Чайка Джонатан

Вот когда упадёшь на землю, -
Говорили другие птицы, -
Ты узнаешь и цену жизни,
И как больно о землю биться,
Ты себя вознося, лукавишь,
Для гордыни и для забавы,
Вот когда упадёшь, тогда лишь
Ты поймёшь, как мы были правы,

Ты поймёшь, что летать возможно
Лишь в кругу своего предела,
Ты узнаешь: душа ничтожна,
Если крылья не держат тело,
Ты узнаешь, как несерьёзно
Красотою своей гордиться,
Ты узнаешь, но будет поздно –
Говорили другие птицы…

Но не знали птицы другие
(Видно не дал им Бог чего-то),
Как отчаянно сводит крылья
Предвкушенье такого взлёта,
Что, над бурей летя зловещей,
Только жизнь ощутишь острее,
И как сердце в груди трепещет
От желанья летать быстрее…

Они много чего не знали
И не видели неба в звёздах,
Когда крылья, подобно стали,
Разрезали прозрачный воздух,
Когда жаркою летней ночью
Он взлетел, будто смертным не был,
Показавшись им бледной точкой
На пронзительно синем небе.

Он, наверно, забыл про тело,
И что крылья непрочны, или
Он летал, как душа хотела,
А не так, как его учили,
И ему, с высоты полёта,
Размывающей все границы,
Всё равно было ровным счётом,
Что там скажут другие птицы…

Переполнен духовной жаждой,
Этой ночью зловещей летней,
Не успел он помыслить даже
То, что этот полёт – последний,
Он летал, будто смертным не был,
Он летал, как душа хотела,
Только буря затмила небо,
Только вспышка пронзила тело,
И в мгновенье - тела не стало,
Только сгусток огня и воли,
Он разбился, упав на скалы,
Не почувствовав даже боли,
Будто вовсе он птицей не был
Никогда-никогда на свете,
Только вспышка - он - это небо,
Эти звёзды и этот ветер,
Этой бури ночного света
И пронзительность и свеченье,
И той силы, что в мире этом
Не имеет обозначенья…

А другие птицы под утро,
Разглядев только кровь да перья,
Лишь потупили клювы хмуро:
«Нужно было иметь терпенье,
Нужно было летать как надо,
Смерть тому, кто закон забудет»,
Кто-то плюнул в траву с досады:
«Мы же знали, что так и будет!».  

НАЧАЛО                                  ВОЗВРАТ