К А Т А С Т Р О ФА

     Об истории Второй мировой войны написано достаточно много. И тем не менее о ней мы знаем далеко не всё. В какой-то мере это можно объяснить тем, что многие документы по сей день лежат в секретных архивах и недоступны исследователям. Да оно и понятно - есть вещи о которых любому правительству не хочется вспоминать. Уж такова жизнь. Но есть возможность этот пробел в какой-то мере восполнить. Дело в том, что свидетели тех событий оставили нам довольно интересные воспоминания, исследования. Сопоставляя их, мы часто получаем то, к чему стремились, - подлинную картину того времени. А время было интересное. Решалась судьба человечества. И сегодня интересно узнать, какова же была роль в тех событиях Сталина, Гитлера, Даладье, Чемберлена и других видных лиц, определявших судьбы людей на планете.

                                                                      НАКАНУНЕ

     Во второй половине дня 24 августа 1939 года в Темпельхофе совершил посадку самолёт с возвратившимся из Москвы Риббентропом. Сияющий от радости министр направился в Имперскую канцелярию принимать от своего фюрера бурные выражения благодарности. За отсутствием других превосходных степеней Гитлер на словах возвёл своего внешнеполитического функционера в ранг «второго Бисмарка». Отныне существовали только два центра мировой политики - Берлин и Москва. Так считал Гитлер. На 25 августа фюрер был готов отдать приказ о начале боевых действий против Польши. К этому всё уже было готово. Виднейший чиновник Третьего рейха, имевший доступ в высшие эшелоны власти, Ганс Бернд Гизевиус, один из немногих уцелевших участников заговора против Гитлера, в своей книге «До горького конца. Записки заговорщика» вспоминает, что за несколько месяцев до этих событий Канарис проинформировал фюрера о том, что англичане обещали Польше гарантию. Стоило Канарису в этой связи подтвердить, что каждый шаг дальше на Восток будет означать военный конфликт, как Гитлера охватила необузданная ярость. Совершенно вне себя он заметался по кабинету и с проклятиями стал барабанить кулаками по мраморному столу. Глаза его злобно сверкнули, когда он выкрикнул полную яда угрозу: «Я заварю им дьявольский напиток!». Гитлер и Сталин - рука об руку - это действительно было впечатляюще.
      В связи с заключением пакта Молотова-Риббентропа Гизевиус отметил: «Никто не сможет упрекнуть меня в том, что в своей книге я пытаюсь снять с немцев вину за развязывание войны. Вопрос настолько ясен, что можно только пожелать, чтобы во всех возможных будущих конфликтах зачинщик был установлен с такой же определённостью. Но именно потому, что этим всё сказано, нельзя отрицать исторический факт: только Московский пакт позволил превратить дерзкие замыслы и зловещие планы Гитлера в его циничное решение. Сам по себе развязать войну Гитлер тогда бы не посмел, не будь война эта заранее локализована и не обеспечь он себе безопасный тыл. Иначе в тот самый момент, когда он так цинично и откровенно выступил перед генералитетом, перед немецким народом и всей Европой со своим планом нападения на Польшу, преподнести им «дьявольский напиток» собственного изготовления он не смог бы. Надо прямо сказать: в конце августа 1939 года Гитлер нашёл для этого напитка подходящего виночерпия. Было бы грубой недооценкой ума и дальновидности Сталина утверждать, будто тот не знал о чём идёт речь. Кто ещё сомневается, пусть прочтёт германо-советский договор с секретным протоколом…».
      Конечно, не согласиться с Гизевиусом нельзя. Но есть всё-таки одно «но». И состоит оно в том, что вряд ли Сталин шёл на сделку с Гитлером, намеренно отметая иные альтернативы. Или, как ныне модно акцентировать, большевик сговаривался с нацистом. Это было действительно так. Но нельзя забывать и тот факт, что с 1933 по 1939 год Лондон, Париж, да и в какой-то мере Вашингтон вполне сносно обустраивали политические, экономические и военные дела с нацистской Германией. И причём без всяких моральных или идеологических угрызений, не замечая ни гитлеровского антисемитизма, ни жестокого преследования демократических сил в Германии. Кто тогда осудил Генри Форда в США, который восторгался «новым порядком» Гитлера и ежегодно посылал фюреру ко дню рождения чек на 50 тысяч рейхсмарок? Да никто! И никого не интересовал вопрос о положении еврейского населения Германии, которое уже тогда, и это было понятно, оказалось обречённым на заклание. Строго говоря, Сталин мог уклониться от заключения договора с Германией, резервируя свою позицию на случай войны и тем самым создавая фактор неуверенности у агрессора. Абстрактно теоретически возможны любые модели, а практически, к чему бы это привело? Ведь Англия и Франция имели в то время договоренности с Германией о ненападении. Лондон вёл тайные переговоры с Берлином о приведении в баланс интересов Британской империи и Германского рейха, не прерванные, как известно, и после 23 августа - дня заключения германо-советского пакта. Так что в данном случае, желаемое у Сталина совпало с возможным. Это был наилучший для него вариант. Ну а для Гитлера это был выигрышный билет. На такой умопомрачительный успех он и не надеялся. Естественно, фюрер решил создавшуюся ситуацию использовать в полной мере.
    В связи с этим обратимся к ещё одному любопытному документу - воспоминаниям фельдмаршала Вильгельма Кейтеля, написанные им в Нюрнбергской тюрьме после вынесения смертного приговора, под названием «12 ступенек на эшафот». За несколько недель до приведения приговора в исполнение, генерал-фельдмаршал вермахта пытался осмыслить свою судьбу и причины бесславного конца Третьего рейха. В беседе с фельдмаршалом фюрер изложил ему список политических требований немецкого правительства:
1. Вольный город Данциг возвращается в состав германского рейха.
2. К нему через коридор прокладывается экстерриториальная железная дорога и экстерриториальная автострада.
3. В состав рейха возвращаются не менее 75% земель, заселённых фольксдойче.
4. Под контролем международных организаций в отторгнутых областях необходимо провести референдум о возвращении в состав рейха.
      Естественно, Польша на подобное не могла согласиться. При этом Гитлер рассчитывал избежать военной конфронтации с Англией и Францией. Эта уверенность «базировалась на секретном германо-советском договоре от 23.8.1939г.: в случае объявления Германией войны Польше Сталин выразил намерение принять участие в разделе польского государства и осуществить демаркацию областей, входящих в сферу интересов Германии и СССР, т.е. однозначно дал понять, что Советский Союз примет участие в оккупации Польши…», - сообщал приговоренный к смерти фельдмаршал.
      Но эти иллюзии Гитлера попытались развеять Чемберлен и Галифакс в своих заявлениях, сделанных в обеих палатах британского Парламента. Переводчик фюрера Пауль Шмидт в своих мемуарах в связи с этим сообщает, что эти выступления им были немедленно переведены для фюрера. Но он по прежнему не хотел верить, что Великобритания и Франция могут вступить в войну из-за польского государства. В беседе с британским послом Гендерсоном, вспоминает Шмидт, Гитлер сказал: «Вчера в Палате общин ваш премьер-министр произнёс речь, которая ни в коей мере не меняет отношения Германии. Единственным результатом этой речи может стать кровопролитная и непредсказуемая война между Германией и Англией. Но на этот раз Германии не придётся сражаться на два фронта, так как соглашение с Россией является безоговорочным и представляет долгосрочное изменение в немецкой внешней политике». В заключение своей речи Гитлер произнёс фразу, представляющую особый интерес в свете последующих событий: «Россия и Германия никогда больше не поднимут оружие друг против друга». Итак, анализ приведённых данных всё-таки свидетельствует о том, что германо-советский пакт о ненападении со всеми приложениями к нему был одним из важнейших факторов, повлиявших на принятие решения о нападении на Польшу. Вероятно и то, что даже без этого договора нападение состоялось бы. Ведь до того времени Запад отнюдь не возражал против аншлюса Австрии, ликвидации Чехословакии и прочих иных агрессивных акций, проводимых рейхом. Не слышно было и протестов против преследований еврейского населения в Германии и захваченных ею областях. Так что вполне обоснованно Гитлер рассчитывал на то, что и на этот раз обойдется разговорами, в худшем случае - ничего не значащими протестами. Но события пошли в несколько ином направлении.

                                                        ЭТО – КОНЕЦ ГЕРМАНИИ…

      Нападение на Польшу было запланировано на 25 августа 1939 года. Утром того дня всё уже было готово для начала наступления. Генеральный штаб с точностью до минуты доложил о завершении всех военных подготовительных мер, которые для маскировки проводились под видом огромного парада войск в честь 25-летия битвы под Танненбергом, в которой 26-29 августа 1914 года войска под командованием фельдмаршала Гинденбурга и Людендорфа окружили и разбили армию русского генерала Самсонова. Созданный там мемориал служил для нацистов местом националистических пропагандистских акций. Но в это время произошли события, которые заставили фюрера пока отложить удар.
     Прежде всего Гендерсон и Кулондр заявили, что правительства Британии и Франции не останутся безучастными к судьбе Польского государства. Это во-первых. Во-вторых, о своем решении начать войну с Польшей 25 августа Гитлер проинформировал Муссолини, рассчитывая в его лице найти союзника в этой кампании. Однако итальянский посол Аттолико вручил Гитлеру послание Муссолини, в котором он заявлял о своей неготовности к войне. «Это - один из самых трагических моментов в моей жизни!», - заявил дуче лицемерно своему другу и союзнику и одновременно сообщает: бензина для итальянской военной авиации хватит только на три недели, а для сухопутных войск - чуть дольше, ну а что касается прочих потребных военных материалов, дело в общем и целом и того хуже. Горючим обеспечен только военно- морской флот. Разумеется следуют торжественные заверения немедленно устранить такую нехватку. А пока Италия нуждается в ввозе всего из Германии…». Этот фрагмент взят из книги Гизевиуса. По этому же поводу Кейтель вспоминал: «Фюрер молча протянул мне текст письма с перечнем требующегося итальянцам сырья. Я откровенно потерял дар речи. Между тем фюрер обратился к Аттолико и заметил, что, по всей видимости, произошла ошибка при передаче текста или же банальная описка, поскольку указанные цифры фантастичны. Итальянец принялся уверять, что цифры подлинные - потребности итальянской промышленности в сырье действительно велики…Фюрер высказал предположение, что итальянцы умышленно указали заведомо нереальный тоннаж требуемого им сырья, чтобы мы отказались от обязательств, а дуче с «чистой совестью» умыл бы руки…».
     Как сообщает переводчик Гитлера Шмидт, в тот же вечер Гитлер направил Муссолини письмо, в котором просил своего союзника держать в секрете решение сохранить нейтралитет и создать видимость подготовки к войне, чтобы смутить западные державы. Несколько часов спустя вновь к Гитлеру прибыл итальянский посол, который сообщил, что Муссолини принял эти предложения Затем последовала информация из Лондона, которая несколькими часами раньше пришла в Рим. Согласно ей, ещё в тот же самый вечер будет опубликован англо-польский договор о союзе обеих стран. Вне всякого сомнения, считал Гизевиус, именно это сообщение и вызвало перелом в настроении Муссолини. «Да и как могло быть иначе, если его до тех пор с «твердой, как скала» убеждённостью уверяли, что война против Польши останется изолированной», - отмечал Гизевиус. Но после 25 августа наступило как будто бы затишье. Никто не знал, что Гитлер перенёс начало наступления на Польшу на 1 сентября. Все ожидали, что начнётся торг, переговоры и войны удастся избежать. Между тем вермахт находился в полной готовности к началу кампании. 31 августа состоялась последняя встреча с польским послом Липским, который сообщил решение польского правительства на ведение предложенных Великобританией переговоров между Польшей и Германией.
     «У вас есть полномочия вести с нами переговоры по предложениям Германии?», - спросил Риббентроп. - «Нет», - ответил польский посол. - «Ну тогда нет смысла продолжать этот разговор», - сказал Риббентроп и разговор на этом закончился. Предоставить время на получение этих полномочий не входило в намерения Гитлера. Приказ о вторжении в Польшу 1 сентября в 5.45 был отдан. Точно по указанному времени началось планомерное наступление вермахта на востоке. На рассвете авиакрылья люфтваффе нанесли удар по железнодорожным узлам, мобилизационным центрам, военным и гражданским аэродромам. «Официального объявления войны не последовало - накануне Гитлер категорически отклонил наше предложение поступить сообразно законам и обычаям войны…», - сообщил Кейтель. 1 сентября было опубликовано первое военное коммюнике Второй мировой войны. Вот его содержание: «По приказу Фюрера и Верховного Главнокомандования вермахт выступил на защиту рейха. В соответствии с инструкциями по контролю над польской агрессией войска германской армии сегодня рано утром провели контратаку по всей германо-польской границе. Одновременно эскадрильи военно-воздушных сил взлетели, чтобы атаковать военные объекты в Польше. Военно-морской флот выступил на защиту Балтийского моря». Выступил и фюрер. Его речь транслировалась по радио. «Прошлой ночью польские солдаты впервые открыли огонь на своей собственной территории. Снова я надел мундир, который был для меня самой лучшей и любимой одеждой. Я сниму его только после победы…». Узнав о начале войны с Польшей начальник Абвера адмирал Канарис спросил у Гизевиуса: «Ну, что скажете?» Гизевиус ему сразу ответить не сумел. Голосом, в котором слышались слёзы, Канарис ответил сам:  «ЭТО – КОНЕЦ ГЕРМАНИИ».
     Вечером 1 сентября последовало заявление Англии и Франции следующего содержания: «Своей акцией немецкое правительство создало ситуацию, при которой правительства Соединенного Королевства и Франции должны выполнить свои обязательства и поддержать Польшу. Следовательно, если правительство Его Величества не получит от германского правительства удовлетворительных заверений, что германское правительство прекратило всякие агрессивные действия и готово вывести войска с польской территории, то правительство Его Величества без промедления выполнит свои обязательства по отношению к Польше». Аналогичная нота была вручена несколько позже французским послом. На следующий день по британскому и французскому радио передали «Приказ о всеобщей мобилизации в Англии» и «Мобилизации во Франции». И всё же Гитлер не верил в решимость Англии и Франции начать полномасштабную войну против Германии. В беседе с Кейтелем он объяснил, что ультиматум, а затем и объявление войны Германии правительствами Франции и Англии являются вмешательством во внутренние дела и проблемы, касающиеся исключительно германо-польских отношений. «Этот конфликт не затрагивает экономических и политических интересов других держав, кроме Англии и Франции. Опасения военных по поводу войны на два фронта беспочвенны: связанная пактом о взаимопомощи Англия ограничит своё участие парой-тройкой демаршей на политическом уровне, поскольку не в силах противодействовать рейху ни на суше, ни на море. Франция также не готова к войне и не намерена выступать на стороне коалиции из-за британских обязательств перед поляками. Всё это не больше чем политическая демонстрация, декларация намерений, рассчитанная на обывателя, серьезно к этому относиться нельзя…», - рассуждал фюрер.
     Однако события развивались по иному сценарию. 3 сентября 1939 года британский посол Гендерсон попросил принять его для вручения сообщения от своего правительства. Вот основное содержание этой ноты: «Более 24 часов истекло с того момента, когда был потребован немедленный ответ на предупреждение 1 сентября, и с тех пор атаки на Польшу лишь стали более интенсивными. Если правительство Его Величества не получит удовлетворительных заверений о прекращении всех агрессивных действий против Польши о выводе войск из этой страны к 11 часам по британскому летнему времени, то с этого момента Великобритания и Германия будут находиться в состоянии войны». Вспоминает переводчик Гитлера Шмидт. «Я остановился на некотором расстоянии от стола Гитлера и стал медленно переводить ультиматум правительства Великобритании. Когда я закончил, воцарилась полная тишина. Гитлер сидел неподвижно, глядя прямо перед собой. Он не был растерян, как утверждали потом одни, и не впал в ярость, как заявляли другие. Он просто сидел спокойно и неподвижно. После паузы, которая казалась вечностью, он повернулся к Риббентропу, всё так же стоящему у окна: «Что теперь?», - спросил Гитлер с таким видом, словно давал понять, что назначенный им министр иностранных дел неправильно информировал его о возможной реакции Англии. Риббентроп спокойно ответил: «Полагаю, через час французы вручат нам подобный ультиматум… Геринг повернулся ко мне и сказал: «Если мы проиграем эту войну, то пусть Бог смилостивиться над нами!». Геббельс стоял в углу удручённый и отрешённый. Все в комнате выглядели очень озабоченными. Кулондр вручил Риббентропу идентичный ультиматум, срок которого истекал в 5 часов дня...». З сентября 1939 года германо-польская война переросла во Вторую мировую войну. США объявили о своём нейтралитете. Но затем тоже были вовлечены в это противоборство. Почти шесть лет потребовалось, чтобы разгромить рейх и его союзников. Но тогда этого никто не предполагал. Война только начиналась. Впереди были тяжкие времена и колоссальные жертвы.
                                                                                                                         ©В.Люлечник

                         Предыдущие публикации и об авторе - в Тематическом Указателе в разделе "История"