Как-то Руми сказал о поэзии так: «Клянусь Аллахом, я никогда не питал к поэзии никакой склонности и, по-моему, нет худшего занятия, чем она». Но медитация над поэзией Руми лечит и освежает мне душу, как миллионам людей до меня на протяжении уже более 750 лет. Руми оставил громадное наследие, намного превосходящее по размеру наследия Шекспира и Пушкина. Он начал писать стихи в зрелом возрасте - в 37 лет (Пушкин в этом возрасте уже погиб), но творил всю долгую жизнь до 66 лет, сохраняя удивительную продуктивность.
        Поэтические книги Руми состоят из двух больших частей:
1. Диван Шамса Тебризи (Собрание Трудов Шамса из Тебриза, кратко - Диван).

    В Диване 44,282 (!) строки и три раздела:
– Газельят - 3,229 од или газелей состоящих из 34,662 строк;
– Тарджийат - 44 поэмы, состоящих из 2 или более газелей, общим числом 1,698 строк.
– Рубайат - 1983 кватрена или рубая, общим числом 7932 строки.
    Важно отметить, что Диван создавался параллельно с Меснави в последние 15 лет жизни Руми.
2. Мeснави-йи-ма'нави (Двустишия и пояснение скрытого смысла, кратко - Меснави).

         Шесть книг из 25,000 стихов (!), написаных в дидактической манере.
         В отличие от Дивана, подобранного из мало связанных между собой сюжетов, Меснави считаются последовательной работой, в которой важен порядок следования стихов.
        Великий Джами назвал Мeснави «Кораном на персидском языке», их изучению посвящены академии, расположенные от границ Китая до границ Испании, и функционирующие со средневековья до наших дней.
          То, что написал о любви Пушкин, я пережил в возрасте Пушкина. Более того, я долго придерживался воспринятой в детстве глупой догмы, что «любовь - детская забава». Уже перед самой смертью Пушкин написал «Любви все возрасты покорны.» Но, к сожалению, он не смог развить эту тему, - в России поэты умирают молодыми. Полагаю, что творчество Руми заполняет духовную лакуну, имеющуюся в русской поэзии. Руми - это поэт, который развил тему любви зрелого ума и зрелого духа. Руми даёт голос поколению тех, у кого седина в бороде, а в ребре - не только пресловутый бес, но и вера, смятение и вечные поиски Бога. Такого поэта нет в русской литературе. Тютчев вообще поэт средней руки и близко не подошел к уровню Руми, исписавшись и душевно устав намного ранее.
         Но главная особенность Руми в том, что он, прежде всего, теолог и вероучитель. Не церковник, а вероучитель, и разница эта очень существенна, - недаром Руми так охотно цитируют и священники, и раввины, и буддисты, а не только муллы. Но Руми не только теолог, он ещё и философ и учёный-энциклопедист, универсальный гений. Некоторые из его стихов, совершенно непонятные его современникам, понимаются нами совершенно иначе. Например:
                                                        Локон

                                         Я был там в первый день творенья.
                                                    Предметы не носили имена,
                                                    И не было на «ты» и «я» деленья,
                                                    И смерть ещё не знали времена.
                                                    Я видел зарожденье мира
                                                    Из локона Возлюбленной моей,
                                                    Созданья возникали из эфира...
                                                    Исчез лишь локон...
                                                    мы исчезли с Ней.

          И комментаторы сегодня гадают, знал ли Руми о ДНК и генетике.
          Или вот такое:

                                                           Дух и Интеллект

                                                     Философ - интеллекта раб.
                                                     Раб духа - правит как джигит.
                                                     На интеллекте он сидит,
                                                     Kак принц. Гарцует как араб!

                                                      Запомни, дух - твое зерно.
                                                      А интеллект, как та мякина,
                                                      Сыта которой лишь скотина.
                                                      Лелей зерно - взрастет оно!

                                                      Ишак тоскует по мякине,
                                                      Книжонки интеллект чернит...
                                                      Дух проникает, как магнит,
                                                      Грядущее он видит ныне.

                                                      Дух интеллекту - интеллект.
                                                      Весь мир пронизывает пламя,
                                                      Не знающими тьмы лучами.
                                                      Реальность порождает свет.

                                                      Не знает этот свет контраста,
                                                      Ни черноты, ни белизны...
                                                      Он хладен, будто свет Луны,
                                                      Душе и сердцу виден ясно.

         И комментаторы опять гадают, знал ли Руми о радиоактивности, нейтрино и прочей физике. Ничего подобного в мировой поэзии больше нет. Но любопытно, как учёная братия гадала об этом стихе 200 лет назад, до возникновения современной физики? У Руми поэтому прочная репутация «тёмного поэта».
        Светская массовая литература появилась в России только в Век Просвещения, одновременно с религиозным скептицизмом и вольтерьянством. Поэтому Россия не знала эпохи массовой высокой светской литературы, полностью проникнутой верой. Светская литература в старой России тоже была, но она не выходила за рамки знаменитого «Домостроя», оставаясь утилитарной. Лубок да сказки - всё, что мог читать грамотный русский человек, помимо Писаний, Псалтыря, Житий, Деяний и Сказаний. Руми заполняет и эту лакуну.
         Рифмование Руми для меня сродни формулировке теоремы или решению шахматной миниатюры, при этом мне доставляют удовольствие много вещей, например, передача многосложности оригинала при сохранении лаконичности его формы и четкой формулы коана, которыми Руми любит заканчивать поэмы.
          И поэзия - форма медитации.
       Об этом хорошо сказал Иосиф Бродский в нобелевской лекции: «Пишущий стихотворение пишет его прежде всего потому, что стихотворение - колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения. Испытав это ускорение единожды, человек уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса, как впадают в зависимость от наркотиков или алкоголя. Человек, находящийся в подобной зависимости от языка, я полагаю, и называется поэтом.»