ВОЗВРАТ                                             

 
    
Июль 2017, №7        
Личность,                                         
Творчество, Демократия__     
 

                                                                Копелев Солженицыну:

                                                                                        «Ты стал обыкновенным черносотенцем»  

                 


       Прав
озащитник и литератор Лев Копелев познакомился, а затем и подружился с писателем Александром Солженицыным в «шарашке» ГУЛАГа. Их дружба продолжалась до начала 1970-х, пока Солженицын не стал отъявленным антисемитом и черносотенцем. В январе 1985 года Копелев пишет письмо бывшему другу, в котором обвиняет того не столько в моральной нечистоплотности, сколько в том, что Солженицын стал рупором мирового мракобесия. В упрек он ставит ему и ненависть к протестантам, левым, социал-демократам и пр. демократическим деятелям Запада, которые в свое время отдавали все силы для помощи Солженицыну и другим диссидентам СССР.
     Судь
бы Льва Копелева и Александр Солженицына похожи: оба - фронтовики (Копелев дослужился до майора), получили несколько орденов, оба попали в ГУЛАГ в самом конце войны из-за идеологических разногласий с властью. Знакомство их состоялось в шарашке ГУЛАГа в Марфино. Копелева реабилитировали в 1956-м, затем была работа в Институте истории искусств, которую он совмещал с активной правозащитной деятельностью. Именно он «пробивал»в печать первую и знаменитую повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Эмигрировал он позже Солженицына - в 1980 году в Германию.
   Именно в немецком Кёльне в январе 1985 года (еще был жив Черненко, никто не верил в какую-то «перестройку») он пишет знаменитое письмо к Солженицыну, в котором прослеживает моральное падение своего бывшего друга. У письма была трудная история. Сам Копелев не хотел его огласки, пока был жив. Но все же один из его друзей заставил в 1993 году снять табу с письма. В 1997 году Копелева не стало.
      Мы публикуем часть этого письма Копелева, в котором описывается переход Солженицына на сторону реакции и мракобесия.


                                                                          * * *

      - В твоих сочинениях, которые я прочитал уже после твоей высылки («Жить не по лжи». «Архипелаг ГУЛаг II», статьи в сборнике «Из-под глыб», «Письмо вождям», «Бодался теленок с дубом»), иные страницы вызывали у меня боль, горечь, гнев, стыд за тебя и жалость к тебе. В течение десятилетия ты представлял нашу литературу с таким замечательным достоинством, с такой безоговорочной правдивостью, и вот это достоинство, эта правдивость стали колебаться, давать трещины, обваливаться, потому что ты вообразил себя единственным носителем единственной истины.
     Н
епомерное усиление идеологической сосредоточенности автора может стать и разрушительным, когда художник превращается в пропагандиста, в иллюстратора. Но ещё мучительнее было читать в «Архипелаге» заведомо неправдивые страницы в главах о блатных, о коммунистах в лагерях, о лагерной медицине, о Горьком, о Френкеле (очередной образ сатанинского иудея, главного виновника всех бед, который в иных воплощениях повторяется в Израиле Парвусе и в Багрове).
     Острую боль причиняли такие вскользь оброненные замечания, как «расстреливали главным образом грузины», «в лагерях ни одного грузина не встретил», или «комически погиб».
      Твое отношение к Сергею Маслову, к Ефиму Эткинду, которые понеслись в Москву предостерегать тебя, хотя у них то не было ни Нобелевской премии, ни мировой известности, выявляло всё новые черты твоего «многогранного» нравственного облика.


                                                                          * * *

    - А потом наступило 12-е февраля. Озираясь назад, на десятилетия, перечитывая письма и дневники, и твои новейшие публикации, припоминая и заново осмысливая всё, что перечувствовал и передумал раньше, я снова убеждаюсь, что больше всего мучит меня, вызывая не только боль, но и стыд, горькое сознание, что я в эти годы повторял ту же ошибку, которая была источником самых тяжких грехов моей молодости. Тогда, во имя «великой правды социализма и коммунизма», я считал необходимым поддерживать и распространять «малые неправды» о советской демократии, о процветании колхозов и т.п. Веря в гениальность и незаменимость Сталина, я, даже зная правду, подтверждал враки о его подвигах, о его дружбе с Лениным, о его гуманизме и любви к народу.
     И по сути так же поступал я, когда зная или постепенно узнавая «малые правды» о тебе, во имя великой общей правды об империи ГУЛАГ, которую ты заставил услышать во всем мире, я еще долго доказывал всем, что мол нет, он не мракобес, он безупречно честен и правдив. Ведь все мы в десятки тысяч голосов объявили тебя «совестью России». И я уверял, что ты никак не шовинист, не антисемит, что недобрые замечания о грузинах, армянах, «ошметках орды», латышах, мадьярах - это случайные оговорки. И я ощущал себя в безвыходном лабиринте.
    Ведь в шестидесятые годы твои книги, твои выступления были и впрямь безоговорочно замечательными и значительными событиями нашей общественной жизни. Ты стал тогда плодотворной, объединяющей силой освободительного движения, которое нарастало еще и после 1968 года.

                                                                         * * *

   - Однако, после «Глыб» ты стал обыкновенным черносотенцем, хотя и с необыкновенными претензиями. И все же я продолжал защищать тебя, либо отрицая то, что становилось очевидным, либо стыдливо молчал, - и все ради великого «общего дела». Сейчас уже видно, что те, кто задумал твою высылку, добились в конечном счете идеологического, политического выигрыша.

                            

     Пока ты был в Москве, твой миф, созданный естественно, всем ходом событий предшествующих лет, объединял и оплодотворял силы духовного сопротивления в стране и вдохновлял всех зарубежных противников сталинщины. Но, оказавшись на Западе, ты стал силой разъединяющей. Ты сам теперь создаешь свой миф, а искусственные, самодельные мифы бесплодны. Ты оказался не объединителем, как надеялись мы, а главой одной секты фанатично преданных приверженцев или расчетливо услужливых раболепных порученцев.

                                                                          * * *

     - Ты постоянно жалуешься на непонимание, на преследования. Но сам зло и спесиво напускаешься на Шрагина, на Тарковского, на Эткинда, на Синявского, на всех плюралистов. И во всех твоих окриках нет ни доказательств, ни серьезных возражений - где уж там говорить о терпимости к инакомыслию, - а только брань и прокурорские обвинения в ненависти к России.
     Любое несогласие или, упаси боже, критическое замечание ты воспринимаешь как святотатство, как посягательство на абсолютную истину, которой владеешь ты и, разумеется, как оскорбление России, которую только ты достойно представляешь, только ты любишь. Твою статью о фильме Тарковского могли бы с самыми незначительными словесными изменениями опубликовать «Советская Россия» и «Молодая гвардия». И суть, и тон, и стиль публицистики В.Кожинова, Д.Жукова и др. и твоей родственно близки - «тех же щей чуть погуще влей». Ты утратил обратную связь с большинством соотечественников и здесь, и там.

                                                                           * * *

     - Твои политические единомышленники на Западе охотно ссылаются на тебя, когда им нужно славить Франко, Пиночета, Бота и прочих авторитарных правителей, и когда доказывают необходимость приструнивать слишком демократических демократов и слишком либеральных либералов. Но они, как правило, не знают России, не уважают и не любят русский народ и убеждены, что русским «нужны кнут и кумир». Вице-президент Буш в августе 1983 года в Вене говорил о России, как о стране «вечного азиатского варварства». Однако и ты, и Максимов, и Зиновьев поносите ненавистных вам либералов, «розовых», левых, пацифистов, плюралистов и т.п., хотя именно среди них чаще всего находятся люди, которые стремятся серьезно узнавать Россию, а главное - по-настоящему помогают всем, кто там сопротивляется советскому тоталитаризму, и всем, кого он преследует.
    
Ты еще в Москве не мог спокойно слышать, что кто-то протестует против советского произвола, так же, как и против турецкого или южно-африканского. Но ведь именно Бёлль, Грасс, Ленц и другие западные плюралисты, среди которых есть и консерваторы, и либералы, социал-демократы и еврокоммунисты, католики и протестанты, помогали нам в 60-е и в 70-е годы, помогали нам, и чехам, и полякам. И помогали бескорыстно, не из политиканских соображений, а в силу своего по-настоящему христианского или по-настоящему гуманистического мировосприятия.
     Они помогали Сахарову и тебе, так же как черному южноафриканцу Манделе, который уже больше 20 лет сидит в тюрьме, и белому африкаандеру писателю Брайтенбаху, который семь лет просидел за то, что женился на «цветной» и отстаивал свое право на такое нарушение «расовой чистоты».
      Тебе, Максимову, Гинзбургу, Буковскому они помогали более успешно. Ведь это они - западные плюралисты - добивались Нобелевской премии, и с помощью ненавистного тебе Брандта добились, чтобы ты из Лефортово попал не в Пермь, а во Франкфурт. Потребовалось бы слишком много места, чтобы перечислить всё, что Бёлль, Грасс, Ленц или, например, никому не известные дюссельдорфские молодые социалисты, создавшие большую группу «Эмнести», сделали, оказывая конкретную помощь конкретным людям, протестуя против арестов, обысков в Москве, и в Праге, и в Варшаве.

 
                                    

 
                                                                           * * *

      - Ты и твои единомышленники утверждаете, что исповедуете религию добра, любви, смирения и справедливости. Однако в том, что ты пишешь в последние годы, преобладают ненависть, высокомерие и несправедливость. Ты ненавидишь всех, мыслящих не по-твоему, живых и мертвых (будь то Радищев, Милюков или Бердяев). Ты постоянно говоришь и пишешь о своей любви к России и честишь «русофобами» всех, кто не по-твоему рассуждает о русской истории. Но неужели ты не чувствуешь, какое глубочайшее презрение к русскому народу и к русской интеллигенции заключено в той черно-сотенной сказке о жидомасонском завоевании России силами мадьярских, латышских и др. «инородческих» штыков? Именно эта сказка теперь стала основой твоего «метафизического» национализма, осью твоего «Красного колеса». Увы, гнилая ось».

https://ttolk.ru                                                                  

НАЧАЛО                                                                                                                                                            ВОЗВРАТ