Я считаю позорным, что в
Италии устраивается процессия ряженых под камикадзе, которые выкрикивают
гнусные оскорбления в адрес Израиля, возносят фотографии израильских
руководителей с намалеванными на лбу свастиками, подстрекают народ
ненавидеть евреев. Процессии людей, готовых продать в гарем собственную
мать, только бы вновь увидеть евреев в лагерях уничтожения, в газовых
камерах, в печах крематориев в Дахау, Маутхаузене, Бухенвальде,
Берген-Бельзене и так далее. Я
считаю позорным, что католическая церковь позволяет епископу, да еще
обитателю Ватикана, этому святоше, пойманному в Иерусалиме с целым
арсеналом оружия и взрывчатки, спрятанными в особом тайнике его
священного "мерседеса", участвовать в этой процессии и выходить к
микрофону, чтобы от имени Бога поблагодарить камикадзе, истребляющих
евреев в пиццериях и супермаркетах. Чтобы именовать их "мучениками,
идущими на смерть как на праздник". Я считаю позорным, что
во Франции - Франции Свободы, Равенства и Братства, сжигают синагоги,
терроризируют евреев, оскверняют их кладбища. Я считаю позорным, что в
Голландии, в Германии и Дании молодые люди щеголяют в куфиях, подобно
тому, как молодчики Муссолини щеголяли своими жезлами и фашистскими
эмблемами. Я считаю позорным, что почти во всех европейских
университетах палестинские студенты задают тон и подпитывают
антисемитизм. Что в Швеции они потребовали аннулировать Нобелевскую
премию мира, присужденную Шимону Пересу в 1994-м году, и целиком отдать
ее Арафату, этому голубю с оливковой ветвью в клюве. Я считаю позорным,
что достойные члены Нобелевского комитета, который вместо заслуг
награждает политические убеждения, приняли эту просьбу к сведению и
намерены ее рассмотреть. Пропади пропадом Нобелевская премия, и честь
тем, кто ее не удостоен. Я считаю позорным - мы
снова в Италии, - что государственное телевидение содействует
возрождению антисемитизма, проливая слезы над палестинскими покойниками,
и не оказывает доверия израильским, упоминая о них торопливо и часто
даже неохотно. Я считаю позорным, что в телевизионных дебатах
оказывается такое уважение негодяям в тюрбанах или куфиях, которые еще
вчера восхваляли массовое убийство в Нью-Йорке, а сегодня восхваляют
убийства в Иерусалиме, Хайфе, Нетании, Тель-Авиве. Я считаю позорным,
что пресса поступает точно так же, возмущаясь по поводу того, что в
Вифлееме церковь Рождества окружена израильскими БТРами, но не
возмущаясь тем, что в той же церкви двести палестинских террористов,
хорошо вооруженных автоматами, боеприпасами и взрывчаткой (в том числе
многие главари "Хамаса" и "Аль-Аксы"), почти с гостеприимством приняты
монашеской братией. Я считаю позорным, что, отметив число израильтян,
погибших с начала второй "интифады" (412), влиятельный еженедельник тут
же отмечает жирным шрифтом, что в дорожных катастрофах гибнет больше -
600 в год. Я считаю позорным, что "Osservatore
Romano", газета папы римского, того самого папы, который не так давно
оставил в Стене Плача записку с извинениями перед евреями, обвиняет в
геноциде народ, который миллионами уничтожали христиане. Я считаю
позорным, что выжившим из числа этого народа, людям, у которых на руках
до сих пор сохранились татуировки с номерами, эта газета отказывает в
праве давать отпор, защищаться, не позволять истреблять себя заново. Я
считаю позорным, что во имя Иисуса Христа - еврея, без которого все они
сегодня остались бы без работы, - священники наших приходов или
социальных центров, и так далее, флиртуют с убийцами, из-за которых в
Иерусалиме нельзя выйти поесть пиццы или купить яиц без риска взлететь
на воздух. Я считаю позорным, что они выступают в поддержку тех, кто
положил начало террору, убивающему в авиалайнерах, в аэропортах, на
олимпиадах, а сегодня принявшемуся за убийство западных журналистов. Их
расстреливают, похищают, им перерезают горло, отрубают головы. (После
выхода моей книги "Гнев и гордость" кто-нибудь в Италии может сделать
это и со мной. Цитируя стихи Корана, призывая своих "братьев" в мечети и
в мусульманских общинах покарать меня во имя Аллаха. Убить меня. И даже
умереть вместе со мной. Поскольку они из тех, кто хорошо владеет
английским, отвечу им по-английски: "Fuck you".) Я считаю позорным, что почти
все левые, эти левые, которые двадцать лет назад позволили профсоюзному
шествию поставить в знак угрозы пустой гроб, как это принято у мафии,
перед синагогой в Риме, забыли о вкладе евреев в борьбу с фашизмом. О
Карло и Нелло Росселли, например, о Леоне Гинзбурге, об Умберто
Террачини, о Лео Валиани, об Эмилио Серени, о женщинах вроде моей
подруги Анны Марии Энрикес-Аньолетти, расстрелянной во Флоренции 12 июня
1944-го года, о 75 из 335 убитых в ардеатинских рвах, о бесконечном
множестве других, погибших под пытками, или в бою, или от руки карателей.
Я считаю позорным, что по вине тех же левых, и даже в первую очередь по
вине левых (я имею в виду левых, которые открывают свои съезды
аплодисментами представителю ООП, в Италии - главарю палестинцев,
которые желают уничтожения Израиля), евреи в итальянских городах снова
живут в страхе. И во французских городах, и в голландских, и в датских,
и в немецких - тоже. Я считаю позорным, что перед процессиями негодяев,
ряженых под камикадзе, они трепещут, как трепетали в Германии в "Хрустальную
ночь" - ночь, когда Гитлер провозгласил охоту на евреев. Я считаю позорным, что,
повинуясь моде, глупой, подлой, бесчестной, но выгодной для них
политической корректности, обыкновенные оппортунисты, и даже
обыкновенные паразиты поминают всуе слово "мир". Я считаю позорным, что столь
многие итальянцы и столь многие европейцы избрали себе знаменем
господина (если такое слово к нему применимо) Арафата. Это ничтожество,
которое, благодаря деньгам саудовской королевской семьи, вечно корчит из
себя Муссолини, и которое в своей мании величия рассчитывает войти в
историю как Джордж Вашингтон Палестинский. Этот косноязычный тип,
который, когда его интервьюируешь, не в силах сложить ни одной
законченной фразы. Для того, чтобы все это сложить воедино, написать и
опубликовать, требуется масса усердия и терпения, и в сравнении с ним
даже Каддафи - истинный Леонардо да Винчи. Этот показной воин, вечно
выступающий в униформе, как Пиночет, никогда не надевал гражданского
платья и никогда не участвовал ни в одном сражении. Вести войну он
всегда поручает другим, - убожествам, которые в него верят. Эта
напыщенная бездарь, играющая роль главы государства, провалил переговоры
в Кемп-Девиде при посредничестве Клинтона. Этот вечный лжец, у которого
мелькает проблеск искренности лишь когда он, в отсутствие лишних ушей,
отказывает Израилю в праве на существование, и который, опровергает себя
самого каждые пять секунд. Он всегда ведет двойную игру, даже когда его
спрашивают, который час, и ему никогда нельзя верить. Никогда! Он всегда
вас предаст, рано или поздно. Этот вечный террорист, который умеет быть
только террористом, - оставаясь в безопасности, - и который в
семидесятых годах, когда я брала у него интервью, обучал террористов же
из банды Баадер-Майнхоф. С ними обучались и десятилетние дети - сто
детей! Этот богач держит жену в Париже, где ей прислуживают и
поклоняются как королеве, а свой собственный народ - в дерьме. Из дерьма
его извлекают только затем, чтобы послать на смерть, на убийство и на
смерть, как тех восемнадцатилетних, которым для того, чтобы заявить миру
о себе, надо начинить себя взрывчаткой и превратиться в пыль вместе со
своими жертвами. И эти итальянцы его любят - да, любят! Так же, как они
любили Муссолини. То же самое касается и многих других европейцев. Я считаю это позорным и вижу
во всем этом зарождение нового фашизма, нового нацизма. Фашизма и
нацизма тем более коварного и омерзительного, поскольку к нему ведут те,
кто лицемерно корчит из себя сторонников добра, прогрессисты, коммунисты,
пацифисты, католики - даже христиане, которые имеют наглость объявлять
поджигателями войны тех, кто, подобно мне, ищет правды. Я это предвижу.
Я никогда не щадила
по-шекспировски трагического Шарона. ("Я знаю, что вы пришли добавить
скальп к своему ожерелью", - пробурчал он почти с грустью, когда я
пришла брать у него интервью в 1982-м году.) С израильтянами я часто
спорила, до грубости, и в прошлом немало защищала палестинцев. Может
быть, больше, чем они того заслуживали. Но я - с Израилем, я - с евреями.
Я та, кем я была в те времена, когда еще девочкой сражалась плечом к
плечу с ними, и когда Анна Мария и ей подобные гибли под пулями. Мне
внушает отвращение антисемитизм стольких итальянцев и европейцев; я
стыжусь бесчестья моей страны и Европы. В лучшем случае это - не
сообщество государств, а сборище Понтиев Пилатов. И даже если все жители
этой планеты будут думать по-другому, я буду думать так, как думаю.