ВОЗВРАТ                                         

 
  
Сентябрь 2006, №9  

Ракурс Истории____________________________   
          
К 100-летию рождения великого композитора   


             Дмитрий Шостакович - Исааку Гликману                    
              Переписка                                                 

 

14.Х.1952. Москва

                  Дорогой Исаак Давидович.

         С большой благодарностью возвращаю тебе тетрадку с конспектами*. В моей работе по изучению классиков марксизма-ленинизма мне очень помогло чтение твоих конспектов. Хотелось бы знать, как ты живешь. Моя жизнь идет хорошо**. Вернулась домой Нина. Но после праздников она опять уедет. Возможно, я поеду вместе с ней. В Тбилиси, Баку и Ереване я буду знакомиться с новыми музыкальными произведениями. А возможно, что и не поеду. Все будет зависеть от обстоятельств. Передай привет Вере Васильевне и всем твоим.

                                                                                                     Твой Д. Шостакович

  *    История с конспектом такова. Союз композиторов, озабоченный идейным воспитанием Шостаковича, решил избавить его от посещения кружков и предоставить ему возможность индивидуально изучать труды Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», а также «Экономические проблемы социализма в СССР». Они были опубликованы в 1950 и 1952 годах и изучались по всей стране с превеликим усердием, ибо в то время культ Сталина поднялся на головокружительную высоту.
      Для того, чтобы облегчить Шостаковичу изучение упомянутых трудов, к нему был направлен домой для «инструктажа» педагог. Это было, конечно, очень любезно со стороны Союза композиторов.
       Я как раз жил у Дмитрия Дмитриевича, когда он не без волнения ожидал прихода наставника. В назначенный час раздался звонок и в кабинете появился человек почтенного возраста, старавшийся, как мне показалось, расположить к себе неофита Шостаковича. Однако беседа на общие темы не клеилась. Разговор о погоде быстро исчерпал себя. В моем представлении положение было явно трагикомическим.
        Дмитрий Дмитриевич с подчеркнуто серьезной миной на лице приготовился слушать наставления и рекомендации непрошеного гостя, который в полной мере осознавал всю важность возложенной на него миссии. Она ему льстила и вместе с тем требовала от него возвышенно-вдохновляющих слов. Конечно, Шостакович - композитор знаменитый, но он совершил большие идейно-творческие ошибки. Для того чтобы ошибки не повторялись, необходимо поднять его идеологический уровень, чему он - наставник - будет всячески споспешествовать. Визитер внимательно оглядел кабинет, похвалил его устройство и затем в мягкой форме, даже с виноватой улыбкой выразил удивление по поводу того, что не видит на стенах кабинет портрета «товарища Сталина». Время было тяжелое. Удивление прозвучало как упрек.  Дмитрий Дмитриевич смутился, начал нервно ходить по комнате и выпалил, что он непременно приобретет портрет «товарища Сталина». (Правда, обещание осталось невыполненным, так как вскоре мода на сталинские портреты прошла.)
         «Ну, вот и хорошо. А теперь приступим к делу», - сказал умиротворенный наставник.
       Когда началась проповедь, я почувствовал себя лишним и быстро ушел в другую комнату.
      По окончании визита мы обсуждали неожиданную ситуацию. Дело в том, что Шостаковичу было вменено в обязанность время от времени показывать наставнику конспекты изучаемых им трудов. Это Дмитрию Дмитриевичу не очень-то улыбалось, и я пообещал ему прислать из Ленинграда изготовленные мною конспекты вышеназванных трудов для «критического освоения», как было принято говорить в те времена.
         Свое слово я, разумеется, сдержал, за что меня благодарил Шостакович.
         Но лиха беда начало.
        Примерно месяц спустя, в ноябре 1952 года возникла необходимость, причем самая неотложная, конспектировать высказывания Г.М.Маленкова о «типическом в художественном творчестве», вошедшие в текст его доклада на XIX съезде партии. Высказывания эти изучались создателями духовных и культурных ценностей, ибо без глубокого постижения оных высказываний художественное творчество не могло стать полноценным. Такова история с конспектами, случившаяся в достопамятном 1952 году.

**     Когда Шостакович с некоторым вызовом сообщал мне, что его «жизнь идет хорошо», то он тем самым давал мне понять, что на душе у него плохо и настроение прескверное. Так уж повелось в нашей переписке. Несведущий читатель примет за чистую монету мажорную фразу Дмитрия Дмитриевича.


28.XII.1955. Москва

                               Дорогой Исаак Давидович!

         Горячо поздравляю тебя с Новым годом. Я верю в то, что Новый год тебе придется прожить еще лучше, чем прошедший 1955 год.
          Как всегда, приходится тебя тревожить просьбой. Сообщи мне пожалуйста, где, когда, в каком томе собрания сочинений А.П.Чехов написал: «Писатель никогда не должен быть помощником полиции и жандармерии». (Эту мысль я излагаю своими словами.) Дня два тому назад, беседуя с представителями прогрессивной литературной общественности, я сослался на эту мысль Чехова. Прогрессивные литераторы потребовали от меня доказательств (в каком томе, в каком издании и т.п.). Я пообещал представить доказательства через несколько дней.
                                                                                                                     Д.Шостакович

         Просьба Шостаковича имеет свою предысторию. Она вкратце сводится к следующему.
      Во времена культа личности Сталина иные писатели не только одобряли, но и приветствовали репрессии по отношению к ни в чем неповинным людям. Это, разумеется, вызывало негодование и у Шостаковича, и у меня.
         В печальных беседах на такого рода темы я однажды напомнил Дмитрию Дмитриевичу замечательное письмо А.П.Чехова, адресованное издателю «Нового времени» А.С.Суворину. В этом письме Чехов выступает защитником оклеветанного репрессированного Дрейфуса,
восхищается доблестным поведением Эмиля Золя, резко порицает суворинскую газету, занявшую постыдную позицию, антидрейфусовскую. Когда после 1953 года наступила пора переоценки многих ценностей, Шостакович в разговоре с некоторыми московскими литераторами, которых он иронически называет «представителями прогрессивной литературной общественности», вспомнил о письме Чехова к Суворину, но собеседники Дмитрия Дмитриевича, у коих, вероятно, было рыльце в пуху, об этом письме ничего не знали и ничего не ведали.
        Шостакович, будучи большим и тонким знатоком чеховского творчества, не мог, однако, вспомнить дату письма и обратился ко мне с просьбой указать ее. Я тотчас сообщил ему, что письмо, о котором мы давно говорили, было написано 6 февраля 1898 года из Ниццы, и в нем было сказано: «Дело писателей не обвинять, не преследовать... Обвинителей, прокуроров, жандармов и без них много».
       Шостакович высоко ценил это чеховское письмо-кредо, на которое я ему указал в тяжелые времена.


29.XII.1957. Одесса

                                     Дорогой Исаак Давыдович!

          Приехал я в Одессу в день всенародного праздника 40-летия Советской Украины. Сегодня утром я вышел на улицу. Ты, конечно, сам понимаешь, что усидеть дома в такой день нельзя. Несмотря на пасмурную туманную погоду, вся Одесса вышла на улицу. Всюду портреты Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, а также т.т. А.И.Беляева, Л.И.Брежнева, Н.А.Булганина, К.Е.Ворошилова, Н.Г.Игнатова, А.П.Кириленко, Ф.Р.Козлова, О.В.Куусинена, А.И.Микояна, Н.А.Мухитдинова, М.А.Суслова, Е.А.Фурцевой, Н.С.Хрущева, Н.М.Шверника, А.А.Аристова, П.А.Поспелова, Я.Э.Калнберзина, А.И.Кириченко, А.Н Косыгина, К.Т.Мазурова, В.П.Мжаванадзе, М.Г.Первухина, Н.Т.Кальченко.
         Всюду флаги, призывы, транспаранты. Кругом радостные, сияющие русские, украинские, еврейские лица. То тут, то там слышатся приветственные возгласы в честь великого знамени Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, а также в честь т.т. А.И.Беляева, Л.И.Брежнева, Н.А.Булганина, К.Е.Ворошилова, Н.Г.Игнатова, А.И.Кириченко, Ф.Р.Козлова, О.В.Куусинена, А.И.Микояна, Н.А.Мухитдинова, М.А.Суслова, Е.А.Фурцевой, Н.С.Хрущева, Н.М.Шверника, А.А.Аристова, П.А.Поспелова, Я.Э.Калнберзина, А.П.Кириленко, А.Н.Косыгина, К.Т.Мазурова, В.П.Мжаванадзе, М.Г.Первухина, Н.Т.Кальченко, Д.С.Коротченко. Всюду слышна русская, украинская речь. Порой слышится зарубежная речь представителей прогрессивного человечества, приехавших в Одессу поздравить одесситов с великим праздником. Погулял я и, не в силах сдержать свою радость, вернулся в гостиницу и решил описать, как мог, всенародный праздник в Одессе.
              Не суди строго.
              Крепко целую.
                                                                                                                     Д.Шостакович


17.II.1960. Москва

                                      Дорогой Исаак Давыдович!

           Спасибо за письмо. Я очень скучаю в больнице. Нет ничего скучнее, как находиться в больнице, будучи совершенно здоровым человеком. По-видимому, я пробуду в больнице еще неделю. Я рад, что ты согласен с моими соображениями относительно «Натальи Тарповой». И я совершенно согласен с тобой, что это сочинение гораздо лучше, и чище ряда других произведений. Перечитай эту книгу. В ней есть еще одно, я бы сказал, огромное достоинство: в ней правдиво описано время, в котором происходят события (20-е годы, Петроград, не Ленинград, а еще Петроград). Большое достоинство лит. произведения, когда оно дает пеструю картину (подчеркнуто автором. - И.Г.} жизни нашей страны, нашего народа. Пожалуй, лишь Зощенко и, может быть, еще два-три писателя создавали свои произведения так, что получалась ясная картина жизни. А порой читаешь актуальные произведения на современную тему и думаешь: не было этого<...>
          Давно я тебя не видел. В жизни многое произошло и происходит. А мы с тобой даже не беседовали давно об этом .
          Передай привет Вере Васильевне.
                                                                                       Будь здоров. Твой Д. Шостакович

        Шостакович очень высоко ценил и любил творчество Михаиле Михайловича Зощенко, стремился иметь у себя все сборники его рассказов и вообще все, что вышло из-под пера этого выдающегося писателя.
       Когда в августе 1946 года по жесточайшей прихоти Сталина над Зощенко разразилась катастрофа и он был объявлен живым трупом, то есть исключен из Союза писателей и из Литфонда, выдававшего продовольственные карточки, когда само имя его стало запретным (оно, как и имя Анны Ахматовой, не попало в трехтомный энциклопедический словарь, вышедший в 1953-1954 годах), Дмитрий Дмитриевич тяжело переживал эту расправу.
         В десятую годовщину со дня кончины М.М.Зощенко за мной заехал на машине Дмитрий Дмитриевич и мы отправились в Сестрорецк, к могиле писателя, чтобы почтить его память. У меня хранится фотография, на которой мы, погруженные в грустную думу, сняты у могилы. Я отчетливо помню, что в те минуты из далекого громкоговорителя неожиданно зазвучал Первый фортепианный концерт Чайковского. Шостакович сказал: «Эта музыка здесь уместна. Она по-своему утверждает Михаила Михайловича. Он безвременно умер, но как хорошо, что он пережил своих палачей - Сталина и Жданова».
       Таковы были подлинные и такие многозначительные слова Шостаковича, произнесенные у могилы многострадального замечательного писателя. Было бы некоторой натяжкой назвать М.М.Зощенко близким другом Дмитрия Дмитриевича. Их личные отношения были хорошими, но ограниченными в общении, в свиданиях и встречах. Вот почему я не думаю, что Михаилу Михайловичу, при всей его проницательности, был вполне доступен сложный внутренний мир Шостаковича, которого он глубоко чтил. Помнится, что Дмитрий Дмитриевич был тронут благородным поступком Зощенко, связанным с публикацией позорной статьи «Сумбур вместо музыки» (январь 1936 года). Незадолго до этого вышла «Голубая книга» Зощенко, и он по прочтении статьи тотчас же принес свою книгу Софье Васильевне (Дмитрий Дмитриевич еще не вернулся из архангельской гастроли) с подчеркнуто полемической по отношению к статье надписью, в которой автор изничтоженной оперы был назван «гениальным композитором». Не будь этой статьи, возмутившей Михаила Михайловича, он бы, вероятно, сделал более нейтральную дарственную надпись, ибо патетическая интонация, по-моему, была чужда его стилю.

Примечание:  Гликман Исаак Давидович - искусствовед, педагог, сценарист.

Источник: Письма другу: Письма Д.Д.Шостаковича к И.Д.Гликману/Сост. и комментарии И.Д.Гликмана. - М.: DSCH - СПб.: Композитор, 1993.

                     НАЧАЛО                                                                                                                                           ВОЗВРАТ