формировалась 106-я стрелковая дивизия. Я попал в батальон связи. В Петрозаводске мы узнали о начале войны и создании "правительства" Куусинена. В середине декабря нас совершенно неожиданно перевезли в Ленинград и одели в неизвестную форму (теперь известно - это была польская форма со складов, захваченных РККА в сентябре 1939 года в восточной Польше). Всех построили, и командир батальона вместе с комиссаром армии объявили: "Отныне вы являетесь бойцами Финской народной армии и мы идем освобождать Финляндию от буржуев!" Больше они не сказали ничего, так как знали не больше нашего.

       - Были ли у ФНА какие-нибудь особенности, запомнившиеся особенно ярко?

      - Конечно. В составе ФНА было много русских рядовых, которых стали призывать туда потом, когда финнов стало не хватать для комплектования новых подразделений. Все офицеры были кадровыми офицерами РККА, русскими по национальности, делопроизводство велось на русском. Служба в ФНА шла по уставу РККА, командиры имели советские знаки различия, все были вооружены советским оружием. Другой особенностью ФНА было то, что она не являлась боевым подразделением - все призванные поголовно были новобранцами, я впервые увидел винтовку. В моем взводе телефонистов (мы обслуживали штаб корпуса) большинство впервые увидели телефон. Мы не воевали, нас толком к войне и не готовили, это была явно демонстрационная акция. К марионеточному правительству Куусинена была наскоро слеплена марионеточная армия. Как говорят в Финляндии, нас готовили для победного парада в Хельсинки.

         - Вы встречались с "освобожденным" населением?

        - Дальше Териоки (Зеленогорска) я не ходил, но первый населенный пункт, который мы заняли, - это была небольшая деревушка - оказался пустым. Далее в округе наблюдалось то же самое. Потом около селения Ривьера - это чуть южнее Териоки - находился штаб нашего корпуса, и в соседнее селение собрали жителей со всей округи, которые по каким-либо причинам не ушли с Армией Финляндии. Иногда мы ходили в эту деревню, меняя хлеб на молоко. Один раз я пришел, и, попытавшись заговорить с каким-то дедом, услышал враждебный возглас: "И ты с этими коммунистами". Отношение жителей к нам было отрицательным, ни о каком "освобождении" речи быть не могло.

         - Были ли какие-нибудь контакты с противоположной стороной?

        - Нет, на фронте мы не были. Хотя был случай, когда мы испытали на себе пропаганду финнов. Надо сказать, что советская пропаганда была какой-то топорной и ненавистнической. Нам с утра до вечера рассказывали, какие "змеи" и "бандиты" сидят в финском правительстве. То же самое было в газетах. Мы уже не обращали на агитпроп никакого внимания и относились ко всему с юмором. Но один раз мы случайно поймали финское радио, это была прямая трансляция из лютеранской церкви, говорил пастор. Он ни разу не отозвался плохо ни о Сталине, ни о советских вождях, ни о СССР вообще. Он говорил о том, что страна в страшной опасности и ее надо защищать. Мы слышали эту речь всего 15 минут, но она произвела на нас большее впечатление, чем часы советского радиовещания.

         - Как в ФНА восприняли окончание войны?

        - С недоумением. Сам корпус продвинулся на 80 километров на северо-запад, а мы со штабом остались около Териоки. Мы ждали, что нас вот-вот переместят ближе к фронту. Когда же объявили, что войне конец, у большинства это вызвало недоумение, а "провокационных" вопросов мы комиссарам не задавали, так как тогда это было не принято, да и комиссары знали не больше нашего о судьбе правительства Куусинена. Нам было ясно, что "освобождение" Финляндии сорвалось.

КОММИСАРОВ МЫ НИ О ЧЕМ НЕ СПРАШИВАЛИ....       КОНЦЛАГЕРЬ ЗАКСЕНХАУЗЕН         ВОЗВРАТ

                      Предыдущие публикации и об авторе - в Тематическом Указателе в разделе  "История"