ВОЗВРАТ                                         

   
  
 Август 2009, №8    

       Ракурс Истории________________________                              Вилен Люлечник     

                    АВГУСТ – СЕНТЯБРЬ 1939                                           
( Пакт Молотова – Риббентропа: )
                                      
фрагменты истории
                                                 
 
 

            Проснувшись утром 24 августа 1939 года, советские люди увидели один из самых поразительных номеров «Правды»: в нём были опубликованы большие фотографии Сталина, Молотова и вчерашнего врага - Риббентропа, сообщение о встрече в Кремле и текст «Договора». Позднее (31 августа) в том же «центральном органе» они смогли прочитать слова Молотова «о некоторых близоруких людях в нашей стране, которые, увлекшись упрощённой антифашисткой агитацией, забыли о провокаторской роли наших врагов». Под ними подразумевались, конечно, «англо-французские империалисты». 25 декабря в той же «Правде» появилась ответная телеграмма Сталина Риббентропу, поздравившему его с 60-летием. «Благодарю Вас, господин министр, за поздравление. Дружба народов Германии и Советского Союза, скреплённая кровью, имеет все основания быть длительной и прочной». Особое впечатление произвёл на читателей тост Сталина за Гитлера: «Я знаю, как сильно немецкий народ любит своего фюрера. Я хочу выпить за его здоровье, он этого заслуживает» (См. Арлен Блюм. «Начало Второй мировой»).
             Все это было действительно так. Но вся беда состояла в том, что немногие тогда понимали, что всё вышеизложенное было лишь попыткой скрыть сущность той игры, которую вели Сталин и Гитлер, преследуя каждый свои цели. Даже сегодня, десятилетия спустя, многое остаётся непонятным. И только изучение документов той поры, их анализ и сопоставление позволят в какой
-то мере прояснить ситуацию, сложившуюся накануне Второй мировой войны. Это очень важно и для нынешних политиков. Современная обстановка весьма напоминает предвоенную, и вопрос о союзниках стоит так же остро, как это было в конце 30-х - начале 40-х г.г. прошлого столетия. Разобраться во всех этих хитросплетениях политики первой половины ХХ столетия нам поможет исследование В.И.Клокова «О неизбежности заключения советско-германского договора 1939 года о ненападении», В.Невежина «Образы европейцев в застольных речах Сталина», новейшая работа Марка Солонина «25 июня. Глупость или агрессия?». Несомненно, большой интерес представляет сборник документов «Альтернативы 1939 года». А в нём интервью с В.Фалиным под названием: «Война, которой не должно было быть». О содержании этих работ пойдет речь.

                                       АНГЛИЯ, ФРАНЦИЯ - РОССИЯ И ГЕРМАНИЯ

              В своём исследовании В.Клоков отмечает, что трудно сделать Сталина фигурой более мрачной, чем он сам себя сделал. А поэтому нет нужды навешивать на него чужие прегрешения. Это в полной мере относится к срыву попыток подписать договор о коллективной безопасности в 1939 году. Можно ли утверждать, что Сталин шёл на сделку с Гитлером, намеренно отметая иные альтернативы? Или, как ныне модно акцентировать, большевик сговаривался с нацистом. В связи с этим В.Клоков ставит вопрос: а чем занимались с 1933 по 1939г. Лондон и Париж? «Не с нацистским ли режимом, - подчеркивает он, - они вполне сносно обустраивали политические, экономические и военные дела? Безо всяких моральных или идеологических угрызений, не замечая ни гитлеровского антисемитизма, ни жестокого преследования демократических сил в Германии... Генри Форд, например, до конца жизни восторгавшийся «новым порядком», ежегодно посылал Гитлеру ко дню рождения чек на 50 тысяч марок».
                Следует ещё раз напомнить и о той роли, которую сыграли руководители Англии и Франции в подготовке и подписании соглашения в Мюнхене в 1938 году, когда СССР остался в изоляции, а Чехословакия была отдана на растерзание рейху. При этом нельзя не отметить, что между Англией, Францией и Россией в 1939 году шли переговоры. Но все эти контакты были весьма своеобразными. Во
-первых, переговоры Сталин проводил одновременно как с Германией, так с Англией и Францией. С последними пытались договориться «о совместном отражении германской агрессии». Во-вторых, переговоры с Западом служили эдаким прикрытием в глазах общественного мнения в случае, если многоходовая «игра» с Германией не сложится. В-третьих, консультации и переговоры с Англией и Францией шли достаточно трудно. Основным препятствием являлся отказ Польши пропустить советские войска через свою территорию. В свою очередь, позиция, занятая западными державами, наводила на мысль, что они стремятся к сохранению изоляции России, мало того, пытаются столкнуть СССР и Германию.
               Нельзя упускать из виду ещё ряд факторов. Англия и Франция, впрочем как и Польша, имели в то время договорённости с Германией о непападении. Лондон вёл открытые и тайные переговоры с Берлином о приведении в баланс интересов Британской империи и Германского рейха, не прерванные, кстати, и после 23 августа 1939 года, т.е. в момент заключения советско-германского пакта. Итак, каждый вёл свою игру и отставивал только свои интересы. О результатах этого противостояния весьма интересно рассуждает Марк Солонин в своей новой книге. Он пишет: «В начале Игры Сталин сделал блестящий ход. Трудно будет найти в его долгой политической жизни пример столь же масштабного, быстрого и ошеломляющего успеха, каким был его союз с Гитлером, установленный в августе-сентябре 1939г. Одним коротким ударом Сталин перемешал все фигуры на общеевропейском (да и на общемировом) поле и оставил англо
-французский блок (руководители которого уже успели дать Польше официальные гарантии военной помощи!) один на один с берлинским параноиком, который после заключения пакта Молотова-Риббентропа впал в то состояние, которое соответствует русской поговорке «пьяному море по колено». Европейская война стала неизбежной, и она началась ровно через неделю после подписания пакта».
               Далее автор отмечает, что всего лишь за невмешательство Сталина в войну (и весьма ограниченную, скорее ритуальную, нежели фактическую, военную помощь) Гитлер отдал ему 50,4% территории Польши (за разгром которой немецкий вермахт заплатил жизнями 16 тысяч солдат), предоставил Сталину полную свободу рук в Эстонии, Латвии, Литве, Бессарабиии Финляндии, разрешил свободный доступ сталинских «инженеров» на важнейшие военно
-промышленные предприятия Германии, в обмен на сырую руду и очёсы льна продал новейшие образцы боевых самолётов, танков, орудий, кораблей, радиостанций. «Лишь к лету 1940г. до Гитлера дошло, наконец, - пишет Марк Солонин, - понимание того простого факта, что он отдал в руки Сталина не один даже, а целых три «рубильника», способных «выключить» экономику Германии. Один из них находился на нефтянных полях Румынии, которые после выхода Красной Армии на рубеж реки Прут оказались в радиусе досягаемости даже самых лёгких одномоторных бомбардировщиков. Вторым была шведская железная руда и финский никель, поставки которых после установления советского контроля над Финляндией оказались бы всецело в зависимости от доброй воли Сталина. Третьим «рубильником» была бескрайняя стальная лента Транссиба, по которой в Германию шёл транзитный поток каучука, вольфрама, соевых бобов из стран Юго-Восточной Азии. Без этих важнейших источников сырья немецкая военная машина могла бы продержаться полгода, самое большее - год».
                Реакция мировой общественности (естественно, кроме Германии и её союзников) на подписание пакта была крайне отрицательной, ибо, кроме всего прочего, бросалось в глаза отсутствие в пакте статьи, предусматривающей прекращение его действия в случае нападения одной из договаривающихся сторон на третью страну. Вот такая сложилась ситуация. Возникает вопрос: а произошло бы нападение рейха на Польшу в случае, если бы не было пакта Молотова
-Риббентропа? Все известное о том смутном времени говорит, что вопрос о нападении на Польшу был предрешён Гитлером задолго до подписания Договора с Россией. Строго говоря, план операции «Вайс» был подготовлен ещё рейхсвером в 1928 году. Естественно, затем он пересматривался и уточнялся в соответствии с вновь возникшими реалиями. Независимо от исхода переговоров с Англией, Францией, Гитлер от решения «польской проблемы» не отказался бы. Он поставил на карту свой престиж и будущее предводителя режима. Заодно с Польшей он захватил бы, как предусматривала директива «Вайс» (вариант 11 апреля 1939г., Литву и Латвию. Вопрос в сущности сводился к одному - задержался бы вермахт, упёршись в советскую границу, или с ходу двинулся дальше на восток.
                Справедливости ради следует отметить, что Сталин неоднократно подчёркивал, что именно сложившаяся ситуация заставила СССР подписать договор с Германией. В свою очередь рейх хотел возвратить себе территории, отторгнутые по Версальскому договору. Эти земли достались победителям Франции и Бельгии, а частично
- вновь созданным на обломках европейских империй государственным образованиям: Польше, Литве, Чехословакии. Особенно болезненным был вопрос о Польском коридоре. У Германии отобрали один из самых «немецких городов» - Данциг и передали Польше. Рано или поздно Польский коридор стал бы причиной войны. Германия хотела возвратить Эльзас и Лотарингию, отторгнутые Францией, округа Мальмеди и Эйпен, присоединённые к Бельгии, часть Поморья и территории Западной Пруссии, переданных Польше, Мемель (Клайпеда), присоединённый к Литве. Кроме того, к Дании были присоединены часть Шлезвига и т.д. К тому же Германия в одночасье лишилась всех колоний. Так что поводов начать войну у нацистов было достаточно. Ни в коем случае не отрицая вины Сталина и его окружения, не следует забывать и о других причинах, приведших к трагедии вселенского масштаба.

                                                             СТАЛИН И ГИТЛЕР

              Проблема их взаимоотношений рассмотрена в упомянутой выше работе Владимира Невежина. Автор исследовал речи вождя на различных совещаниях, на приёмах по случаю подписания советско-германских договоров. Первое застолье по случаю подписания пакта Молотова-Риббентропа - «небольшой ужин» (так назвал его Риббентроп) на котором присутствовали с советской стороны только Сталин и Молотов. Он состоялся в ночь с 23 на 24 августа 1939 года. Второе застолье рейхсминистр охарактеризовал как «большой банкет». Он был устроен вечером 28 сентября 1939 года и предшествовал подписанию советско- германского Договора о дружбе и секретных дополнительных протоколах к нему. Невежин отмечает, что записи об этом событии сохранились у немцев, советский вариант до сей поры не обнаружен. Проходил банкет в залах Кремлевского дворца. Участниками банкета с советской стороны были все члены Политбюро ЦК ВКП(б), за исключением Жданова и Андреева. Естественно, был и Каганович. Пикантность ситуации состояла в том, что Сталин, естественно, зная об отношении немцев к евреям, предложил тост «за...наркома путей сообщения Кагановича». Каково было Риббентропу пить за здоровье еврея... Сам он впоследствии вспоминал, что даже сумел побеседовать с Кагановичем во время банкета, но разговор был недолгим. Подобный тост был воспринят как вызов. Но немцы на тот раз смолчали. Вообще-то цитируемый автор отмечает, что Сталин всегда отмечал своё особое отношение к Лазарю Моисеевичу. Так, 9 декабря 1944 года на банкете в честь Шарля де Голля вождь провозгласил ещё здравицу в честь наркома: «За Кагановича - храбрый человек, он знает, что если поезда не будут приходить вовремя его расстреляют!».
                Но это будет потом. А пока возвратимся в год 1939
-й. На этом же банкете Молотов провозгласил тосты «в честь Германии, её фюрера и его министра», т.е. Риббентропа. Сталин 23 августа и 28 сентября тоже пил за здоровье Гитлера. Из этого был впоследствии сделан вывод, что он питал симпатии к фюреру. Невежин с этим принципиально не согласен. «Скорее всего в данном случае, - отмечает он, - вождь лишь следовал установившейся дипломатической традиции приветствовать главу государства по случаю заключения двусторонних договорённостей. На наш взгляд в поведении Сталина во время обоих застолий, устроенных в чесь фон Риббентропа, вряд ли можно усматривать нечто большее, чем дипломатический этикет». Далее Невежин отмечает, что если Сталин и испытывал какие-либо положительне эмоции в отношении главы Германии (что представляется весьма сомнительным), то они быстро улетучились уже к концу первого года действия советско-германского пакта о ненападении.
             Победа фюрера над Францией не на шутку встревожила Кремль. У Сталина вызывали раздражение успехи вермахта в ходе боевых действий в Европе против Англии и Франции. 7 ноября 1940 года на праздничном обеде в Кремле в честь очередной годовщины революции, где присутствовали соратники «вождя» и видные военачальники, Сталин взял слово и, в частности, заявил: «Мы не готовы для такой войны, которая идёт между Германией и Англией». Во время этой же застольной беседы, сообщает Невежин, пользуясь эзоповским языком (в частности, характеризуя Третий Рейх как враждебное государство, которое «прикрашивается» под дружественное СССР), он выразил недовольство и раздражение нацистским руководством. Это недовольство пришло на смену прежним заявлениям Москвы о приверженности дружбе с Германией. 6 апреля 1941 года на приёме в связи с подписанием советско
-югославского договора, во время беседы с югославским представителем полковником Д.Савич, на замечания последнего, что СССР непременно будет втянут войну с Германией, Сталин особо не возражал и отметил, что «немцы запугивают СССР, но мы их не боимся». В ответ на вопрос, поставленный югославским посланником в Москве М.Гавриловичем, известно ли Сталину о слухах, будто немцы собираются напасть в мае на Советский Союз, последний решительно ответил: «Пусть поробуют». По данным турецкой разведки И.Сталин сказал: «Мы готовы. Если им угодно - пусть придут».
               Между тем, подчеркивает цитируемый автор, взаимоотношения между СССР и Германией к началу мая 1941г. достигли критической отметки. Стали распространяться слухи о скором военном столкновении этих стран. При этом нельзя не отметить, что с момента подписания советско-германского пакта СССР вёл весьма активную политику на международной арене. С 1939 по июнь 1941г. Германия совершила агрессию против девяти государств. Советский Союз ввёл свои войска за этот же период
- в шесть. И на этом лимит советско-германской дружбы был исчерпан. Двум странам предстояло открытое столкновение между собой, исключавшее всякую возможность достижения каких-либо компромиссов. Сталин сказал об этом почти отрыто в своём выступлении перед выпускниками военных академий РККА 5 мая 1941 года. Это было его последнее выступление в мирное время. Кстати, почему-то никто не отмечает, что этот выпуск, как и выпуски в других военно-учебных заведениях, был проведён досрочно, а сами выпускники без отпусков отправлены в войска. Речь Сталина было приказано не стенографировать. Поэтому цитируют несколько отличающиеся друг от друга её варианты, которые были зафиксированы вопреки запрету некоторыми присутствовавшими на приёме. Принципиально они не отличаются. Один из них и приводит Невежин. На банкете артиллерийский генерал предложил тост за дружбу с Германией. Сталин в ответ на это, по версии Невежина, ответил: «Некоторые офицеры очень хвалят германскую армию, её руководителей. Эти офицеры недальновидны, сильно заблуждаются и обманывают не только себя, но и своих подчинённых. Эти болтуны говорят на каждом шагу о каких-то победах германской армии. Им время понять, что Германия до сих пор имела дело с недостаточно подготовленными армиями европейских государств, когда не требовалась стратегия, чтобы уничтожить или пленить их. Пора кончать с этими ненужными восхвалениями германской армии и её оружия». В этом замечании вождя у меня вызывает сомнение один момент. Сталин почему-то называет командиров Красной Армии офицерами. Тогда так принято не было. Впервые слово «офицер» прозвучало в выступлении «вождя» на параде 7 ноября 1941 года. Именно с той поры оно постепенно начало входить в обиход.
               Но вернёмся к речи на банкете. Были и другие реплики, носившие антигерманский характер. Особенно плохо Сталин отзывался о французской армии. Это, естественно, было вызвано тем, что она потерпела жестокое поражение, а руководство страны пошло на перемирие с нацистами. Сталин страстно желал, чтобы участвовавшие тогда в мировой войне капиталистические страны «подрались и хорошенько ослабили друг друга». Падение же Франции привело к значительному усилению потенциала Германии. Став фактически гегемоном в Европе, она начала подготовку к вторжению в Россию. Такого поведения он не простил французам никогда. Даже на приёме в Кремле в честь чехословацкой делегации 28 марта 1945г. он пустился рассуждения о том, кто больше пострадал в войне против Германии: славянские страны или Франция. Отвечая на сформулированный им вопрос, Сталин говорил: «Французы открыли фронт немцам. Немцы слегка оккупировали северную часть Франции, а южную даже не тронули».
              Скажем прямо: в данном случае он не ошибался. Германия же, после поражения французов, начала готовиться к походу на Москву. 22 июня 1941г. Гитлер изготовился к прыжку. Он предполагал, что Россия рухнет так же быстро, как Франция. Но уже первые дни войны показали, что «блицкриг» провалился. Последовала долгая и изнуряющая борьба, которая в конечном итоге привела к гибели рейха. Но это уже другая тема, к которой мы ещё не раз будем возвращаться.
                                                                                                                 ©В.Люлечник

См. также здесь.

НАЧАЛО                                                                                                                                                                                        ВОЗВРАТ

                           Предыдущие публикации и об авторе - в Тематическом Указателе в разделе "История"