|
|
Давно дело было... В конце шестидесятых. Я тогда
в пятый класс ходил. И очень любил конфеты, особенно шоколадные, с белой
начинкой. «Пилот», «Весна», «Озеро Рица». Не скажу, чтобы уж так часто они мне
перепадали, а все же почаще, чем старшей на четыре года сестре, Иринке. Сладким
обоих больше баловала бабушка Дуся, наш главный воспитатель.
Заканчивалась вторая четверть, и я жил в предвкушении
новогоднего праздника и зимних каникул. Во дворе снежинками на иголках
серебрилась уже купленная отцом разлапистая ель. Так хотелось поскорее ее
украсить...
И вот наконец отец принес из сарая крестовину, чуточку
подпилил ствол лесной красавицы и установил ее посреди зала. В комнате вскорости
запахло хвоей. Игрушки развешивали мы с сестрой - разумеется, под контролем
бабушки.
О, эти елочные игрушки моего детства! Пузатые
будильники, на которых всегда без пяти двенадцать, лубочные избушки с
заснеженными крышами, фигурки сказочных зверюшек, переливчатые рыбки,
грибы-крепыши... А красная звезда из стекляруса на проволоке чудом сохранилась у
меня и поныне. Айболит и cтарик Хоттабыч. Светофор и матрешка. Труба, скрипка и
барабан: все ручной росписи. Космонавт и ракета. Витые сосульки. Аж три
пендитных кукурузных початка. Гирлянды из флажков. И, конечно, жизнерадостные
шары - всех цветов и размеров: с портретами вождей, с серпом и молотом, с
узорами, с отражателем, с серебристой присыпкой, - неярко блестевшие среди
колких мохнатых ветвей. Сегодняшние же пластиковые шарики оптом сработаны на
одну колодку и без души. Единственный плюс, да и то сомнительный: не бьются.
Под елку мы установили Снегурочку и Деда Мороза из
папье-маше с надрезанным мешком: по малолетству Иринка пыталась найти в нем
подарок.
В заключение священнодействия бабушка принесла еще и
конфеты «Пилот» - двенадцать штук, я их сразу сосчитал, и мы на нитках подвесили
лакомство за хвостики фантиков. Потом бабушка предупредила:
- И чтоб ни-ни! Пусть пока покрасуются, а уж после
праздника разделите.
Ничего себе испытание для меня, сладкоежки! Еще и елка
рядом с моим диваном: утром глаза открыл - конфеты с веток дразнятся; спать
ложишься - опять душевное расстройство. Что испытание - настоящая пытка
неокрепшего волею...
Словом, уже через два дня «не вынесла душа поэта»...
Ведь половина конфет моя, так? Какая же разница, когда именно их употребить? Ну,
недовисели, подумаешь, это-то мы замаскируем.
Первой «жертвой» стал «Пилот» с нижней ветки. Подгадав
момент, я вытянул его из фантика и с наслаждением сжевал, а пустую бумажку
свернул так, чтобы казалось, будто конфета цела. Лиха беда начало - в тот же
день добрался и до второй, а следующим утром - до третьей. Ликвидировав
полдюжины «Пилотов», временно остановился: оставшиеся-то уже вроде и не мои...
Однако я быстро пришел к мысли, что сестра почти
взрослая и вообще за свою длинную жизнь куда больше меня всяких вкусностей
переела, значит, пора восстанавливать справедливость. И без всяких угрызений
опустошил пару очередных фантиков. Потом, даже внутренне не оправдываясь, просто
«приговорил» две следующие конфеты. Доел бы и последние, с самого верха елки:
семь бед - один ответ. Но тут наступило тридцатое декабря, и на школьном
новогоднем празднике мне вручили традиционный подарок.
Я было хотел подстраховаться, завернуть в пустые
фантики конфеты из кулька, но... Это почти все шоколадные повыбирать? Жа-алко...
Развязка наступила после новогоднего ужина - его нам с
Иринкой устраивали в девять вечера, и я на нем сидел, как на елочных иголках...
Эх, и быть бы мне битым широким отцовским фронтовым ремнем, на котором папа
точил трофейную бритву «Золинген», однако меня отстояла бабушка. Только изъяла
четыре наиболее интересные конфеты из остававшихся в кульке, присовокупила к ним
две несъеденные с елки и вручила кровно обиженной сестре, тоже любительнице
сладкого. Мне же попеняла:
- Нету у тебя, друг ситцевый, силы воли ни на грош. А
еще мужчина будущий. Срамота! - и отошла, бессильно махнув рукой.
Очень меня те слова пробрали, даром что мал был. Любым
путем доказать захотелось: конфеты - пустяк, а сила воли имеется, и настоящий
мужчина - такой, как мой кумир актер Жан Марэ из любимого фильма «Парижские
тайны», - из меня обязательно получится.
Пожалуй, то был первый в моей жизни по-взрослому
осознанный поступок. В сильно потощавшем кульке-подарке оставалась большая
шоколадная медаль в серебряной фольге и с выступающей картинкой: космический
корабль, удаляющийся от Земли к звездам. Медаль сберегалась напоследок: вкуснее
будет казаться. Взял я ее и с отчаянной решимостью принес бабушке:
- На, возьми, а отдашь на следующий Новый год, тогда и
съем. И попробуй только после сказать, что у меня силы воли нет!
- Э-э-э, друг сердешный, так дело не пойдет, -
возразила бабушка. - Невелика важность, если я шоколадку под ключ упрячу. А вот
ты ее в свой стол положи, чтоб все время под рукой, и потерпи годик. Тогда -
герой!
На том и порешили. И еще - что это будет наш секрет.
Намучился я. Особенно спервоначалу. Сядешь уроки учить
- а мысль о рядом лежащей сласти все знания отгоняет. Вынешь шоколадку,
посмотришь на нее - тьфу, сгинь, искусительница! - и назад, в ящик.
Я уж и серебряную фольгу аккуратно снимал, и шоколад
нюхал, и кончиком языка к выпуклому изображению прикладывался. Ах, как хотелось
отгрызть ту же «Землю» либо хотя бы ракету слизать... Сейчас-то понятно: сам
соль на рану сыпал. Но - кое-как держался. Бабушка же время от времени
интересовалась: «Ну что там твоя медаль? Есть еще сила воли, не съел?»
Я несся к столу и предъявлял заначку. И как был тогда
горд и счастлив!
Летом сдерживать себя оказалось проще: каникулы, еще и
в гости уезжал. Вернулся домой - и сразу к столу: на месте ли шоколад? Да куда
ему деться...
А вот в сентябре едва не сорвался. Получил нагоняй от
матери за то, что гулял много, по-летнему, а за уроки садился под вечер. И как
бы в компенсацию просто загорелось эту распроклятую медаль изничтожить! Спасибо
бабушке - вовремя углядела, что с внуком что-то неладное, и о «силе воли»
спросила...
Дотерпел-таки я до следующего Нового года! За
праздничным столом бабушка открыла домашним нашу тайну и торжественно подвигла
меня на поедание шоколадного символа воли. Медаль к тому времени треснула - как
раз меж Землей и ракетой, немного посветлела и сильно затвердела. Пришлось ее
натурально грызть.
И все равно: это был самый вкусный шоколад, который мне
довелось попробовать в жизни…
©
Ф.Ошевнев
Федор Михайлович Ошевнев -
прозаик, публицист, журналист. Родился в 1955 году
в г.Усмани Липецкой области. Окончил Воронежский технологический институт и
Литературный институт имени А.М. Горького. Двадцать пять лет отдал службе: в
армии и милиции. Майор внутренней службы в отставке, участник боевых действий,
ветеран труда. Член Союза журналистов России. Член Союза российских писателей.
Автор девяти книг: семи прозы и двух публицистики, а также множества журнальных
публикаций.
ВОЗВРАТ
| |
|