ВОЗВРАТ                                         

   
 Октябрь 2016, №10 
 

        Ракурс Истории______________________                              Вилен Люлечник    

Точка зрения          

   Начало в №8 2016г.           

                           

  ДИПЛОМАТИЯ ТРЕТЬЕГО РЕЙХА                                                  

Размышления о книге бывшего министра                                                
Иностранных дел Третьего Рейха Иоахима фон                                           
Риббентропа «Тайная дипломатия Третьего Рейха»
                                       
                                           

 

      В первой статье речь шла о том, как нацистская Германия готовилась к войне, которая должна была обеспечить Рейху «жизненное пространство» и какую роль в этом играла внешняя политика государства и её руководитель, ближайший соратник и приближённый фюрера И. фон Риббентроп - министр иностранных дел в правительстве Рейха. Понятно, что его выводы и трактовки расходятся с нашими и, даже перед смертью, он пытается обелить нацистское руководство и ставит под сомнение Приговор Нюрнбергского трибунала. Но нам его воспоминания интересны тем, что в них мы находим массу деталей, ранее нам неизвестных. Да и вообще интересно узнать, как преступное руководство Рейха оценивало ситуацию того времени.
      При ознакомлении с текстом воспоминаний рейхсминистра иностранных дел неизменно приходишь к выводу, что Германию упорно «толкали» на Восток, о чем свидетельствовали решения Мюнхенской конференции. А целью Гитлера было завоевание «жизненного пространства» для «высшей расы» и, в первую очередь, за счёт России. Начинаешь понимать, что Версальский договор по своей сути был лишь передышкой между двумя войнами. И это знали многие ведущие политики того времени. И только с началом Второй мировой войны они поняли, какая опасность нависла над миром. Поэтому, исходя из представленных нам в этой книге фактов, никак не получается, что заключение Договора о ненападении между СССР и Германией вообще могло стать причиной Второй мировой войны. Впрочем, давайте вновь обратимся к книге воспоминаний Риббентропа, чтобы понять ситацию, которая сложилась накануне Великой войны.
 

                                                                         МОСКВА

      Так назвал одну из глав своей книги И. фон Риббентроп. В ней речь идет о заключении Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом. Следует помнить, что Россия была последней, кто заключил договор с нацисткой Германией. К примеру, Польша это сделала ещё в 1934 году. И не Советский Союз был инициатором заключения Договора. И это потверждает сам Риббентроп. В своих воспоминаниях он писал: «Искать компромисса с Россией было моей сокровенной идеей; я отстаивал ее перед фюрером потому, что с одной стороны, хотел облегчить проведение германской внешней политики по отношению к Западу, а с другой - обеспечить для Германии русский нейтралитет на случай германо- польского конфликта. С марта 1939 года я считал, что в речи Сталина (доклад на ХVIII съезде ВКП(б) - В.Л.) мною услышано его желание улучшить советско-германские отношения. Он сказал, что Россия не намерена «таскать каштаны из огня» для капиталистических держав». Далее он приводит ранее мне неизвестный документ «Донесение польского посла в Вашингтоне графа Ежи Потоцкого от 21 ноября 1938 года». В Приложении к книге министра он приводится полностью. Мы процитируем фрагменты, важные для понимания проблемы. «То, что американская политика тогда желала бы видеть войну России против Германии, явствует из донесения Потоцкого от 21.11.1938 года. Доверенный президента Рузвельта посол Буллит высказывал при этом такое мнение: «Желанием демократических государств было бы, чтобы там, на Востоке, дело дошло до военного конфликта между Германской империей и Россией...Только тогда демократические государства атаковали бы Германию и заставили ее капитулировать».
      Из этого донесения напрашивается прямой вывод: Запад без России не мог бы разгромить Германию. Если не так, то зачем нужно было ожидать вступления в войну Советского Союза? Впоследствии так и получилось. Только в союзе с Россией, при её решающем вкладе, была возможна победа над Германией. Это следует из представленного документа. И Риббентроп это понимал. Естественно, это понимали и такие величайшие политики, как Рузвельт и Черчилль. Риббентроп ознакомил фюрера с речью Сталина и просил его дать ему полномочия для требующихся шагов, дабы установить, действительно ли за нею скрывается серьезное желание Сталина. Сначала Адольф Гитлер занял выжидательную позицию и колебался. «Но когда находишься на точке замерзания, - писал рейхсминистр, - переговоры о заключении германо-советского торгового договора возобновились, я всё-таки предпринял в Москве зондаж насчёт того, нет ли возможности преодоления политических разногласий и урегулирования вопросов, существующих между Берлином и Москвой...В конечном счете я дипломатическим путём подготовил заключение пакта о ненападении между Россией и Германией. В ответ на телеграмму Адольфа Гитлера, Сталин пригласил полномочного представителя в Москву. В это время в Москве шли переговоры между представителями Великобритании, Франции и СССР о создании антигерманской коалиции. Но они зашли в тупик. Прежде всего представители этих держав не были наделены необходимыми полномочиями. А отказ Польши и Румынии пропустить части Красной Армии через свои территории, делали эти переговоры бессмысленными. Иначе говоря, СССР оставался в полной изоляции. Создается впечатление, что его толкали на сближение с Германией. И Советскому Союзу не оставалось другого выбора. Предварительные переговоры завершились 21 августа 1939 года письмом Сталина Гитлеру такого содержания.

«21 августа 1939г.
Рейхсканцлеру Германии господину Гитлеру.

Благодарю за письмо. Надеюсь, что германо-советские соглашения о ненападении создаст поворот к серьезному улучшению политических отношений между нашими странами. Народы наших стран нуждаются в мирных отношениях между собою. Согласие германского правительства на заключение пакта о ненападении создает базу для ликвидации политической напряженности и установления мира и сотрудничества между нашими странами. Советское правительство поручило мне сообщить Вам, что оно согласно на приезд в Москву г.Риббентропа 23 августа.

И.Сталин»

      Риббентроп предложил послать в СССР Геринга, так как в СССР хорошо знали о его, Риббентропа, антикоммунистических взглядах. Но фюрер настоял именно на его поездке. Некоторые люди пытаются доказать, что договор был направлен против Польши. И не будь этого договора, не было бы крушения Польского государства. А вот министр иностранных дел Третьего Рейха, который был наиболее близким к фюреру человеком и руководил внешней политикой государства, незадолго до своей смерти, писал несколько иначе. «При своём отъезде, - отмечал он, - я о якобы уже принятом фюрером решении напасть на Польшу ничего не знал...но он уже тогда принял его окончательно. Естественно, ставшие тем временем напряженными отношения с Польшей, выдвинулись в те дни на первый план, и Адольф Гитлер уже в начале августа высказывал итальянскому министру иностранных дел графу Чиано, что, при любых условиях, он намерен решить проблему Дацига и коридора. Когда я отправлялся в Москву, ни о каких военных шагах речь не шла и я придерживался взгляда, что Гитлер хотя и желает оказать сильное давление на Польшу, в конечном счете хочет разрешить эту проблему дипломатическим путём. У меня была надежда, что после опубликования германо-советского пакта о ненападении, Англия в большей мере дистанцируется от Польши и окажется более склонной вступить в переговоры с нами...»   
    
Итак, из текста, который я процитировал следует, что решении об объявлении Польше войны было принято ло подписания пакта о ненападении между СССР и Германией, а сам пакт не был причиной вспыхнувшей войны. Впрочем, это не является сенсацией. Известно, что план возвращения германских земель (операция «БЛАУ») разрабатывалась немцами с конца 20 - начала 30-х годов.
     Опуская другие подробности, отметим, что 23 августа 1939 года между 4 и 5 часами Риббентроп в самолете фюрера прибыл в московский аэропорт, над которым, рядом с флагом Советского Союза, развивался флаг Рейха. Германский посол граф Шулленбург сообщил министру, что в 6 часов его ожидают в Кремле. Кто именно будет вести переговоры с ним - Молотов или сам Сталин сообщено не было. К указанному времени министр был в Кремле. «Когда мы поднялись, один из сотрудников ввёл нас в продолговатый кабинет, в конце которого нас стоя ожидал Сталин, рядом с ним стоял Молотов. Шуленбург даже не смог удержать возглас удивления: хотя он находился в Советском Союзе вот уже несколько лет, со Сталиным он еще не говорил никогда...», - вспоминал незадолго до смерти Риббентроп. Переводчиками были: со стороны Германии - прекрасный знаток русского языка Хильгер, со стороны СССР - Павлов, который у Сталина пользовался особым доверием. После краткой речи Риббентропа выступил Сталин. Он произвел на рейхсминистра огромное впечатление. «Затем, - вспоминал он, - заговорил Сталин. Кратко, точно, без лишних слов. То, что он говорил, было ясно и недвусмыссленно и показывало, как мне казалось, желание компромисса с Германией. Сталин использовал характерное выражение: мы многие годы поливали друг друга бочками навозной жижи, это еще не причина для того, чтобы мы не смогли снова поладить друг с другом. Свою речь 10 марта 1939 года он произнес сознательно (на ХVIII съезде ВКП(б) - В.Л.), чтобы намекнуть о своём желании взаимопонимания с Германией. Как видно, у нас это поняли правильно. Ответ Сталина был столь позитивен, что после первой принципиальной беседы, в ходе которой конкретизировали взаимную готовность к заключению пакта о ненападении, мы сразу же смогли договориться о материальной стороне разграничения наших обоюдных интересов и особенно о германо-польском кризисе...» Далее Риббентроп отмечает, что на переговорах царила благоприятная атмосфера, хотя русские известны как дипломаты упорные. Были разграничены сферы интересов в странах, лежащих между Германией и Советским Союзом. Финляндия, большая часть Прибалтийских государств, а также Бессарабия были объявлены принадлежащими к советской сфере. На случай возникновения германо-польского конфликта, который в создавшейся обстановке казался неизбежным, была согласована «демаркационная линия», чтобы германсие и русские интересы не столкнулись. Эта линия была установлена по течению рек Висла, Сан и Буг. «При этом я заверил Сталина, что с германской стороны будет предпринято всё, чтобы урегулировать вопрос с Польшей дипломатически - мирным путем».
     По поводу секретных потоколов он писал: «Соглашения, касающихся других стран, само собой разумеется, не могут содержаться в договорах, предназначенных для общественности, а поэтому прибегали к договорам секретным (имеется в виду секретные протоколы - В.Л.). Он был засекречен еще по одной причине: «германо-русское соглашение нарушало соглашение между Россией и Польшей, а также договор между Францией и Россией 1936 года, предусматривавшие консультации при заключении ими договоров с другими государствами...» - Аморально? Да. Но как могло иначе поступить советское руководство? Каковы мои предположения? Сталин знал, что германо-польская война в ближайшее время - дело решенное. Если оставаться пассивным и не принять своевременные меры, то Гитлер несомненно прихватит Западную Украину и Белоруссию, и с ходу сумеет оккупировать Прибалтику. Тем более, что руководство этих стран было настроено прогермански. И тогда немецкие войска окажутся на старой государственной границе. А оттуда до Москвы, Ленинграда, Минска, Киева и ряда других крупнейших центров Советского Союза - рукой подать.
     От предложенных Гитлером коренных польских территорий Сталин категорически отказался. А вот земли, входившие ранее в состав Российской империи, в случае начала войны, он решил включить в состав СССР. Поэтому Запад так хладнокровно отреагировал на вхождение в состав СССР Прибалтийских республик. А Черчилль даже отметил, что Сталин сумел отодвинуть Восточный фронт на сотни километров на Запад. Кстати, Черчилль первый употребил термин «Восточный фронт», так как понимал, что противостояние между СССР и Германией тоже неизбежно. И с началом войны сразу же объявил себя союзником России. Прочитайте незабвенную речь британского премьера по радио 22 июня 1941 года. Правда, Риббентроп писал, что «Сталин встал и произнес короткий тост, в котором сказал об Адольфе Гитлере как о человеке, которого он всегда почитал...» Но если и было такое, то и его можно понять. Не будет же он отзываться о главе государства, с которым заключается договор о ненападении, дурно. Но мнение самого Риббентропа о Сталине весьма своеобразно. Вот что он писал: «Сталин с первого же момента нашей встречи произвел на меня сильное впечатление; человек необычайного масштаба. Его трезвая, почти сухая, но столь четкая манера выражаться и твердый, но при этом и великодушный стиль ведения переговоров и бесед показывали, что свою фамилию он носит по праву. Ход моих переговоров и бесед со Сталиным дал мне ясное представление о силе и власти этого человека, одно мановение руки которого становилось приказом, для самой отдалённой деревни, затерянной в необъятных просторах России, - человека, который сумел сплотить двухсотмиллионное население своей империи сильнее, чем какой-либо царь прежде...» Правда, население СССР тогда насчитывало 170, а не 200 миллионов человек. Впрочем, в таком же стиле о нем отзывались и величайшие умы человечества - Рузвельт, Черчилль и другие руководители стран антигитлеровской коалиции.
     А тем временем Гитлер уже готовил вторжение в Польшу. Договор с Польшей был денонсирован фюрером задолго до советско-германского сближения. Поэтому неубедительны рассуждения Риббентропа о том, что они воспринимали Пакт с Советским Союзом как долгосрочное соглашение. Правда, следует отметить, что посол Германии в СССР был противником войны с Россией. Сомнения в успехе такого противостояния испытывал и сам Риббентроп, если верить его словам.
 

                                                         ДАЛЬНЕЙШИЕ СОБЫТИЯ

      Затем Риббентроп сообщает, что утром после его возвращения из Москвы, т.е. в первой половине драматического 25 августа, он обсудил с фюрером письмо Чемберлена и предложил ему ещё раз предпринять попытку в отношении Англии. Вскоре после этого Риббентроп узнал, что с германской стороны уже начаты военные меры против Польши. И это, повторяю, ещё до подписания советско-германского пакта. Правда, в тот момент Гитлер ещё не рассчитывал, что Англия вмешается и начнет из-за Польши войну. Но вскоре министр получил через одного чиновника министерства иностранных дел сообщение о ратификации англо-польского договора, который был заключён ещё 6 апреля 1939 года. И опять же - задолго до подписания пакта с Россией. «Я поспешил с этим сообщением в Имперскую канцелярию, чтобы побудить фюрера остановить военные меры. Я вошёл к нему со словами, что ратификация англо-польского договора о гарантиях означает, что если он выступит против Польши - означает «войну с Англией», и поэтому «приказ о выступлении войск должен быть немедленно приостановлен...» - писал в своей книге - исповеди накануне казни министр иностранных дел Германии.
     Упуская множество деталей, приводимых автором, отметим, что и Англия и Франция решились на войну. Мобилизацию начала также Польша. И в этом случае Риббентроп пытается обелить фюрера, написав: «То, что в противоположность судетскому вопросу при подобном же состоянии проблему Данцига и коридора к мирному решению прийти не удалось, объяснялось, с одной стороны, тем, что Англия решилась на войну, ибо не желала дальнейшего усиления Германии, а с другой - тем, что Гитлер не чурался войны в случае если его разумные предложения не примут». Насчет «разумности» предложений Гитлера говорить не приходится. Они чётко были изложены еще до его прихода к власти в «библии национал-социалистов» - книге фюрера «Моя борьба».
      1 сентября 1939 года гитлеровские орды начали вторжение в Польшу. 3 сентября Англия и Франция объявили войну Германии. Началась мобилизация в этих странах. Именно с этого времени, считают многие историки, и началась невиданная в истории человечества Вторая мировая война, хотя, как отмечалось выше, на территории Эфиопии, Китая, Монголии, Финлядии и в ряде других регионов планеты уже давно полыхало пламя войны. Да и аншлюс Австрии, оккупация Чехословакии тоже прошли задолго до официального начала Великой войны. Нужно отдать должное полякам. Они, в отличие от других европейских стран, сдавшихся на милость победителя, сражались самоотверженно. Но разве можно было сопоставить мощь вермахта с мощью польской армии? Хотя, и это нужно отметить, самыми мощными армиями в Европе, исключая вермахт 1940 года, были польская и французская. Поляки продержались недолго. Но помощь так и не пришла, хотя на западных границах Германии было минимальное количество немецких войск. Англия к войне была не подготовлена. А французы не изъявляли, за немногим исключением, особого желания воевать за какую - то далекую Польшу. И когда польское государство рухнуло, Сталин двинул войска в Западную Украину и Белоруссию, не дав возможности немцам оккупировать эти территории.
      Именно тогда вхождение этих территорий в состав Советской Украины и Белоруссии, помогло обрести этим республикам впоследствии статус самостоятельных субъектов международного права. Они стали полноправными членами созданной после войны Организации Объединённых Наций - ООН. В конце сентября 1939 года - еще в последние дни польской кампании - Риббентроп вновь посетил Москву для урегулирования вопросов, возникших в результате советского вступления в Польшу. Об итогах этого визита известно всем. Поэтому останавливаться на них нет смысла. А вот интерес представляют детали общения германского министра с советскими руководителями. И. Сталин дал в честь германской делегации большой банкет, на который были приглашены все члены Политбюро. «Члены Политбюро, - писал Риббентроп, - которые нас ожидали и о которых у нас говорилось так много фантастического, меня приятно обескуражили; во всяком случае я и мои сотрудники провели с ними вечер в весьма гармоничной обстановке. Данцигский гауляйтер, сопровождавший меня в этой поездке, во время обратного полета даже сказал: порой он чувствовал себя просто «среди старых партайгеноссен».
      Далее, отмечал министр, во время банкета по русскому обычаю, произносилось много речей и тостов за каждого присутствующего, вплоть до секретарей. Больше всех говорил Молотов, которого Сталин (министр сидел рядом с ним) подбивал на всё новые и новые речи. «Подавали великолепные блюда, - отмечал Риббентроп, - а на столе стояла отличавшаяся особенной крепостью коричневая водка. Этот напиток был таким крепким, что от него дух захватывало. Но на Сталина коричневая водка словно не действовала. Когда по этому случаю я высказал ему свое восхищение превосходством русских глоток над немецкими. Сталин рассмеялся и, подмигнув, выдал мне «тайну»: сам он пил на банкете только крымское вино, но оно имело такой же цвет, как и эта дьявольская водка». Удивительная вещь: я, лично, никогда и нигде не мог найти напиток подобного рода или каких-либо сведений о его существовании. Ошибиться Риббентроп не мог. Он ведь неплохо разбирался в вещах подобного рода. В течение всего вечера он не раз дружески беседовал с членами Политбюро, которые подходили, чтобы чокнуться с ним. Особенно ему почему-то запомнился маршал Ворошилов и еще, как он его назвал, - «министр транспорта» Каганович. Он действительно был наркомом путей и сообщений СССР, блестящий руководитель, пользовавшийся у Сталина беспредельным доверием. О нем и его роли, вспоминал Риббентроп, часто говорили в Германии. Его причисляли к крупнейшим закулисным лицам интенационального еврейства. «Мой разговор с господином Кагановичем, - писал цитируемый автор, - был очень коротким, но все мои наблюдения как в этот вечер, так и вообще во время моих обоих моих посещений Москвы, потвердили мое убеждение: ни о какой акции, руководимой интернациональным еврейством и согласованной между Москвой, Парижем, Лондоном и Нью-Йорком, всерьез говорить не приходилось. В московском Политбюро, этом абсолютно всесильном органе для всей России, кроме Кагановича, не было ни одного еврея. И среди высших советских функционеров я обнаружил их очень мало. По моим собственным наблюдениям, а также на основе исследований, которые я приказал провести по данному вопросу, могу сказать: никаких перекрестных связей между московскими и подобными еврейскими кругами в западных столицах не имелось. Возможно, связи с этими городами и странами поддерживались через коминтерновский центр, и наверняка в нем тоже сидели евреи. Но тезис, будто какой-то интернациональный, межгосударственный еврейский центр планомерно действовал с целью большевизации всего мира, я считаю несостоятельным».
      Одним словом, Риббентроп пытается доказать, что он не был антисемитом. Мало того, в своих воспоминаниях он даже сообщал о том, как он хотел «перевоспитать» Гитлера. Вот что он писал по этому поводу: «После возвращения из Москвы я часто говорил с фюрером именно по этому вопросу, и у меня сложилось впечатление, что он, по крайней мере, в 1939 и 1940 году приближался к пониманию моих взглядов. Однако он был весьма неустойчив в выражении своего мнения, и я не знаю, играли ли у него роль и в какой именно степени тактические соображения. В любом случае я питал тогда большие надежды на то, чтобы путем политического взаимопонимания с Россией привести Гитлера к эволюционному мышлению в вопросах мировоззрения и тем самым также к повороту в его отношении к еврейству. Я был убежден, что внешнюю политику нельзя проводить, руководствуясь идеологической точкой зрения. В дальнейшем ходе войны фюрер все возвращался к мысли о действенности интернационального еврейского заговора против Германии».
     Итак, Риббентроп пытается показать, что он не был антисемитом, и даже пытался «перевоспитать» фюрера. Покойный рейхсминистр явно лукавил. Еврейские проблемы во внешней политике Германии занимали весьма существенное место. Что же касается его попыток «перевоспитать» фюрера, то это выглядит просто смешно. Гитлер четко и ясно, еще в 20-е годы прошлого столетия, выразил своё отношение к еврейской проблеме. И ни о какой «эволюции» его взглядов по этому вопросу не было и речи до самой его позорной смерти. Да и сам Риббентром был далеко не юдофилом и полностью разделял взгляды фюрера по еврейскому вопросу. О дальнейшем ходе событий - в третьей статье.

БИБЛИОГРАФИЯ

И. фон Риббентроп. Тайная дипломатия Третьего рейха.
Э. Фон Вайцзеккер. Воспоминания.
Год кризиса. 1938-1939. Сб. документов. Т.2.
И. Флейшхауэр. Пакт, Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939.
Ф. Зенгер. Ни страха, ни надежды. Хроника Второй мировой войны глазами немецкого генерала. 1940-1945.
Д. Фуллер. Вторая мировая война. 1939-1945 г.г.
Г. Сайер. Последний солдат Третьего Рейха.

                                                                                                           © В.Люлечник

НАЧАЛО                                                                                                                                                          
           ВОЗВРАТ

                                       Также см. здесь:   №11, №10 2009№11(1,2) 2007, №3(1,2), №5 2005, №6 2004

                            Предыдущие публикации и об авторе - в Тематическом Указателе в разделе "История"