|
|
|
Михаил Ходорковский: «Водка и
наркотики - это ужас!»
Ходорковский в Цюрихе. Мы говорим с ним не о политике. О ней
он на первой же пресс-конференции сказал все,
что мог и хотел. Повторять - нет смысла, а сказать больше он,
понятное дело, не хочет и не может.
Но есть гораздо более грандиозная тема. Русская тема. Тюрьма.
Когда-то это был олигарх №1, самый богатый человек России. Но
последние 10 лет и 3 месяца он был зэк. Очень особенный. Зэк №1.
Путин принимал решение один
Александр МИНКИН. Отпустили Лебедева. Что скажете?
Михаил ХОДОРКОВСКИЙ. Я счастлив, что Платон Леонидович на свободе.
- Думал, вы там навсегда. Пожизненно.
- Я и сам так думал. Лучше не обольщаться. Потому что если
обольщаешься напрасно, то потом тяжело. Конечно, у каждого человека
свои психологические особенности. Мне проще жить по принципу «не
верь, не бойся, не проси». Так что если б мне не предложили написать,
то я бы и не написал.
- Кто предложил?
- Геншер.
- Но он же не лично?
- Нет. Кто-то из адвокатов привез…
- Адвокат понимал, что это исходит как бы от Геншера, или думал,
будто это инициатива самого Геншера?
- Не знаю, что понимал адвокат. Я знал, что предложение исходит от
Путина.
- Вы это знали или предполагали?
- Конечно, знал.
- Формально знали?
- Знал, услышал, прочел, - давайте не будем
сейчас обсуждать технику.
- Почему он вас освободил?
- Сам спрашиваю у всех.
- Из-за Олимпиады?
- Нет. Моя версия несколько более конспирологическая. Я считаю, что
некоторая часть путинского окружения малость отвязалась, по мнению
Путина. И он хотел привести их в более нормальное состояние. Для
этого, на мой взгляд, у него было ровно два варианта: либо Сердюкову
дать 10 лет, либо выпустить меня. И то, и другое произвело бы
приблизительно одинаковый эффект.
- Ваше освобождение произвело эффект атомной бомбы. А посадка
Сердюкова - ну, посадили, ничего сверхъестественного.
- Мы же сейчас говорим не про реакцию общества. Мы говорим про очень
конкретных людей. Им показали, что не на все решения президента они
имеют возможность влиять. Для них это весьма существенно. А кое-кто,
как мне известно, узнал о решении президента из средств массовой
информации.
- Это для них дополнительный удар.
- Да. Я убежден, что Путин сделал это
осмысленно, именно из внутренних соображений. А внешние соображения,
если его и волновали, то во вторую очередь.
- И никакой утечки не было. Ни малейшей. Это значит, что практически
никто и не знал.
- Да.
- Он принимал решение один.
- Да.
- Просто один.
- Да. И, как я понимаю, в этом смысл урока для той публики:
некоторые решения он принимает один. Не уверен, что это в принципе
хорошо для страны. Но, если уж построил вертикаль, - изволь
соответствовать.
Михаил Ходорковский (слева) и журналист
"МК" А.Минкин.
Официантка несет
бутылку белого (налево) и рюмку красного (направо).
У нас так спецподразделение ФСБ доставляет свидетелей
- А теперь, поскольку у нас гуманитарный разговор, не о политике, то
когда вы доедите суп... (Разговор шел в ресторане, официантка
принесла Ходорковскому рыбный суп. Горячий.)
- Я не настолько увлечен этим процессом. Хотя, конечно, увлечен, но
не настолько.
- А там горячее всё или холодное?
- В лагере всё горячее. Потому что горячее или холодное, или
насколько прилично приготовленное, - это зависит от заключенных; они
ж готовят. Если будут давать холодное или уж совсем плохо
приготовленное, то... будут конфликты. А вот какие продукты, это уже
от повара не зависит.
- Давайте про момент, который условно называется «самолет».
Об аресте, про 2003 год. Вы сидите в самолете. Вдруг кто-то
врывается...
- Сидим в самолете, в Новосибирске, ждем заправку. Ждем-ждем. Потом
нас отогнали на дальнюю стоянку. Глядим в иллюминатор - оцепление
стоит. Они не очень далеко стояли, метров 50, может, больше.
- Для вас это был сюрприз?
- Ожидаемый сюрприз. Думал, они дождутся моего возвращения в Москву.
Вызов в прокуратуру уже был. Я им написал, что как только прилечу из
командировки - приду. Я ехал в Иркутск, в Школу публичной политики,
потом в Эвенкию. Думал, вернусь - пойду в прокуратуру. Но они решили,
что надо вот так сделать. Ведь это ж не был арест.
- Это задержание.
- И задержания не было. Это была доставка свидетеля. У нас так
спецподразделение ФСБ доставляет свидетелей. Хотя по закону, если
свидетель находится в командировке, они не имеют права доставлять.
Они должны подождать. Тем более, если известна дата, когда вызванный
приезжает.
- Увидев оцепление, о чем вы думали? Как
представляли себе дальнейшее?
- Возвращаясь в Россию из последней зарубежной командировки, я четко
сознавал, что риск стал большим. А когда поехал в эту командировку
по регионам России, уже понимал, что, видимо, всё. Полной
уверенности, конечно, не было, я рассчитывал, что ещё процентов 20 у
меня есть. Оказалось, нет.
- Что вы почувствовали, когда они ворвались в самолёт?
- А они не врывались. Они спокойно зашли.
- Не орали: «Мордой в пол!»
- Это всё сказки. О чем вы говорите? Там же
все знакомые. Поймите, специально послали людей, которых я знал.
Чтобы не было никаких конфликтов.
- Вы их знали в лицо?
- Да.
- Начальника?
- Начальника, не начальника, неважно. Тех, кто вошел,
я знал.
- Вы предполагали, что повезут на какую беседу в Москву?
- Я все-таки не до конца тупой. Если за мной
пригнали спецподразделение ФСБ - это не
просто так. Конечно, был шанс (как и всегда он есть), что в Москве
еще что-то переменится. Но надежда на это
была маленькая. Я ж вам уже сказал, что не люблю тешить себя
надеждами. Поэтому я продумывал: что должен сделать, о чем
сказать, какие вещи отдать. Обручальное кольцо отдал, мобильник,
компьютер. Ничего не отнимали, ни к чему никто не притрагивался.
Спокойно всё отдал адвокату.
- Адвокат был с вами?
- Нет, он в Москве приехал в прокуратуру. Но я вам рассказываю, как
мысленно в голове держал, что должен буду сделать. Проигрывал модель
поведения на допросе. Продумывал, как будет управляться компания. В
общем занимался абсолютно прагматической работой.
- Почти пять часов полета - ценный момент.
- Да, это ценная возможность, которую они мне предоставили. Но
знаете ли, меня всерьез никто никогда не допрашивал. Дом никогда не
обыскивали. Когда я попросил ради смеха о дополнительном допросе (это
уже во втором деле было), мне в нем отказали:
«Зачем нам лишнее знать». Была еще забавная
история. Я в Чите находился, ко мне прокурорский пришел: «Вот,
поступило отдельное следственное поручение».
- В Чите? Значит, вы уже первый срок отбывали.
- Да, но меня выдернули в СИЗО, и там я сидел по второму делу как
подследственный. Это нормально. Это у нас традиция. У нас всегда
гонят по два-три дела. Сначала прогоняют простое - на небольшой срок,
потом догоняют большим, чтобы человек сидел и сидел. С этим я много
раз сталкивался. Так вот пришел следователь,
говорит: «Отдельное поручение по вопросу «Северной нефти». Будете
давать показания?» (Именно о коррупционной покупке-продаже «Северной
нефти» Ходорковский сказал на знаменитом совещании у Путина, чем
вызвал гнев президента; с этого момента всё и началось... - А.М.)
Я удивился. Думаю: ни фига себе! что это они вдруг? Ну, раз они
такие смелые... Ведь я в своё время президенту об этом сказал. А раз
уж я ему сказал, то, конечно, повторю.
- «Северная нефть» это та, за которую бывший замминистра финансов
Вавилов получил…
- Да. И мне говорят: готовьтесь, в понедельник будет допрос. В
понедельник прокурорский приходит с сильно удивленным выражением
лица: «У меня отозвали поручение. Спасибо, ничего не надо».
- Абзац! Ох, простите, «абзац» - это журналистский синоним… Кстати,
на каком языке вы в зоне говорили?
- Когда я был в первой зоне - это была черная зона. Там мата не было
вообще.
Они решили, что я инопланетянин
- Что такое черная?
- Есть три типа зон. Чёрная, красная и режимная. Нормальная зона -
это режимная. Там от «а» до «я» выполняется закон. В черной во главе
стоят уголовники.
- Воры в законе?
- Ну, воров в законе сейчас не так много. Скажем, некие преступные
авторитеты. На самом деле они исполняют то, что им говорит
администрация. Но она как бы прячется им за спину. В такой зоне
действуют не ПВР (правила внутреннего распорядка), а понятия.
Красная зона - наоборот. Там администрация использует зэков, чтобы
те воздействовали на других заключенных. Нет
законов, «полицейский режим», но - через самих заключенных: избиения...
Всё как положено. Но идет это от
администрации. Там нет понятий, там беспредел. Так вот в чёрной
матом не ругаются.
- Как вы это изучили? Откуда вам было знать, какая зона черная,
а какая красная и как себя вести?
- Россияне представляют себе, что такое тюрьма. Я и Солженицына
читал, и Шаламова. И до попадания в зону уже два года просидел в
тюрьме под следствием и под судом.
- Значит, в СИЗО всё объяснили?
- Конечно. Для меня ничего особо необычного не было, за исключением
одного. Начальник в первой зоне, куда меня этапировали после
приговора, спрашивает: «Вы кто по жизни?» Я на него смотрю, как
баран на новые ворота. Такой вопрос в официальном кабинете вызвал
когнитивный диссонанс. (На современном языке - «разрыв шаблона».
- А.М.) Я не ожидал от него разговора на фене. Меня застопорило.
Говорю: «Простите…» Он увидел мои изумлённые глаза, я полностью
обалдевший. Говорит: «Ладно, идите, сами разберёмся».
- А какие варианты ответа существуют?
- Правильных ответов тьма. Множество так называемых «мастей». Самая
нижняя масть - их называют по-разному, обидными словами. Второй тип,
нечто вроде прислужников, - шныри. Есть мужики... Когда мы
разобрались, я сказал: «Ребята, вам придется
поправлять свою систему, потому что в российских тюрьмах появилась
новая масть - политические». И разница очень существенная. В отличие
от правильного мужика, у меня нет никакой проблемы общаться с
администрацией (спокойно могу с ней разговаривать). Я могу писать
жалобы прокурору, в суды (что я и делал с удовольствием).
Правильному мужику не положено жаловаться, общаться с администрацией
и так далее. С другой стороны, в отличие от людей, которые, так
сказать, работают на администрацию… Я не буду говорить, как они
называются...
- Суки?
- Да. У меня нет с администрацией никакого доверительного контакта и
ни в каком взаимодействии с ней меня никто не может заподозрить.
- Понятно. Раз жалуется, то, значит, не мужик. А раз не стучит, то и
не стукач. Но они-то поняли вашу особую масть?
- Народ понял. Они просто решили, что я инопланетянин. С этим
инопланетянином можно взаимодействовать.
Барак, где живет смотрящий,
называется Кремлем
- А если этот инопланетянин вольно или невольно, скажем по незнанию,
нарушит чего-то?
- Так он же инопланетянин. Ему многое прощается. Например, был такой
случай. Администрация очень боялась (не знаю, из каких соображений),
что меня будут фотографировать.
- Простите, зэку нечем фотографировать.
- Зэку есть чем фотографировать. И фотографировать могут, и звонить.
В черной зоне.
- За деньги? По блату? Как он получает в руки телефон?
- Мы и об этом можем поговорить, если вас заинтересует.
- Ну да, мне же это еще предстоит.
- У нас пенсионеров не сажают.
- Вы серьезно?
- Вы в таком возрасте, что я не знаю, что вы должны сделать, чтоб
вас посадили.
- Я подумаю.
- Итак, фотографировать меня нельзя. Но подходит ко мне один: «Можно
сфотографирую?» Отвечаю: «Знаете, проблем потом не оберешься?»
Он: «Ничего, это типа мои дела. Я решу». Ну решишь и ладно. «Только,
- говорю, - я на вас смотреть не буду. Я вас не видел».
- Иначе получится, что вы разрешили?
- Я не хотел, чтобы мне потом задавали дурацкие вопросы. Я человек
вообще очень предусмотрительный. (Дружный смех.) Да, да, да. Если я
предполагаю, что будет какая-нибудь пакость, то я стараюсь эту
пакость предусмотреть и предотвратить. О'кей, он продал эту
фотографию какому-то журналисту за 300 баксов, а в колонии началась
разборка. Большая. Вызывают в оперотдел: «Кто вас сфотографировал?»
Я говорю: «А я откуда знаю?» Они понимают, что ничего не могут
сделать. Погрозили. А чем мне можно грозить? Спустя некоторое время
меня вызывают в Кремль.
- ??!!
- Во всех зонах барак, где живет «смотрящий», называется Кремлем.
- Шикарно! Ни разу не слышал.
- Дарю… А ходить между бараками категорически запрещено. Говорю: «Я
не пойду. Запрещено перемещаться между бараками»… Практически
- в черной зоне все
ходят спокойно. А в красных зонах ходят те, кому разрешено. Это я
для себя исполнял все ПВР. Положено не выходить, я не выхожу.
- Чтобы не давать повода для наказания?
- Там всё по-настоящему. Вышки, заборы, автоматчики. Мне отвечают: «Администрация
дала добро». Хорошо. Мне ж любопытно. Прихожу в Кремль, там сидит
смотрящий, Паша-монгол.
- Монгол? Узкоглазый?
- Нет, просто кличка такая. Нормальный парень. 26 лет.
- Молодец какой. Значит, убийца?
- Да, типа того. И он начинает задавать те же вопросы: кто? как? Я
говорю: «Паша, смотрите (я со всеми на вы): почему я должен сказать
вам, если я не сказал в администрации?» Здесь у него начинается
стопор (когнитивный диссонанс). Чтобы в черной
зоне смотрящему не ответили на вопрос - это невозможно! А оказалось
- возможно. Постояли, посмотрели друг на друга. Он говорит: «Ну
хорошо. Пойдемте, барак посмотрим».
- Экскурсия?
- Да.
Почему не убили? Путин запретил
- И что, у них лучше?
- Есть там некие преимущества.
- Тепло?
- Там везде тепло. Там урановые рудники рядом. Энергии до задницы.
- А вы чувствовали угрозу жизни от других зэков или от администрации?
- Я на эту тему заморачиваться не хотел. Ну да, ну могут... Что я-то
могу сделать?
- У вас есть предположение: почему вас там не убили? Руками зэков,
например.
- Почему не убили? Ответ простой: Путин запретил.
- Да ладно!..
Большая пауза
- …Хотите спросить: почему запретил?
- Нет, другое. Существует знание и существует предположение. Когда
вы говорите, что он запретил, - это знание?
- Это - обоснованное предположение. Я примерно через полгода понял,
что есть жесткий запрет меня трогать.
- Случалось вам видеть драку со смертельным исходом?
- Нет. За всё время, что я был в колонии, смертных случаев, по-моему,
не было или был один. (Следует помнить, что речь все
время идет о колониях «общего режима», а есть
еще «строгий режим» и «особый режим». - А.М.)
Сильно искалечили одного человека. Я в это время был в бараке и не
видел, как это происходило. Но я видел человека до и видел после.
Избили палками, порвали ему селезенку. А
больничка, медпункт, от нас - через забор. Я кричу через забор: «Ребята,
как дела у парня?» Отвечают: «Нормально. Наверно, к вечеру помрёт».
Я такой кипеж поднял... И по-моему, впервые за всю историю зоны на
территорию запустили скорую помощь, увезли в больницу, положили на
операционный стол. Давление у него в тот момент было 60 на 40. Два
литра крови потерял. Хорошо, парень здоровый. В общем вытащили. А он
потом колонии иск вкатал на четыреста тысяч.
- И получил?
- Точно не знаю.
- Если выиграл, то он вам должен.
- Это было много лет назад. Но мне очень понравилось.
- А как общались с зэками?
- В общении я не видел никаких проблем. Адаптация происходит
постепенно. Сначала поступаешь в карантин. Это отдельный барак, там
сидит кто-нибудь из опытных, всё рассказывают новичку. Буквальный
инструктаж.
- То есть твое незнание, тюремная неграмотность не используется тебе
во зло?
- Используется, конечно. Но это уже вопрос взаимоотношений.
Понимаете, есть 18-20-летние, которые там между собой в некий
детский сад играют, а есть солидные люди, 35-40 лет, они не будут
глупостями заниматься. При этом с тобой работает отдельно смотрящий,
отдельно - администрация. Им нужно понять, что ты за человек, а
дальше тебя где-то разместить в лагерной иерархии, какую дать работу,
на какую койку положить. А то вдруг ты окажешься несовместим с
соседями. Будет конфликт. А никому конфликты не нужны. Потому что
после конфликтов у администрации лишняя работа, у зэков -
ужесточение режима. Да, им сложно немножко со мной, непривычно.
Поэтому лишний раз со мной общаться… С одной стороны - не хотят, а с
другой стороны - интересно. В лагере же мало развлечений. А это -
новое лицо, причем можно похвастаться потом
перед домашними - мол, вот, с кем я сидел, вот такой у нас был
человек.
- Вам приходилось каким-то образом получать телефон для звонка?
- Естественно, предлагали. Естественно, отказывался.
- Боялись провокации?
- Не боялся, а знал.
- А что будет за это?
- ШИЗО (штрафной изолятор).
- Тяжело в штрафном изоляторе?
- Мне - нет.
- Вы же попадали?
- Много раз. Может, пять, может, шесть, может, семь.
- И что там?
- Комната небольшая. Пристегнута к стене койка, можно отстегивать
только на ночь. Тумба, на которой можно сидеть. Ничего хорошего, но
при достаточном уровне самоконтроля...
- Если в ШИЗО терпимо, почему надо так старательно его избегать?
- Они меня закрывают в ШИЗО незаконно, а я веду себя по закону. А
если я возьму телефон - поступлю незаконно. Но я хотел, начиная с
суда, доказывать: всё, что со мной делается, делается незаконно.
Поэтому я - только по закону. И вы, пожалуйста, по закону. Будете
смеяться: второй лагерь, в который меня закрыли, был сначала красным
(где беспредел. - А.М.), а за три месяца перед моим приездом из него
начали делать режимный. И сделали. Когда я приехал, лагерь был
абсолютно режимным. То есть там отклонения от закона если и были, то
совершенно минимальные.
- Что может быть в черном, и чего не может
быть в режимном?
- Всё. В черном лагере заключенный
может выйти из барака и гулять… хотя и недалеко. В режимном лагере
это невозможно. В черном лагере повара могут
отрезать от общего кусок, нажарить мяса для администрации и себя не
забыть. В режимном лагере это невозможно. Там всё, абсолютно всё
по-другому.
- Где лучше?
- Для меня - безразлично, что в черном, что в режимном. Я вообще
круглосуточно под телекамерой: и еда, и сон, и работа. Но для
обычного заключенного режимный лагерь
радикально лучше. А для 10% заключенных, у
которых есть возможности те или иные (деньги или авторитет), конечно,
в черном лагере лучше. Потому что там же и
телефон рядом, и продукты, водка, наркотики.
Прекрасный парень. Два убийства
- Важный вопрос, гуманитарный. На ваш взгляд, сколько сидит невинных?
- Совсем невинных? Процентов 10.
- Кто они?
- Ну давайте так. Радикальное отличие между первым лагерем и вторым.
В первом лагере, где я был, сидели в основном российские граждане.
100 процентов российских граждан сидели.
- Это в Краснокаменске?
- Под Краснокаменском. Там многие сидели не за дело. Многие - за
чужое. Кто-то поссорился с кем-то. У кого-то отобрали чего-то. Но
главное: «палки» нужны для красивой статистики в борьбе с
преступностью. Например, совершено какое-то преступление, надо на
кого-то его повесить. Множество есть причин. Особая ситуация с
наркотиками. Там очень много обычных наркоманов, они загремели как
распространители. И тоже в основном ради «палок». Тем не менее они -
наркоманы. Во втором лагере, в котором я сидел в Карелии, там много
тех, кто сидит ни за что. Там процентов 70 гастарбайтеров.
- Из Центральной Азии?
- Да.
- Просто за нарушение паспортного режима?
- Нет, в основном за изнасилование.
- Разве это «ни за что»? Это очень даже за что!
- Нет, это на них повесили. Реально они не виноваты. Совсем невинных,
как я уже сказал, процентов 10. Но... Вот за изнасилование судят
мужика. Женщина рассказывает, как он ворвался в квартиру,
изнасиловал. Судья спрашивает: «Что ж вы не закричали?» - «Ребенка
боялась напугать». - «Ребенку сколько лет?» -
«12». - «А чей ребенок?» - «Да наш с ним».
Выясняется, что они живут в гражданском браке, у них ребенку
12 лет. Прокурор - женщина, судья - женщина, и адвокат - женщина.
Они на нее смотрят и говорят: «Дама, а вы
точно хотите своего мужа посадить?» Она как-то так задергалась,
а ее адвокат ей говорит: «Откажешься - тебя
привлекут за ложный донос». Четыре года условно ему дали. Оправдать
не могли, но и в зону решили не совать.
- Вы были зэк №1 на планете Земля; можно сказать, эксперт. И
утверждаете: невинных в зоне - 10%.
- Да, процентов 10. А ещё процентов 20 сидят не за то. Виноваты, но
не так и не в том.
- Всего, значит, невинных и полуневинных - процентов 30. А 70,
значит, - виновные.
- Знаете, что для российского человека может быть непонятно, а для
западного, наоборот, понятно. Если вина не доказана, значит, не
виноват. Я считаю, что процентов 10 приговоров оправдательных должно
было бы быть, и соответственно 10 % людей не должно было бы
находиться в тюрьме, потому что они невиновны. А еще процентов 15 не
должны были бы находиться в тюрьме, потому что хотя они и виновны,
но вина их не доказана, а значит, они юридически невиновны. Если
первое (про невиновных) всем понятно, то второе (про недоказанных)
очень многим непонятно, к сожалению. Как у нас было, так и осталось.
- Вы столько лет пробыли с людьми, про которых прежде мало что знали.
Что поменялось в ваших взглядах на этот мир?
- Я скажу, что поменялось. Какой ужас водка и наркотики! Какой ужас!!!
(В глазах была видна сильная эмоция. Очень сильная.)
- Всё по пьяни?
- Всё по пьяни. Всё по пьяни или по наркоте. Я спрашивал смотрящих,
почему они запрещают затягивать в зону спиртное? (Можно только
отдельным лицам, очень ограниченному кругу.) Отвечают: «А иначе мы
не удержим зону» (От беспорядков и бунта. - А.М.) Ребята, которые
абсолютно нормальные, милые люди, пока они трезвые, вежливые,
уважительные, соблюдающие правила, адекватные, приняв на грудь
стакан, вообще выпадают из реальности. У меня там был один знакомый,
прекрасный парень в трезвом состоянии. Два убийства. Он охотник, и
каждый раз он умудрялся доказывать, что «случайный выстрел». Какой
случайный?! Через дверь завалил человека! Всё по пьяни! Он мне
откровенно сказал: «Я сам себя боюсь. Вот выйду, выпью, и в третий
раз я так не отделаюсь. Навсегда уеду».
- И таких много?
- Бандитов, воров, профессиональных преступников в таких зонах -
процентов 10, и невиновных - процентов 10. Остальные 80% - по пьяни
и по наркоте. Ужас! Прежде я себе этого и вообразить не мог. Даже
когда сильно выпиваю, у меня нет агрессивности, и мне трудно было
себе представить, что у других людей это вызывает такую вспышку
агрессии. А таких оказалось много.
- А что с вами происходит?
- Спать хочу.
- Между «слегка пьян» и «спать хочу» есть еще
очень важная зона.
- Слегка веселюсь. Поболтать люблю.
На судью было тяжело смотреть
- Пока сидели, вы опубликовали несколько статей и интервью, и там
рассказали, что в тюрьме начали много читать и стали на мир, на
культуру смотреть совсем по-другому. Что вы читали и как шел этот
процесс изменения взглядов?
- Чтобы не сбрендить за долгое время сидения (а я сознавал, что
такое может случиться), я заставлял себя читать серьезные
журналы, философские. Из пяти статей попадается одна, и видно, что
человек в какой-то области гораздо больше меня думает. Ну или просто
мозги у него лучше. И читаешь то, до чего сам бы не дошел.
Такое для меня интересно, очень любопытно... Один французский автор
мне очень понравился, по-моему, женщина: «Теория о недостижимости
цели». Замечательная вещь. О том, что цель (под которой понимается
нечто большое) в принципе недостижима. Либо из-за невозможности её
достичь, либо из-за невозможности достичь ее
в разумное время. Приводится всем понятный пример: если вы начали
ухаживать за 20-летней девушкой, желая получить её в жёны, и
продолжали это ухаживание 50 лет, то вряд ли в конце пути цель будет
ровно та, какую вы видели перед собой в начале. А дальше делается
вывод, что на самом деле важна не цель. Важны средства. Не надо
говорить о цели, поскольку она недостижима. Надо говорить о
средствах. Моральные средства делают цель моральной. И она не
обязательно такая, какую вы себе изначально предполагали. А
аморальные средства делают цель аморальной, независимо от того,
какой она виделась вам с самого начала. Мне это очень понравилось.
Легло в голову, всё время вспоминаю.
- Что вы скажете о судье Данилкине, который зачитал приговор
Лебедеву и вам - по 14 лет лишения свободы? Что вы о нем
думали в стеклянной клетке Хамовнического суда?
- Сначала мне было интересно: понимает ли он, что происходит? Через
полгода стало очевидно, что всё понимает. Всё. А дальше было жутко
неудобно на него смотреть, тяжело. Я ставил себя на его место и
думал: а смог бы я такое говорить, что он говорит?
- Вам было его жалко?
- Ну, если очень огрублять, то можно и так сказать.
* * *
Улыбается, но дико устал. С 2003-го по 2013-й - 10 с лишним
лет тюрьмы, судов, пересылок, абсолютной уверенности, что пожизненно...
С таким умом, таким характером и с таким (теперешним)
отношением к жизни лучшего реформатора для системы тюрем и лагерей
России не найти.
Но вряд ли ему предложат такую работу. А если предложат, то
вряд ли он согласится.
Да и не заметно, что власть России хочет реформировать нашу
тюрьму.
© А.Минкин
|
|
|
