|
|
|
Изучая в архиве Литвы
судебно-следственное дело “о дворянине Сигизмунде Минейко”, я
обратил внимание на любопытную датировку: начатое в июле 1863 года,
оно не было закрыто и спустя сорок лет. К делу подшито прошение,
поданное в сентябре 1905-го Виленскому генерал-губернатору от
греческого подданного, врача Станислава Минейко
(часть текста
публикуется впервые):
“Отец мой, Сигизмунд Минейко, принимавший участие в польском
восстании 1863 года, будучи в преклонном возрасте (64-х лет),
стремится повидать своих родственников, проживающих в Виленской
губернии”.
Министерство внутренних дел оказалось в затруднительном положении:
не представлялось возможным установить, когда и при каких
обстоятельствах бывший мятежник Минейко “эмигрировал заграницу”.
Поэтому из столицы передали в Вильно дозволение “приехать временно,
с установлением за ним наблюдения полиции”. По-видимому,
революционные события в России помешали приезду.
Но желание увидеть родной край у беглого каторжника не пропало.
Поселившись в 1890-х с женой и детьми в Афинах, Зыгмунт Минейко
возглавил Департамент общественных работ. Он руководил
строительством мостов, регуляцией рек, прокладыванием дорог. Не
оставлял и занятий археологией.
Неожиданно он проявил себя способным журналистом: в 1896 году
публиковал в мировой печати корреспонденции из Афин о первых
Олимпийских играх нового времени. В эти годы он выступал в газетах и
на политические темы, обличая турецкие преследования греческого
населения.
А когда вспыхнуло очередное кровопролитное восстание против турок на
острове Крит, Минейко, как профессиональный военный, был востребован
греческой армией. Он дал согласие работать в Генеральном штабе.
Воссоединение Крита с Грецией свершилось. Этот успех связан был с
именем премьер-министра Е.Венизелоса. Его сторонником был молодой
перспективный политик Георгиос Папандреу, впоследствии сам
возглавивший правительство. И ставший мужем дочери Минейко, Софии…
В 1910 году вопрос о вкладе Зыгмунта в развитие экономики, культуры,
создание вооруженных сил был внесен на рассмотрение греческого
парламента. Редкий случай: в знак признания выдающихся заслуг перед
страной, парламент присвоил иноземцу звание почетного гражданина
Греции, с вручением высшей военной награды.
Став популярным в народе, он через год сумел заручиться
посредничеством греческой королевы Ольги (родственницы Николая II) и
добиться разрешения на временное пребывание в России. Наконец, после
долгой разлуки, изгнанник сумел навестить Вильно, Ошмяны, родные
Балванишки “и другие места излюбленных воспоминаний”,
- читаем в его
мемуарах. Земляки оказывали сердечный прием. Отношения же с царскими
властями скоро стали натянутыми. Даже пошел слух о возможном аресте.
Пришлось срочно возвращаться домой, в регион, где, по всем признакам,
близилась схватка с Османской империей.
В первой Балканской войне 1912 года против султанского владычества
выступили вместе греки, болгары, сербы, черногорцы. Одним из
важнейших событий была осада турецкой крепости в Янине. Нападавшим
долго не удавалось преодолеть сопротивление двадцатитысячного
гарнизона. Тогда в генеральном штабе родился новый замысел ведения
боя. На чистовом экземпляре плана стояла подпись греческого короля
Константина - ему и приписали заслугу победы.
Только после изгнания короля, на судебном процессе было установлено,
кем в действительности был разработан стратегический план. Как
писала газета “Патрис”, движимый любовью к своей второй отчизне,
Минейко отдал все силы достижению победы. Он сумел убедить в своей
правоте воинов, осаждающих Янину. А когда его указания был исполнены,
то не претендовал на законно принадлежащую ему, присвоенную другими
славу. Общество воздало ему должное.
Он дождался появления на свет в 1919-м внука Андреаса (от брака его
дочери Софии с Георгиосом Папандреу). Этому мальчику тоже предстояло
большое будущее.
Истекали сроки мятежной жизни, но еще не подведен был ее
окончательный итог. Зыгмунт стал свидетелем рождения независимой
Польши, ради которой в молодости жертвовал собой как повстанец.
Осенью 1922-го, глубоким стариком, он вновь появился в родном краю.
Говорил знакомым, что в его сознании вновь оживают образы, которые
“уже начинают покрывать сумерки минувшего”. Ему очень хотелось
оставить по себе добрую память.
Польская газета “Slowo” писала, что Минейко преподнес Виленскому
университету свои научные труды и коллекцию старинных монет.
Пятьдесят томов рукописей были предназначены Ягеллонской библиотеке.
Львовский университет присвоил ему звание почетного доктора. Однако
многое в этой новой жизни было уже непонятно и ему, и его немногим
выжившим сверстникам.
По свидетельству писателя Парандовского, заветной мечтой Минейко в
конце его дней было вызвать в Грецию экспедицию земляков-археологов.
Ибо он верил, что открытием античной Додоны не исчерпываются
тамошние сокровища. По намеченному им маршруту предстояло подняться
в горы и искать легендарную столицу царя Пирра, крупнейшего
полководца эллинистической эпохи.
Опасаясь корыстолюбивых проходимцев, он рассчитывал на преданных
молодых ученых, готовых к роли первооткрывателей. От него шли
настоятельные просьбы в польские министерства, научные учреждения
- не медлить с присылкой людей. Ведь будущие находки с лихвой окупят
скромные затраты. Но преодолеть равнодушие чиновников ему было не
под силу.
В 1925 году Зыгмунт Минейко скончался в Афинах.
Пути греческих политиков, как и страны, которую они представляют,
очень извилисты. Поражений на этом пути больше, чем удач.
“Выпрямить” историю невозможно, но ее необходимо понять.
Статья не ставит целью раскрытие политического облика “династии
Папандреу”. Но и по отдельным поступкам можно судить о каждом из них.
- Мой дед, - говорил в одном из телеинтервью нынешний премьер
Георгиос Папандреу - подвергался заключению или изгнанию 6 раз.
Однажды его даже собирались казнить. Моего отца дважды арестовывали
и пытали. Я сам вырос в ссылке.
Главный рубеж для страны обозначился в 1941-м, когда, перед
нападением на СССР, фашизм атаковал Грецию. Георгиос-старший воевал
и попал в плен к итальянцам. Он бежал из плена, чтобы организовать
правительство в изгнании. Народ давал отпор гитлеровским оккупантам,
неся огромные потери. В числе погибших было немало евреев.
…Не надо иллюзий, когда речь идет о греко-еврейских отношениях: они
были непростыми. Но нужно учитывать, если их так можно назвать,
базисные факты, то есть непосредственно связанные с глубинным
сознанием, с ценностными ориентациями народа.
О событиях 2-й мировой войны
- из “Краткой еврейской энциклопедии”
(Иерусалим, т.т.2, 4):
“В Греции большинство еврейского населения Афин было спасено,
благодаря помощи православной церкви и греческого подполья…”
“Во всех оккупированных районах греки укрывали евреев и помогали им
бежать в горы… Многие евреи Греции участвовали в движении
Сопротивления”.
Потом происходило всякое, не раз в стране возникали критические
ситуации. Не случайно Георгиос Папандреу-младший родился в 1952 году
вдалеке от своей земли - в Америке, в городе Сент-Пол (штат
Миннесота). Там его отец, политический изгнанник, преподавал
экономику. Когда мальчику исполнилось 8 лет, семья смогла переехать
в Грецию, где отец и дед “с головой окунулись в политику”.
(“Ведомости”,
9 марта 2010)
Его дед стал премьером в 1963 году, а отец, депутат парламента,
занял этот пост позже. В книге “Демократия под дулом пистолета”
Андреас Папандреу рассказал о проведенных в стране реформах,
политике терпимости, о возвращении из эмиграции политзаключенных.
Все это рухнуло в апреле 1967-го, когда произошел военный переворот,
и к власти пришли “черные полковники”. В дом их семьи ворвался
спецназ. Не застав Андреаса, командир отряда приставил пистолет к
голове его сына и угрожал застрелить, если юноша не скажет, где
прячется отец.
- Не знаю, - спокойно ответил Георгиос-младший.
Они с отцом сумели скрыться в Швеции. А дед умер в следующем году.
Диктатура хунты пала лишь в середине 1970-х.
Что сегодня особенно заботит правящие круги Греции? Бесспорно,
прежде всего -
 выход из глубокого экономического кризиса. Партия
Георгиоса Папандреу-младшего пришла к власти только осенью 2009-го,
так что за провалы недавнего прошлого несут ответ, в основном,
предшественники. Это не делает ношу нынешнего премьера более легкой.
Но тревожит не только состояние экономики. Происходят опасные
перемены в международных отношениях стран Средиземноморья.
Иногда художественная литература может раньше поведать о сдвигах в
национальной психологии и назревающей смене политического курса, чем
самые подробные сообщения СМИ. Вот, к примеру, что писал крупнейший
писатель современной Турции Орхан Памук: “В моих книгах речь, так или иначе, шла о столкновении Востока и
Запада”.
Это не значит, что он сторонник такого столкновения. Но и ему
представляется, что издержки европеизации слишком велики, тогда как
вековые исламские традиции далеко не исчерпаны. И достаточно
выразителен пример из его книги “Стамбул: город воспоминаний”,
приведенный недавно российским журналом:
“По тому, как люди называют некоторые события, можно понять, где мы
находимся - на Западе или на Востоке. 29 мая 1453 года для Западного
мира произошло падение Константинополя, а для Восточного
- взятие
Стамбула”. (Вопросы литературы”, М.,2010. №3. с.279)
В сущности, тут в иной форме воспроизводится хорошо известная
исламская идея о “равенстве цивилизаций”, навязанная Западной Европе
(а затем и США) после арабского нефтяного бойкота 1970-х. Это стало
один из тех догматов пресловутой политкорректности, от которых давно
пора бы отказаться. Ибо никакого “равенства” не было, да и быть не
могло ввиду полной несоизмеримости сравниваемых величин. Речь может
идти лишь о вкладе арабского мира в развитие культуры, на одном из
исторических этапов (IХ-ХII в.в.) весьма значительном, но затем
сошедшем на нет. Что касается Турции, то она ничем существенным не
обогащала мир, а напротив, только истощала народы своей многовековой
имперской экспансией.
Тема, на мой взгляд, весьма актуальная в нынешних условиях, когда
радикальные исламисты, продолжая наглый нажим, требуют от западной
общественности признания уже не только равенства, а превосходства
исламской цивилизации.
Некоторые видные политики высказываются о своих целях без обиняков.
Как это сделал глава МИД Турции Ахмет Давутоглу 29 мая 2010 года,
когда к Газе полным ходом шла провокационная “флотилия”:
“Необходимо создать новый мировой порядок. К сожалению, все
существующие глобальные институты, такие как ООН, Всемирный банк и
тому подобные, сформированные в результате Второй мировой войны, не
отвечают сегодняшним реалиям”. О своей стране министр сказал
следующее: “Мы неоосманы. Мы вынуждены заниматься соседними странами”.
Значит, для него идеал - империя османов, которая простиралась от
Крыма до Марокко и от Балкан до Персидского залива. В свою очередь,
турецкий президент - тоже исламист
- Абдулла Гюль утверждает, что
мир видит в Турции “восходящую звезду”, а сферы влияния смещаются в
ее пользу. (“Эхо планеты - онлайн”, М.,2010, №32)
Таким языком говорят они. Иначе прозвучал недавний греко-израильский
диалог. Прибыв в Иерусалим 21 июля 2010 года, Георгиос Папандреу посетил
Музей памяти жертв Холокоста. “Яд ва-Шем”, и сказал, что был
потрясен увиденным. По его словам, Греция тоже пострадала от
нацистской оккупации, поэтому он понимает трагедию еврейского народа.
Его страна заинтересована в хороших отношениях с Израилем.
СМИ Греции сообщили, что премьер-министр сам инициировал сближение с
еврейским государством, воспользовавшись кризисом в
турецко-израильских отношениях.
На встрече с Папандреу, Биньямин Нетаниягу сказал, что “Иерусалим и
Афины - два столпа современной цивилизации… Греция и Израиль сегодня
служат стабильности средиземноморского и ближневосточного регионов…”
Завершив ответный официальный визит в Афины, Нетаниягу 7 Августа
2010 года подчеркнул, что реальная политическая необходимость
побуждает Израиль идти на стремительное сближение с Грецией,
способной заменить Анкару. Он пообещал сделать все возможное, чтобы
Грецию ежегодно посещали до 200 тысяч израильских туристов. Во время
визита были заключены крупные контракты на поставку израильского
вооружения, а также договор о регулярном проведении совместных
военных учений с участием подразделений ВМФ и ВВС Израиля.
…Мне вспоминается уже далекий 1990-й год, когда я, живя в Гродно,
узнал о статье, опубликованной в греческом журнале “Тахидромос”. Со
ссылкой на мои исследования, там подробно рассказывалось о
родословной семьи Минейко. Речь шла не только о повстанческом
прошлом Зыгмунта, его побеге с каторги и укоренении в Греции,
сообщалось также о еще одной, “архангельской ветви”.
Она как будто затерялась на перекрестках истории. Однажды, побывав в
научной командировке в Архангельске, я лично встречался с Ксенией
Петровной Гемп, до замужества Минейко. Девяностолетняя женщина
показала мне папку в темно-голубом бархатном переплете. Документ
уникален - в нем отразились столетия существования древнего рода:
“Год 1799… Извлечение из шляхетских книг Литовско-Виленской губернии.
Родословная семьи урожденных Минейко, герба Гоздава…” Я увидел этот
герб: рыцарский шлем, доспехи; печать со следами воска. Имена,
должности и титулы, перечень завещаний и привилегий…
Свидетельство принадлежало Герарду Минейко (деду Ксении Петровны),
двоюродному брату, в семью которого, по мемуарам Зыгмунта, он был
принят, когда учился в Виленской гимназии.
Потом я нашел в архивах подробности. Герард, университетский
кандидат прав, не получил как поляк места в родном крае. Царские
власти разрешили ему в 1856 году устроиться учителем гимназии только
в Архангельске. Он стал там выдающимся педагогом, исследователем
Севера. На его идеях выросла получившая мировое признание русская
земская статистика. Его сын Петр Минейко основал Мурманский порт.
Сама Ксения Петровна, видный биолог, в годы войны организовала в
блокадном Ленинграде производство питания из водорослей, что спасло
от голодной смерти тысячи людей. Верная “родовой” традиции
энциклопедизма, она собрала и передала в хранилища более 200
старинных рукописей.
Статья в журнале “Тахидромос” получила широкий отзвук в Греции и за
ее пределами. Георгиос Папандреу сказал в интервью корреспонденту
ТАСС:
“Сообщение печати о том, что дед моего отца родился в Белоруссии, а
в Архангельске до сих пор живет наша родственница, вызвало у всей
нашей семьи большой интерес. Для нас как бы открылись двери в новый
мир. Это, конечно, не только история нашей семьи, а еще одно яркое
свидетельство того, что Европа - наш общий дом…”
Видимо мысль, что их родословная затрагивает нечто большее, чем
частная жизнь одной “династии“ политиков, побудила его отправить мне
17 мая 1991 года письмо с приглашением посетить Афины. Чтобы там я
смог завершить исследования. Но тогда не получилось.
Теперь я думаю о нитях, восстановивших, прежде всего благодаря ему,
связь двух центров мировой цивилизации. Что дальше? Насколько
прочными окажутся связующие нити, покажет время.
"Литературоведение",
"Биографические
очерки"
|
|
|
