ВОЗВРАТ                                             

 
 
Октябрь 2021, №10  
  
Заметки литератора_______________    
            Владимир Соколов     
         
                   

                                        
                                                         О писателях и писательстве

                                                                              ~ . ~
 
          
Известно нравственное воздействие Л.Толстого на окружающий нас мир. "Как хорошо, что он существует, - замечает Чехов. - Всякая посредственность, дешевое самолюбие прячутся под его недреманным оком". Но в личном общении великий писатель был далеко не образцом. В конце 1850-х уже известный всей России автор повестей и рассказов, он написал пьесу и принес ее в Малый театр. От Островского, возглавлявшего тогда Театральный комитет, очень зависела возможная постановка пьесы. При этом Л.Толстой попросил А.Н. "высказаться со всей нелицеприятностью", быть объективным. Островский и постарался это сделать в как можно более деликатной форме. Намекая, что понимания сцены у писателя нет, и пьеса его для постановки не годится. Лев Николаевич молча, поджав губы выслушал все эти замечания, сухо поблагодарил, забрал пьесу и ушел. И с тех пор прекратил всякое знакомство с Островским, лишь сухо кланяясь при встречах. Правда, вспоминал ту свою попытку завоевания театра с юмором.
        - Я сказал Островскому, что пьесу непременно нужно поставить до пасхи. "А что после пасхи, зрители поумнеют?" - спросил меня Александр Николаевич.
       Этот пример, кстати, показывает, насколько субъективная вещь воспоминания, и как по-разному разные люди воспринимают одни и те же события. Не думаю, что кто-то из наших литграндов сознательно врал: просто у каждого память зацепила из того случая что-то свое.


                                                                                    ~ . ~

      Писателю позарез нужно общество себе подобных. Творить можно и нужно в глубоком одиночестве, но вот находить новые мысли и идеи, и проверять, насколько далеко ты ушел в своих можно лишь в обществе себе подобных. Шотландский философ Юм  два года провел в Париже и был очень тепло принят тамошним обществом. Прием изысканных дам, беседы с выдающимися умными людьми так вскружили ему голову, что по приезде на родину он крайне захандрил.
      - Ну что мой друг не спишь? Мешает спать Париж? - часто говаривал ему его близкий приятель экономист А.Смит.
      - Хочу обратно в Париж. Где-нибудь скромно поселиться и жить среди умных людей, а не наших остолопов.
      - Так-то оно так, но ты учти, что моды на философов у дам меняются так же часто, как и на шляпки. И что ты тогда будешь делать в Париже?

                                                                                    ~ . ~

       Собираются навесить на дом, где жил Юдалевич, мемориальную доску. И меня пригласили, чтобы я пару слов сказал на мероприятии. Марка Иосифовича я всегда уважал, но все эти торжественные мероприятия.. Стоит ли ради них покидать свою берлогу?
       Карлейлю, как-то, когда ему уже было 82 года, сказали, что принц Уэльский, наследник престола, хочет видеть его и говорить с ним. "Надеюсь, я заслужил после смерти быть похороненным в Вестминстерском аббатстве?", как бы невпопад спросил Карлейль. "Думаю, да". - "Пусть принц приходит туда после моей смерти. О чем говорить со мной? Я слишком стар. Думаю, труп мой будет выглядеть все же более прилично, а мои книги заменят беседу".

                                                                                    ~ . ~

       Под конец жизни Дюма очень болел, что для стариков дело крайне обычное. Писать он уже не мог: ему был прописан строгий постельный режим + всяческие диеты и все такое. Однажды утром сын, у которого он жил, застает его явно невыспавшимся.
       - В чем дело?
       - Прости, всю ночь читал. Мне ведь в свое время читать было некогда. А тут такая книга! Так и не смог оторваться.
       - И что же это за такая книга?
       Дюма-отец поглядел на обложку:
       - "Три мушкетера".
       Обычно в этом месте либо хохочут, либо посмеиваются. В зависимости от темперамента. А люди сведущие еще и хмыкнут: "Ну еще бы. Ведь за него всю жизнь писали рабы". А зря. Пишущий человек вам подскажет, что порой годами работая над книгой, ты ее даже и "не видишь". И нужно поистине "уйти в сторону", чтобы суметь оценить собственное произведение.

                                                                                    ~ . ~

       Это всегда плохо, когда писатель одинок в своем творчестве. Это ведь только кажется. что артист немыслим без партнеров и публики, а писатель один на один со своим письменным столам. Писательский труд это всегда часть коллективного труда. Недаром хоть и несколько утрированно говорят о писательском цехе. Писатель многократно нуждается в участии и возбуждении, если он хочет чего-то достигнуть.
       - Когда я пишу, я обязательно с кем-то спорю, - говаривал Леня Ершов. - Обязательно кому-нибудь что-нибудь доказываю. Чаще всего Сергееву: уж это его, что если ты не бросаешься по зову партии на первую амбразуру, ты уже и не гражданин своей страны. Сергеева уже и в живых нет, а я все продолжаю и продолжаю с ним спорить, привожу все новые и новые примеры.

                                                                                   ~ . ~

        Груз несделанного велик, а сделанное кажется столь незначительным, что с каждым разом все труднее усадить себя стол и взяться за перо. Да и стоит ли браться, если все гениальное уже сделано, а классика за последние десятилетия почти ничем не пополнилась? Выходит, стоит, коли не пополнилась.

                                                                                  
~ . ~   

        Очень много ходит анекдотов о художниках: один нарисовал на бумаге муху так, что не знавшему об этом захотелось ее смахнуть, другой портрет принял за живого человека... Очень не умные анекдоты, говорящие. Людям хочется, чтобы было обязательно красиво и при этом похоже, художник же настаивает на своей особой цели. Одна дама увидев у Матисса на полотне голую женщину, воскликнула:
        - Но ведь женщины не таковы.
        - Это не женщина, - сурово ответил мэтр, - а картина.
      То же можно сказать и о литературе. Честертону принадлежит ставшая знаменитой в англоязычных странах баллада о битве англичан с шотландцами. Там были строки, которые должны были возбудить в читателе представление о решающем характере битвы: "и правый фланг против правого фланга, а левый фланг против левого" (по английски звучит энергичнее: "and right to right - and left to left"). В издательстве сразу же впали в недоумение: "Сэр Гилберт, но как же так. Правый фланг одной из противоборствующих сторон обязательно будет против левого другой: ведь не в очереди же они стоят друг за другом". Честертон засмеялся, согласился, но ничего в стихотворении менять не стал. Это лишний раз доказывает, что литература не терпит примитивного правдоподобия, и сила выражения порой важнее точности, а порой наоборот.

                                                                                   ~ . ~

        Наука или философия не понятны простому человеку - это мы все знаем. А поэзия, следовательно, понятна. Или должна быть понятна. С чем я решительно несогласен. Понятна лишь рифмованная проза:
                                                                     Лукоморья больше нет,
                                                                     Дуб годился на паркет.
                                                                     Так ведь нет
                                                                     Выходили из избы
                                                                     Здоровенные жлобы
                                                                     Порубили те дубы
                                                                     На гробы.

        А поэзия нет. Поэзии нужно много учиться, чтобы привыкнуть к ее языку и образности, чтобы понять, где она прорастает из сора прозаической действительности. В поэзии все необычно и нужно ничему не удивляться. Поэтому чаще всего поэзию относят к прошедшему либо к недосягаемым областям, типа к высшему свету. Но понять поэзию как особую реальность, которая живет рядом с нами, или если хочешь над нами и проникает в особые моменты духовного просветления типа:

                                                                     В ночи, когда уснет тревога
                                                                     И город скроется во мгле.

        В нас - это дано не каждому и не всегда. То же и с любовной лирики. Любовь в поэзии - это всегда несчастная любовь. Почему? Да потому что любовь - это всегда стремление к идеалу. Но ничего идеального в нашей жизни нет. И слава Богу! Не хватало еще жить рядом с идеалом, тут ведь соответствовать надо. А оно нам нужно? Но стремление к идеалу в нас заложено. Кем, когда, зачем? Не понятно, но заложено. Медицинский факт. Отсюда и растут ноги у поэзии.
                                                                          
                                                                                     ~ . ~
 
        Поражает порой потребительское отношение простых граждан к писателям. А.П.Чехов не знал проблемы в выборе сюжетов. Он мог написать о любом предмете, попавшемся на глаза. "Вот чернильница, - говорил он как-то друзьям в трактире, вот идет по улице монах. Стоит мне сесть за стол, и рассказ готов". - "А сапоги?" - "Что сапоги?" - "Ну типа про сапоги написать". - "Легко". И наутро был готов знаменитый рассказ про сапоги. Хозяйка про эту его особенность, дачи, которую он снимал в Ялте, не знала, когда попросила его написать объявление в газету.
        - Не умею я писать объявления, - отнекивался Чехов, - нет способности.
        И хозяйка совершенно искренне удивлялась:
        - Да как же так. Писатель, и не может писать объявления.
        А если бы знала о его способностях к составлению сюжета, то, наверное, подумала бы, что ее разыгрывают. Я сам настрадался, когда все знали, что я студент Литинститута и без конца приставали ко мне то стихи написать ко дню рождения. то заметку о соцсоревновании в газетуА у меня совершенно искренне рука отсыхала на такие мероприятия.

                                                                                    ~ . ~ 
                    
      Верди всегда носил при себе нотную тетрадь, в которую ежедневно записывал свои музыкальные впечатления от прожитого дня. В этих своеобразных дневниках великого композитора можно было найти удивительные вещи: из любых звуков, будь то выкрики мороженщика на жаркой улице или призывы лодочника прокатиться, возгласы строителей и прочего рабочего люда или детский плач, - из всего Верди извлекал музыкальную тему! Будучи сенатором, Верди однажды очень удивил своих друзей по сенату. На четырех листках нотной бумаги он весьма узнаваемо переложил в осложненной длинной фуге... речи темпераментных законодателей!
                                                                                                                         © В.Соколов
НАЧАЛО                                                                                 НАЗАД                                           ВОЗВРАТ