РОБЕРТ БЁРНС
1759-1796
Исполнил песни – нежные и мужественные, играющие
оттенками несгибаемой уверенности в торжестве правды, и залитые
алкоголем печали; исполнил песни на безупречном английском,
отдав предпочтение потом шотландскому: песни, полные такого
лукавства, что и ныне заставляют задуматься о правильности
избранного человечеством пути; космос их исполнил Р.Бёрнс,
оставшись в реальности так, будто и не уходил в смерть.
В сельской
школе его преподавателем был человек с университетским
образованием: Бёрнс писал под влиянием Попа, но – проводя темы
сквозь волшебные фильтры собственного – легко-летящего дара, и,
тщательно проработав английский, сознавая необходимость родного,
декларировал это уже в название первого сборника «Стихотворения
преимущественно на шотландском диалекте».
Он разработал и
собственную строфу - шестистишие по схеме AAABAB с укороченными
четвертой и шестой строками: продолжил средневековый опыт: когда
нечто подобное было, но угасло…
Русский Бёрнс!
Он
сопровождал нас с детства, всю жизнь, и, думалось, Маршак сделал
чудо, передавая ритмы шотландца.
В недобрый час я взял жену,
В начале мая месяца,
И, много лет живя в плену,
Не раз мечтал повеситься.
Я был во всем покорен ей
И нес безмолвно бремя.
Но наконец жене моей
Пришло скончаться время.
Не двадцать дней, а двадцать лет
Прожив со мной совместно,
Она ушла, покинув свет,
Куда - мне неизвестно...
Я так хотел бы разгадать
Загробной жизни тайну,
Чтоб после смерти нам опять
Не встретиться случайно!
Плесните
в кружку эля!
Налейте
виски в стакан – вдовец счастлив: психологический узел
закручивая туго, Бёрнс акцентирует внимание на бесконечно
переливающейся оттенками правде жизни…
Бесконечность бытия
очевидна – она своеобразно вытекает из ритмики Бёрнса, из
великолепного словесного захлёста, и из той возвышенной ясности,
когда стихи его становятся кристаллами счастья: чтобы в них не
происходило.
Ведь:
Так весело,
Отчаянно
Шел к виселице он.
В последний час
В последний пляс
Пустился Макферсон.
Он пошлет
всем приветы – лихой и веселый Макферсон: повешенный, не
умирающий никогда, вечно свершающий путь свой к виселице…
Строки-грани сверкают – во всех поэтических
историях поэта:
Когда волочиться я начал за нею,
Немало я ласковых слов говорил.
Но более всех
Имели успех
Слова: "Мы поженимся, Шела О''Нил!"
Дождался я брака.
Но скоро, однако,
Лишился покоя, остался без сил.
От ведьмы проклятой
Ушел я в солдаты,
Оставив на родине Шелу О''Нил.
Они
сверкают опытом бытия, переводим в конкретные истории, солью
жизни, всегда оставляющей желать лучшего, своеобразным
раблезианством, феноменом легкости и напевности.
Они шотландские – эти песни: слишком всеобщие,
чтобы принадлежать одной нации.
Они всемирны – как всемирны горе и радость,
любовь и смерть, настолько изученные Бёрнсом, что собственная
прошла незаметно: просто перешел на облака, продолжая напевать…
ПОЛЬ ВЕРЛЕН
1844-1896
Блики играют в тугой и мощной лбине Сократа, но
это – Верлен…
Он пьет в кабаке, пьет, меняя остро угол
восприятия яви, пока в мозгу зреет тугая гроздь созвучий…
Или они рождаются в душе?
Едва ли это сильно заботило поэта…
…разный Верлен: с жадно блещущими, пряными
гирляндами слов:
В детстве Коинор влек мои мечтанья,
С ним – персидский блеск, пышность папских зал,
Гелиогабал и Сарданапал!
Рисовало мне жадное желанье
В золотых дворцах, в ароматах мирр,
Без конца – гарем, жаркой плоти мир.
(пер. Г.Шенгели)
Переливаются манящие карбункулы востока.
…или сквозной, полетный, лирический:
Средь необозримо
Унылой долины
Снежинки от глины
Едва отличимы…
(пер. Б. Пастернака)
Верлен, воспевающий тоску, но делающий это столь
чеканными, конкретными строчками, что и тоске-то такой не
особенно веришь:
Меня не веселит ничто в тебе. Природа:
Ни хлебные поля, ни отзвук золотой
Пастушеских рогов, ни утренней порой
Заря, ни красота печального захода.
(пер. Ф. Сологуба)
Верлен, торжественно несущий сосуд, наполненный чистой эссенцией
красоты, - пока крутолобый… почти старик выходит из кабака в
пестроту вечерних парижских улиц, и фонари мигают ему, даря
новые образы.
…он начинал в манере парнасской школы: граня
строки, выделывая их ювелирно, каждое слово вставляя в
соответствующую ячейку…
Мир склонял к другому, мелькая исступленно:
Верлен обращается к моментам впечатлений, к мигу мазка:
моментального, как сама жизнь.
Импрессионизм французской поэзии – от него,
очень живописного…
Пейзаж у него - совсем не фон: он сам становится
полноправным персонажем поэзии.
Верлен фиксирует осенний шум, удары часов…
Растекшееся время Дали – отчасти из Верлена,
плетущего прихотливую вязь ассоциаций…
Словно заглядывал в дебри мозга, понимая в них
больше, чем иные нейрофизиологи.
Музыка его феноменальна: как символическое
ощущение яви: в которой каждый момент, не говоря – предмет –
соответствуют определенному знаку.
Создавал новую поэзию: предполагая ли?
Но создал
– оставив томить грустью свое пространное наследие, вызвавшее
столько подражаний, породившее стольких учеников…
©
А.Балтин
НАЧАЛО
ВОЗВРАТ
Предыдущие публикации и об авторе - в РГ №12,