|
|
Аделина Адалис (настоящая фамилия Эфрон Аделина Ефимовна) в юности была
участницей одесского литературного кружна «Зеленая лампа»,
куда входили также Э.Багрицкий, В.Катаев, З.Шишова. Печаталась сначала
в провинциальных, затем в столичный изданиях, часто выступала на
поэтических вечерах. В 1920г. перебралась в Москву. Сближение с
В.Я.Брюсовым сыграло исключительную роль в ее судьбе. Совместно с
мэтром символизма молодая поэтесса пишет “Идиллию в духе Теокрита” (не
опубликована), составляет сборник стихов - собственных, но с явной
выучкой брюсовской школы - «Первое предупреждение» (не издан). Строчки
Адалис Брюсов брал эпиграфами к своим произведениям, посвятил ей стихи в
трех последних книгах. В 1921г. Адалис становится ректором созданной по
инициативе В.Я.Брюсова «Первой государственной профессиональной школы
поэтики», в 1921-22г.г. заведует литературный отделом Наркомпроса,
преподает в Высшем художественном литературном институте. Молва о ее
стихах расходится широко, но печаталась она, даже в журналах и
альманахах, мало, как будто боясь раэочаровагь большие ожидания. Первая
ее книга “Власть” вышла только е 1935, когда в позтессе видели
наследницу уже не Брюсова, а Багрицкого, - и, действительно,
разочаровала, несмотря на редкую похвалу О.Мандельштама. Смерть учителя,
возлюбленнго, покровителя переломила надвое жизнь поэтессы. В письме к
M.Шкапской Аделина Ефимовна рассказывала, как приходила в зал, где был
выставлен гроб с телом поэта, читала Брюсову его стихи: Ив.Рукавишников
уверил ее, что у покойников слух работает еще 40 дней. В двадцатые годы
ей было плохо, - может быть, даже хуже, чем многим. В личном письме она
признается: «Повесилась бы, да интеллигентская неумелость - узла не умею
правильно завязать”. В Краткой литературной энциклопедии она уже
значится как “переводчица поэзии среднеазиатских и кавказских республик”.
Пролог
Пусть продают запыленные сливы На площадях за малую
цену -
"Не знает слон ни мудрый, ни счастливый Скромнейший дар принять в земном плену. Пусть вечереют статуи и струи
В пустых садах богатых горожан -
Разумных слов вовеки не найду я
Принять дары от зарубежных стран.
1
Есть некий Рим в падении веселом
Вечерних вод из белого ведра,
Дворы домов подобны галльским селам,
И женщина прохожая мудра.
Есть вечера - о тайная отрада! -
Когда возьмешь за небольшую мзду
Тугие розы герцогского сада,
Хотя в презренном выросли саду.
Когда, как лишний день Декамерона,
Твой бег бесславный в памяти встает,
Затем, что трижды встретил похороны.
Затем, что нищий весело поет.
2
От франкских войн и медленных побед,
От пленных жен и бранного веселья
Остался мне невыразимый свет
В названьи Ронсельванского ущелья.
И от средневековой полумглы,
От странствий принца в годы молодые -
Лишь Пикардии черные козлы
Да розовый шиповник Пикардии.
От крестоносца - всякий крест и рог,
И купы роз - далекая награда, -
Где месяца серебряный рожок
В пустой дали за изгородью сада.
3
Судьба приводит черными дворами
В потайный сад необычайных стран,
Где много лип, и розы под холмами
Пылают скромно, окружив фонтан.
У нас у всех позорные печали:
Однажды утром перечислив их,
Идем гулять, и видим глубже дали,
И непонятный понимаем стих.
Так, склонность к драгоценному имея,
Копить гроши должны мы. - И потом
За сто дешевых маленьких копеек
Тяжелый рубль воздастся серебром.
4
Являют утром крепкое смиренье
На кровле солнце и над кровлей дым.
Какое небу надобно терпенье,
Чтоб жить неудержимо голубым!
Ах, чище нет и беспечальней тени,
Чем тень балкона в утреннюю рань,
- И только знак напрасных искушений
В окне напротив милая герань.
Последней негой сердце захолонет,
Прохлада жизни, золотой на вид.
Одна любовь ни в тишине не тонет,
Ни в пламени небесном не горит.
5
Сказав «люблю», немного я сказала:
Любовь поет, а я должна внимать;
Она когда-то розы рассыпала
Незримые на теплую кровать.
И, озаряя тайные пейзажи,
Она прошла навеки сквозь меня,
Как некий луч, но я одна и та же,
Хотя страдаю от ее огня.
Она пронзила медленно и метко;
Теперь поет в прекрасном далеке,
И только реет буковая ветка
Над головой в парчовом колпаке.
6
Настанет час случайного досуга,
Пойду в поля по следу диких коз;
Меня коснется резвая подруга
Неслыханною свежестью волос.
И я скажу: «Нет лучшего предела
Твоей отраде, чем моя печаль:
Земля земная за день потеплела.
Но благодарная остыла даль.
Идем в поля... Я впереди, конечно.
Ты позади, как молодость моя, -
И будет петь печально и беспечно
Благоговейный ветер бытия!»
7
В ином краю мы праведны и правы,
Неискушенные в добре и зле,
Живем на воле и не платим дани,
А наши тени бродят по земле.
Напрасно ялча хмеля и отравы,
Как злые дети, на земле живем, -
В ином краю мы праведны и правы,
Земную жизнь ведем, куда идем.
Но иногда двойник высокомерный
Поет в ночи земному двойнику,
И пахнет розой кашка у цистерны
Впервые, может, на твоем веку!
Эпилог
Цветут весною золотом несмелым
Волшебный дрок и тетка бузина;
Моим пытливым пальцам загорелым
Нежна, как луч, древесная весна.
Случайный друг, я за двоих богата!
Случайный друг, скажи, куда идти?
Легчайшее, младенческое злато
- В моей руке для дальнего пути.
(1920 ?) -------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Печатается по кн. Сто одна поэтесса Серебряного века. Антология. Сост. и биогр. статьи
М.Л.Гаспаров. О.Б.Кушлина, Т.Л.Никольская. - СПб., ДЕАН, 2000
|
|
|