Работая с научной литературой о войне, иногда встречаешься с весьма забавными вещами, о которых ранее даже не приято было вспоминать. Мы, к примеру, и думать не могли, что советский генерал может материться и распускать руки, как последний биндюжник в одесском порту. Не знали и о роли русской матерщины в управлении воздушным боем и т.д. и т.п. Таких примеров собралось у меня множество. Сейчас, видимо, настало время рассказать о том, что я накопил. Ибо на войне было не только горестное и героическое, но и смешное. Об этом и расскажем в данной статье.

                                                 СТОРОННИКИ «ПАЛОЧНОЙ»
                                                      ДИСЦИПЛИНЫ

              Одним из них был генерал-полковник, впоследствии маршал И.С.Конев. Он - бывший унтер-офицер царской армии, затем комиссар, вырос в советское время до Маршала Советского Союза. О нем написал В.В.Бешанов в книге «Год 1942 - «учебный», Виктор Суворов в ряде своих работ и многие другие. Так вот все авторы отмечают, что был он человеком личной храбрости, но «дипломатией заниматься, прямо сказать, не умел». Как сообщает В.Бешанов, по отношению к подчиненным это выражалось в насаждении в буквальном смысле этого слова палочной дисциплины. «То есть у Конева, - сообщает он, - была особая палка, которой он лупил провинившегося. Когда я ему сказал об этом, - вспоминал маршал А.Е.Голованов, - он ответил: «Да я лучше морду ему набью, чем под трибунал отдавать, там расстреляют!» А поэтому подчиненные воспринимали такой стиль руководства как должное. Тем более те, кто встречался с маршалом Жуковым, склонны были рассматривать Конева как либерала.
              В отличие от Конева, Георгий Константинович, не моргнув глазом, мог и в морду дать, и под трибунал отправить, а то и приказать организовать расстрел на месте. Даже драчливый генерал Еременко, о котором речь ниже, считал Жукова «узурпатором и грубияном». Ну точно, как у Бабеля: отец Бени Крика среди биндюжников слыл грубияном. А известный полярный летчик Г.Ф.Байдуков охарактеризовал Жукова одним словом - «зверюга». Под стать ему был его заместитель по Западному фронту генерал Г.Ф.Захаров, о котором говорили, что он «…преданный Советскому государству и Коммунистической партии воин, но очень не сдержан на руку». Что это означает, читатели сами догадываются.
              О проделках генерала и будущего маршала А.И.Еременко вообще ходили легенды. Как сообщает Бешанов, сам Сталин называл его «драчливым генералом». В книге «1942 - «учебный» в связи с этим приводится любопытный документ - жалоба члена Военного совета 13-й армии, секретаря ЦК Компартии Белоруссии Ганенко на имя Сталина: «Находясь на передовой линии фронта истекшей ночью, я с генералом Ефремовым вернулись в опергруппу штабарма для разработки приказа о наступлении. Сюда прибыл командующий фронтом Еременко вместе с членом Военного совета Мазеповым, при них разыгралась следующая сцена: Еременко, не спросив ни о чем, начал упрекать Военный совет в трусости и предательстве Родины, на мои замечания, что бросать такие тяжелые обвинения не стоит, Еременко бросился на меня с кулаками и несколько раз ударил меня по лицу, угрожая расстрелом. Я заявил - расстрелять он может, но унижать достоинство коммуниста и депутата Верховного Совета он не имеет права. Тогда Еременко вынул маузер, но вмешательство Ефремова помешало ему произвести выстрел. После этого он стал угрожать расстрелом Ефремову.
              На протяжении всей этой безобразной сцены Еременко истерически выкрикивал ругательства. Несколько поостыв, Еременко стал хвастать, что он, якобы с одобрения Сталина, избил несколько командиров корпусов, а одному разбил голову. Сев за стол ужинать, Еременко заставлял пить с ним водку Ефремова, а когда последний отказался, с ругательством стал кричать, что Ефремов к нему в оппозиции, быть у него заместителем больше не может, тем более что он не может бить в морду командиров соединений». История эта закончилась вполне благополучно. Верховный пожурил будущего маршала и дал ему кличку «драчливый генерал». На этом и поставили точку.
              Не менее драчливым был командующий Сталинградским фронтом генерал-лейтенант Гордов. Полководец он был не ахти какой, да к тому же отличался крайне неуживчивым характером и тоже, как и многие другие советские генералы, был «горячий человек». Н.С.Хрущев так охарактеризовал командующего фронтом: «…недостаток его заключался в грубости. Он дрался с людьми. Сам очень щупленький человечек, но бьет своих офицеров». Впрочем, в глазах Сталина рукоприкладство, как мы знаем, являлось не недостатком, а свидетельством «твердости руководства» и не наказывалось.
              Примеров таких не счесть. Многие генералы и офицеры в результате произвола подобного рода, лишились жизни. Их расстреливали прямо на глазах подчиненных. В этом отношении, пожалуй, за Жуковым следовал Мехлис. Вот такие были дела. Но складывались порой и весьма комические ситуации с благополучным исходом. Об одном таком случае поведал ветеран войны, инженер-полковник в отставке Кожевников Георгий Вячеславович в публикации «На следующий день после Победы» в журнале «Военно-исторический архив».
               А вот сейчас речь пойдет о были, о событиях, непосредственным участником которых был полковник В.В.Мацкевич, и которые он описал в статье «Ненормативная лексика - «грозное оружие» советских летчиков».

                                                    МАТ КАК СПОСОБ УПРАВЛЕНИЯ
                                                            ВОЗДУШНЫМ БОЕМ

            События, о которых нам поведал известный изобретатель, полковник Мацкевич Вадим Викторович, происходили в период войны в Корее. Все помнят, что в воздушных боях там себя достойно показали как американские, так и советские летчики. Командиром одного из полков был некто Шестаков. Полк хороший. Летчики храбрые. Но вот водился за ними грех - матерились они, как говорили тогда, «по-черному». Естественно, в воздухе, а особенно в период боя.
             Автор приводит такой пример. Командир корпуса неоднократно запрашивал «Я «Алмаз», «Алмаз»! Кто в тридцать седьмом квадрате». После неоднократных запросов через все аэродромные репродукторы на весь честной мир последовал ответ: «Ну и х…с тобой, что ты «Алмаз». Не знаем, кто в тридцать седьмом квадрате! Что привязался!» Комкор взбесился и решил отчитать летчиков. На ковер вызвали комполка Шестакова. Автор цитируемой работы был свидетелем этого разговора. «Шестаков, - кричал на него комкор, - что за безобразие! Когда твой полк в воздухе, прекращается радиосвязь не только у нас, но и у американцев. Вы забиваете эфир матерщиной. Они поэтому и узнают вас, и как только услышат мат, тут же сообщают, что полк Шестакова в воздухе…Ну, нельзя ведь до такой степени ругаться, чтобы прекращалась во всем корпусе радиосвязь!... А вчера меня обматерили…Что, вы меня не уважаете?» И тут же привел этот случай с «Алмазом». Естественно, командир корпуса приказал прекратить в воздухе мат.
             В ответ Шестаков заметил, что комкора уважают все, но при этом он хотел бы сказать пару слов. Его речь была примечательной. Вот фрагменты, которые приводит Вадим Мацкевич. «Товарищ генерал!...Как обычно, летит наш летчик, вдруг сзади что-то появилось, поблескивает. То ли «МИГ», то ли «Сейбр». В нос их отличить невозможно. В профиль они отличаются, а в нос - нет. Наш летчик, к примеру, спрашивает: «Я - 82-й, я - 82-й, кто там сзади?» И тотчас же слышит ответ: «Я свой, я свой!» А кто это ответил? Или наш летчик, или это специальная служба американцев на каждый наш запрос отвечает: «Я свой!» Наш продолжает спокойно лететь и оказывается сбитым! Сколько мы потеряли наших летчиков в результате американской хитрости одному Богу известно! А как у нас, в моем полку? Летит наш, сзади кто-то появился, он спрашивает: «Я 82-й, я 82-й, какая б…там прицепилась сзади?» Если отвечают американцы, то они говорят: «Я свой, я свой». А если наш летит, то в ответ раздается:«Что сдрейфил? Ё…твою мать и т.д. Свой я, свой». И так мать - перемать. Вот это значит действительно свой, потому что американцы материться не умеют!»
             У генерала, естественно, отвисла челюсть. А Шестаков продолжал далее: «А приходиться ругаться, чтобы общий фон был такой матерный. Понимаете? Потому что, если мы будем материться только во время атаки, то они тоже схитрят и быстренько сообразят, что мат у нас принят на вооружение. Так. Ну, так что, товарищ генерал, будем накладывать взыскание или делиться боевым опытом?» Естественно, предпочтение было отдано последнему.
              И еще. Хочу привести содержание разговора цитируемого автора с заместителем Шестакова. Мацкевич ему задал вопрос: почему в их полку все такие здоровяки? Ответ был весьма примечательным: «Очень просто. Наш полк базировался в Уссурийске. Там летом плюс 50, а зимой минус 60. Жуткий климат. Мы круглые сутки спирт глушили, вот слабые все и повымирали. Командир дивизии раз в месяц прилетит к нам. Построит в одну шеренгу Мы стоим, а руки у все трясутся. Он встанет на правый фланг и спрашивает: «Ну, как орлы, побьем их?» А мы хором отвечаем: «Побьем! Где они?»
              Вот такую быль, или байку нам поведал Вадим Викторович Мацкевич. Могло ли быть такое? Вполне. Я сам служил на Чукотке. И была у нас авиаэскадрилья. Транспортная. А спирту у летчиков - залейся. Вот и пили. Не только они, но и пехота. Со слабым здоровьем подобного напряжения не выдержишь. Вот и действовал закон естественного отбора.