В конце недели прокуроры скажут, на сколько лет они хотят посадить Лебедева и Ходорковского

        Прокурор Лахтин.
        - Поскольку нам по дороге, позвольте задать вопрос.
        - А я не знаю, куда вы идете.
        - Туда же, куда и вы. В суд.
        Лахтин промолчал.
         - Не думал, что вы пешком туда ходите. Был уверен, что вас на машине возят.
       Лахтин промолчал. А мост уже кончается. Скоро задавать вопросы станет физически невозможно.
        - Думаю, за эти полтора года, что идёт процесс, вам уже тысячу раз хотелось послать всё к чёрту.
       - Ошибаетесь. Наоборот: я хочу довести дело до логического конца.
       - До посадки?
       - До логического конца.

       Помолчали. А вход в суд уже совсем близко. Слова про логический конец вроде бы загадочны, но загадки нет. Прокуроры убавили количество нефти, в похищении которой обвиняют Лебедева и Ходорковского, на 130 миллионов тонн. Но еще 220 миллионов оставили, а значит, уголовные статьи не изменились...
        - Скажите, может ли быть, что обвинение запросит условный срок?
        - Давайте не будем.
       Прокурор Лахтин без задержки миновал металлоискатель и, ничего не предъявляя охране суда, исчез. А у меня, естественно, проверили сумку на предмет видеоаппаратуры, записали паспортные данные. А зачем их записывают - неизвестно. Неужели куда-то отправляют списки? Неужели где-то накапливаются наши прегрешения? Много ли там еще свободного места?
        В зал провели обвиняемых, заседание началось, прокуроры продолжили свое выступление в прениях, то есть продолжили читать бесконечные страницы: кто, где, когда, кому, что сказал. А потом возник случайный маленький перерывчик, и прокурор Гюльчехра Ибрагимова прошла в прокурорскую комнату и не заперла дверь за собой. Эх, была не была.
        - Извините за беспокойство, нельзя ли узнать, как долго обвинение будет выступать в прениях? (Это такой язык, на который невольно переходишь.)
        - Предполагаю, до конца недели.
        - Вы, обвинители, конечно, уже решили, какое наказание будете просить для обвиняемых. Не скажете ли, какой срок?
        Прокурор Ибрагимова улыбнулась и покачала головой, что означало “не скажу”.
        - Скажите, а возможно ли, что обвинение попросит условное наказание?
       Она еще лучше улыбнулась, но головой не кивала, не качала, ни-ни-ни, а глаза говорили: “Давайте не будем”.
      Сомнений нет. Улыбки прокуроров обещают все что угодно, кроме снисхождения к подсудимым. Обвинение запросит реальный срок. Вряд ли меньше десяти лет...
       А когда суд закончится приговором (какой он ни будь), эти прокуроры, которые уже полтора года пользуются таким вниманием прессы и публики, сойдут со сцены в рутину кабинетной работы. Надолго, может быть, навсегда. Нравится ли им внимание общества, нацеленные телекамеры и микрофоны - трудно сказать. Может быть, нравится. Может быть, они чувствуют себя в каком-то смысле звёздами. Но ведь это не телешоу, не “за стеклом”, не игра. Надо очень верить в свою правоту; хотя бы для того, чтобы спать спокойно. Неужели эти четверо прокуроров верят в свою правоту? Неужели спят спокойно?

19 октября 2010г.

ДАВАЙТЕ НЕ БУДЕМ                                             СКОЛЬКО НАДО ПОСАДИТЬ                                                          ВОЗВРАТ

                                                Предыдущие публикации и об авторе - в РГ в разделе "Публицистика"