Общежитие
Общежитие на
Уралмаше, построенное до войны. 4 полусгнивших этажа: коридоры с
трухлявыми полами, туалеты со старыми унитазами, грязными и
сломанными, на первом этаже разбитая душевая. Темные стены,
ошарпанные лестницы.
Общежитие
скоро снесут - давно аварийное жилье.
Доживает последние месяцы. Хорошо, что снесут -
не может человек жить в таких условиях.
Общежитие
- это мир, незнакомый обитателям
особняков и элитного жилья. Утром очередь в туалет, в умывальной
всегда кто-то моет посуду, бреется или чистит картошку. По
стенам бегают тараканы, но к ним привыкли. Все давно друг друга
знают: многие выросли здесь и состарились. В общежитии
невозможно притворяться - всё на виду.
Двуличие проявляется сразу: «Никуда на деревне не спрячешься».
В общежитии своя
энергетика, странная и непонятная. Например, на втором этаже
подобрались алкоголики - мужчины и
женщины. Там часто появляется полиция. Драки, случаются и
убийства. Но в основном эти «господа» тихие и мирные, когда не
на что выпить. Они медленно ходят, в глазах туман, руки трясутся.
Они выбрасывают пустые бутылки там, где пили: в коридорах, на
лестницах, в подъезде - делать замечания
бесполезно - не поймут вас. Оставляют и
пакеты с мусором. Летом гниющая еда привлекает мух. Под
лестницами можно увидеть крысиные мордочки.
На третьем этаже
сплошь семейные. Взрослые работают до вечера, а дети ждут их.
Каждый встречает свою маму, помогает донести сумку до комнаты -
и тишина: кушают. Примерно с 9 до половины одиннадцатого
- топот. Это дети бегают по коридорам.
Так они играют. Если топот и крики слишком достанут кого-нибудь,
то он выглянет из комнаты и прикрикнет. Минут на пять тишина,
затем снова топот. Мужики курят в коридорах на корточках. Ни
политики, ни идеологии, ни религии - все
просто. И это без осуждения пишу. Такая жизнь имеет свое «здоровье».
Русские люди без
прикрас. Без павлиньих перьев. Живут просто. Здесь нет изящества,
нет культуры, свойственной человеку образованному. Но нет и лжи,
нет жадности и зависти, нет и звериной злобы. Уходящий мир.
Хозяйственная сумка
Лет пять не
видел старого друга: много общего было, и печального, и
радостного. И вот 31 декабря встретились. Черты лица расплылись,
речь потухла, душа съежилась. Прошлое было где-то забыто,
настоящее - «три аршина земли», и всё в
нем скучно и серо.
Сидел, смотрел
на него и удивлялся, что этот человек был когда-то моим другом.
Мужчина
духовно-душевно жив до тех пор, пока он не утрачивает внутренней
свободы, до тех пор, пока он не превращается в хозяйственную
сумку своей жены. Ничего обидного не хочу сказать в адрес женщин,
но мне кажется, что умные из них это очень хорошо знают. Чаще
всего их такая ситуация устраивает: «сокровище» при них, а
остальное пусть идет мимо. Мужчина становится жертвой
огородно-заборного мышления и останавливается -
движения вперед нет. Причем мужчина сам не видит своей
деградации. Он теряет эмоции, остается несколько
огородно-сарайных ощущений. И последний друг ему не нужен
- для этого нужны чувства. Хозяйственная
сумка жены не нуждается в братстве.
Это страшно, но
есть еще кое-что, более драматичное. У него один сын умер от
передоза. Второй отсидел в тюрьме. А третьего, видимо, Бог
поцеловал. Он пошел своей дорогой и предпочел огородно-заборному
равнодушию иную жизнь.
А папаша сидел
напротив меня, улыбался и благодарил ушедший год, что он не
принес ему материальных затруднений. И приглашал приехать к нему
на дачу - там чудесный новый забор, и
баня тоже хороша, а весной появится новая теплица.
У общества женское лицо
У метро «Динамо»
встретил знакомую женщину. Всю жизнь проработала терапевтом,
вышла, как говорится, на пенсию и стала просить милостыню. В
белом платочке стоит на тротуаре, смирение на лице, голова
слегка опущена, а в руке кружка. Говорит, что на «попрошайные»
деньги поменяла унитаз и отремонтировала кухню.
В вагоне метро
встретил однокурсницу. Тоже на пенсии. Только не просит
милостыню - продолжает работать в школе.
Лицо серое и унылое. Спросил, как живет. Отвечает, что ученица
отказалась читать «Слово о полку Игореве», что она нахалка, и
мать у нее нахалка. И ни о чем другом говорить не может.
Года два не
видел подругу своей жены. И вот в деревне Таватуй столкнула нас
судьба в середине июля. Детский врач, в июне 61 год исполнилось.
С трудом передвигается - ноги отказали.
На лице не осталось ни одного следа былой красоты. Тоскливый
голос, глаза не блестят, и нет интереса ни к чему.
На рынке лоб в
лоб с еще одной дамой. Цель жизни -
обмануть старость. Лет десять играет с ней в кошки-мышки. Ботокс,
крашеные волосы, накачанная в спортзале фигура, молодежная
одежда. Ей 55, выглядит на 30. Спрашиваю про жизнь
- дежурный вопрос. Ответ поразил. Она
говорит, что тоска и скука как навязчивый сон наяву, что нет от
них прохода, что смысл жизни ушел куда-то и не может найти
дорогу обратно.
Еще одно
знакомство - недавно. Даме лет 40,
содержит сеть магазинов, торгует медом и сопутствующими
продуктами. Вот, думаю, образец жизнерадостности и оптимизма. Да,
они есть, конечно. Есть. Но … дама рассказала, что по полгода
живет в тайге, что у нее 200 пчелиных семей, что она будет
выпускать газету, что ей спать некогда … И беспокойные глаза, и
обрывистые речи резко остановленного человека, который куда-то
бежал.
Много лет назад
в Москве познакомился с немецкой дамой «красивого
семидесятилетнего возраста». Ровные, неизломанные черты лица,
умение радоваться мелочам, стройные интересные воспоминания,
красивая походка … А проработала она учительницей русского языка.
И ездит по миру, и общение с ней не вызывает недоумения, а
напротив, легко и непосредственно.
Что бы там ни
говорил президент о нашем обществе, которое «вышло из кризиса»,
как бы ни задыхалось правительство от «успехов», как бы ни
раздувались мужчины всех профессий и званий от своей важности и
«прогрессивности», а портрет общества -
женщина.
Телевизор
Цветные
телевизоры российского производства, по-моему, «Радуга»
назывались. Их было мало, и купить не каждый мог себе позволить.
Средняя советская семья смотрела черно-белые ящики, а о цветных
и не мечтала. Да и дороговато было. Мы тогда очень дружили с
одной семейной парой - всё вместе и
вместе - в выходные, в праздники, и
шутили, и смеялись - всё хорошо было,
пока эта семья не купила «Радугу». Дело было у нас дома
- они к нам в гости приехали. Серьезные и
немногословные - скучные. И вдруг один из
них - не помню кто -
выдавил: «Все приличные люди давно уже имеют цветной телевизор».
У моей жены даже бровь не дрогнула -
воспитание великая все-таки вещь! И всё -
уехали они от нас и дружбу увезли, вернее, она как-то
улетучилась, исчезла - иссякла.
Был у меня урок,
кажется, в седьмом классе. «Мцыри» Лермонтова. Говорили-говорили
- всё, как полагается. В конце урока
тянется рука. Маленькая толстенькая девочка -
тихоня до ужаса - высказаться решила. «Не
понимаю, - сказала она. - Зачем он
мучился и с барсом дрался. Ушел бы в долину, дом построил,
женился и жил как все люди». Боже, что со мной тогда стало! Как
это! Мещанство какое! Короче, моральный педагогический обморок.
И девочка бровью не повела - убеждение не
позволило, видимо.
Много лет
пролетело. И цветной телевизор давно уже не в диковинку. Да и не
в нем дело.
Когда у человека душа умирает? Когда в странной гордости вдруг
запишет себя в элиту - в «приличные люди»,
а остальные - «двуногих тварей миллионы»
- ненавидеть их надо! И тусуются в крупных богатых городах и на
океанских берегах - элита же!
А это маленькая
девочка выросла, и у нее прекрасная семья.
Лет восемь назад
репетировал паренька. 11 класс. Никогда не забуду! Старая
квартира, старая мебель. Папы нет, а у мамы на руках малыш лет
пяти. Мальчик исправно платил мне за уроки. Только после я узнал,
что он дворником по утрам работал, чтобы заплатить мне и
математику. Что-то «настоящее» было в его глазах, - человеческое.
Конечно, сложно
всё в жизни, неоднозначно. Но только одно видишь ясно
- когда душа у кого-то вытравлена «телевизором»,
и хочется подальше от таких держаться -
сумасшествие непредсказуемо.
©
Г.Жаркой
Предыдущая публикация
и об авторе в РГ
№12 2018г.
НАЧАЛО
ПРОДОЛЖЕНИЕ
ВОЗВРАТ