ВОЗВРАТ                                             

 
      
Август 2010, №8        
     
Ракурс Истории_____________________                                              Борис Клейн           

                                
 ДЕЛО ВРАЧЕЙ”: АМЕРИКАНСКИЕ АРХИВЫ                
Окончание                                                                        
Начало в РГ №7 2010г.                                                             
 
                    

               14 января 1953 года в Вашингтон поступила депеша от поверенного в делах США в Москве Дж.Бима. Вот что в ней говорилось.
               Обвинение нескольких докторов в террористической деятельности, писал Бим, напоминает методы 1930-х годов. Нельзя полностью исключить, что имел место какой-то вид тайной деятельности. Но можно утверждать, что "заговор" есть фабрикация правящей группы, хладнокровно рассчитанная на достижение определенных политических целей. Этот "заговор" представлен чрезвычайно просто и так, чтобы в него поверила основная масса советских граждан. Сделан явный "нажим" на еврейский буржуазно-националистический аспект. Это побуждает к переоценке еврейского элемента в недавно проведенных чешских судебных процессах.
              Советские власти воспользовались ситуацией, чтобы дать новый толчок антиамериканской кампании - через атаку на Джойнт, связанный с США и Британией. Упомянутый в советском сообщении доктор Шимелиович - главврач Боткинской больницы, где лечились от серьезных заболеваний иностранные дипломаты. Михоэлс, как председатель ЕАК, жаловался на антисемитские элементы советской политики. Он умер в 1948г. при странных обстоятельствах.
              Предупреждение ТАСС, что следствие скоро завершится, плюс недавний пражский прецедент, могут предвещать здесь в близком будущем показательные процессы.
                В тот же день, 14 января от Дж.Бима поступила Госсекретарю США вторая депеша. По наведенным справкам, сообщал он, Михоэлс /псевдоним С.Вовси/ может быть родственником доктора, который признался в убийстве Жданова.
                 Хотя американское посольство считает формулу нынешнего обвинения несколько иной, возможна его взаимосвязь с недавней казнью по приговору военного суда в Киеве людей, обвиняемых в экономическом вредительстве. Большинство их имели еврейские имена.
                Старший по рангу американский дипломат в Москве не случайно напомнил Госдепартаменту о "пражском прецеденте" и призвал переоценить "еврейский элемент в недавних чешских процессах". Речь шла о деле Рудольфа Сланского и связанных с ним жертвах.
                 Напомним хронологию событий.
                 В октябре 1951 года Конгрессом США, как отмечалось выше, был принят акт об ассигновании до 100 миллионов долларов на использование в "подрывной" работе против соцлагеря лиц, проживавших там или перебежавших оттуда.
               Знаменательно, что сразу после этого, 11 ноября в Прагу к президенту Чехословакии Готвальду тайно прибыл А.И.Микоян, доставивший ему письмо Сталина. В письме тот, со ссылкой на подтасованные улики, настаивал на немедленном аресте генерального секретаря чехословацкой компартии Р.Сланского.
                 Вслед за арестом последнего развернулась мощная пропагандистская кампания по разоблачению мнимых связей Сланского с международным сионизмом. Следствие велось под руководством прибывших из Москвы чиновников МГБ. В ноябре-декабре 1952 года в Праге проходил процесс, на котором из 14 подсудимых 11, включая Сланского, были евреи. Всем им вынесли смертные приговоры, приведенные в исполнение.

                                                 
                                                           Р.Сланский в зале суда

                 Таков был, если так можно считать, первый беспощадный ответ Кремля на принятие вышеупомянутого законодательного акта, а также на предвыборное выступление Эйзенхауэра /август 1952г./, призвавшего к "освобождению" Восточной Европы.
                 Демонстративные аресты кремлевских "врачей-убийц", по всему видно, стали следующим звеном в той же цепи нарастающих репрессий.

                                   (470x308, 41Kb)

                                                                     Обвиняемые

                 Позицию Англии в отношении этих событий раскрывает депеша, отправленная 14 января 1953 года из Лондона Госдепартаменту США. "Дело врачей", заключали британские дипломаты, должно дать сигнал к началу в СССР периода интенсивной чистки. Возможно, на очереди такая же чистка аппарата безопасности, какую прежде прошли партия и армия.
                 Форин офис в тот момент не считал, что "дело" затрагивает внешнюю политику, поскольку Советы не выразили озабоченности прямой угрозой войны. В Лондоне не думали, что еврейский аспект уже получил в Кремле преобладающее значение. Изучение данных о личности обвиняемых докторов поможет уяснить, действительно ли советские лидеры настолько обеспокоены еврейской опасностью.
                 Депеша заканчивалась ссылкой на чрезвычайное внимание к "делу врачей" в британской прессе. Там высказывают множество догадок, но упор делается на признаках антисемитизма и направленности дела против США и Англии.
                 С точки зрения французского МИД, согласно депеше, полученной в Вашингтоне 16 января, основные причины московского "заговора" внутренние, как и в чистках 1938 года. Но изображение еврейства в целом как американской агентуры может быть использовано в кампании ненависти к Америке, а также для привлечения на свою сторону антиизральски настроенных арабских политиков.
                Среди французских политиков идут дискуссии, не предвещает ли это более широкую атаку против евреев как "пятой колонны", что могло бы означать канун военного конфликта.
                В депеше, отправленной Госсекретарю США 14 января из Тель-Авива, говорилось, что за исключением левацких газет, вся пресса Израиля остро отреагировала на обвинения, предъявленные "врачам-вредителям". Наиболее частые объяснения случившегося сводятся к двум тезисам. Обнаружились провалы московского режима. Проявляется стремление изъять сомнительные элементы в ходе подготовки к войне.
                Независимая парижская газета "Horreur" 15 января провела аналогию между Гитлером, объявившим войну "иудео-плутократии" и Сталиным, атаковавшим "иудео-буржуазию". Выходившая в Осло консервативная газета "Morgenbladet" написала, что приходят сигналы о готовящемся "еврейском погроме в Восточной Европе". Также ведущие голландские газеты осудили арест московских докторов и назвали его антисемитским, сравнимым с акциями Гитлера.
                 Из Мюнхена 21 января поступила в Госдепартамент информация о взгляде крупного политика и признанного на Западе специалиста по СССР Г.Оберлендера. Аресты в Москве, утверждал он, не имеют ничего общего с борьбой за наследство Сталина. Ликвидировать Берию или кого угодно он мог бы не прибегая к вульгарным подтасовкам.
                 Развернувшиеся репрессии являются частью более широкого замысла по поиску "козлов отпущения" за послевоенные провалы режима. В СССР царит горькое разочарование народа в связи с тем, что, несмотря на жертвы во имя победы и успешные Ялтинские соглашения, реального улучшения материальной и духовной жизни не наступило. Неоднократные попытки Сталина дать этому объяснение, в частности, на ХIХ съезде партии, оказались неудачными.
               Советских евреев, подчеркивал Оберлендер, удобно сделать этими "козлами отпущения": они непопулярны в стране, их легко обвинить в экономических трудностях, к ним плохо относятся в армии. Люди поверят, что МГБ охраняет лояльных граждан от международного еврейства. Возможно, играет роль и расчет Кремля завоевать доверие мусульман, чтобы укрепиться на Ближнем Востоке.
                 Среди экспертов разведки, чьи мнения изучались в Вашингтоне, был живущий в Мюнхене Абдурахман Авторханов, бывший советский профессор. На вопрос, почему московское радио как бы взяло паузу в этом деле, он 17 января ответил, что Советы ждут и изучают западную реакцию.
                 По мысли Авторханова, тактика противодействия Советам должна учитывать, что антисемитизм Гитлера был жестоким и открытым, а Сталин гораздо хитрее. Он будет пытаться получить выгоды от своего антисемитизма, избегая по возможности его плохих последствий.
                Надо иметь ввиду, что советская пресса может быть даже более "консервативной" по отношению к евреям, чем устная пропаганда "для внутреннего потребления", - та может зайти гораздо дальше. На практике Сталин, очевидно, проводит различие между немногими "хорошими" и большинством "плохих" евреев, к каковым могут отнести 90 процентов их числа.

                                                ПЛАН ОТСТРАНЕНИЯ СТАЛИНА

                  При таком различии подходов трудно было ожидать, что правительства стран Запада сразу согласуют конкретные меры вмешательства. Ситуация выглядела опасной, но считалось, что угроза еще не приняла четкой формы.
                  Тем не менее в США весьма быстро родилась радикальная инициатива, которую можно считать "планом отстранения Сталина". Судя по материалам, имеющимся в Библиотеке Д.Эйзенхауэра, существо этого плана было впервые изложено 16 января 1953 года. Этой датой помечен Меморандум, составленный для директора СПС Моргана его помощником Тэйлором.
                 Хотя размах новой сталинской чистки еще не определился, отмечалось в документе, - ясно, что она имеет системный характер. Вопрос не сводится к серии изолированных преследований. "Дело врачей" сфокусировало внимание западных стран и всего мира на наиболее одиозных чертах коммунистического общества.
                 Время переходить в решительное контрнаступление, организовав "кампанию ненависти к коммунизму". Центральное место в ней должны занять акции, направленные лично против Сталина, оказавшегося в уязвимой психологической ситуации.
                   "Медицинский заговор", говорилось далее, содержит (с западной точки зрения) бредовый элемент, пригодный для дискредитации самого диктатора. Общественное мнение может убедиться в его параноидальных галлюцинациях, если продемонстрировать миру, что Сталин, как и Гитлер до него, шагнул через край, и что все его слова и действия с настоящего момента должны рассматриваться как поступки сумасшедшего.
                Таким образом, ситуация в СССР создает благоприятную атмосферу для реализации "Плана по отстранению Сталина от власти" /"Plan for Stalin`s passing from power"/.
              Как подтверждают архивные источники, версия объявления Сталина умалишенным рассматривалась с разных сторон. В Вашингтоне считали, что она могла выглядеть убедительной для масс. Начать с того, что ее трудно опровергнуть, поскольку вообще "почти каждый русский поступок выглядит безумным". Кроме того, в последнее время Сталин действительно говорил странные вещи. Его теория капиталистического мира, якобы близкого к междоусобной войне, напоминала некоторые заумные рассуждения Гитлера. Обращение его к полузабытой революционной терминологии могло выглядеть симптоматичным для психического упадка. Непостижимо, как сам Сталин мог поверить в свои жуткие вымыслы. А изгнание Кеннана за мелкую несдержанность в прессе тоже могло служить образцом параноидальной мести. /Как мы знаем, сам бывший посол США куда серьезнее смотрел на инцидент, приведший к объявлению его в Москве "персоной нон грата"/.
                  По мнению составителя "Меморандума", версия о сумасшествии сделала бы более понятным раскрытие "медицинского заговора". Если один из девяти докторов пришел к выводу, что Сталин душевнобольной, он мог обсуждать этот диагноз с другими медиками или с партийными функционерами. И если Сталин прослышал об этом, он должен был впасть в ярость, особенно если он действительно не в своем уме.
                  Проведение прямой антисталинской акции в связи с "делом врачей", судя по этому и ряду других документов, сопряжено было для официального Вашингтона с осложнениями.
                  С одной стороны, в американскую стратегию входило использование очевидной преданности мирового еврейства делу антикоммунизма. Но вместе с тем, возникали проблемы на Ближнем Востоке, и, возможно, в других местах, где силен антисемитизм.
                 Что касается практической стороны намечаемого плана, то серьезная надежда возлагалась на разведку, не исключая ее методов "черной пропаганды". Конечно, в полную силу работала бы спецгруппа "Сталин". При этом учитывалось, что, раскручивая показательную чистку, сам диктатор будет подогревать "кампанию ненависти к коммунизму".
                 Однако дело нельзя было пускать на самотек. В дни, когда отсутствуют новости из Москвы, в мировой прессе должны появляться короткие заявления Альберта Эйнштейна. На следующий день "что-нибудь" от Элеоноры Рузвельт. Еще днем позже пусть пройдет бурная демонстрация еврейских ветеранов перед советским посольством в Париже и т.п. В ходе развития акции должен был нахлынуть поток заявлений от психиатров всего мира, сопоставивших сталинские речи разных периодов с гитлеровскими монологами. Могли бы пригодиться и анекдоты.
                 Я ничего не добавляю к архивным документам, а представляю их такими, какие они есть. Тем самым полнее воссоздается реальная ситуация.
                 В течение нескольких дней накапливались аргументы в пользу предложенного плана. Об этом свидетельствует очередной Меморандум того же Тэйлора, датированный 19 января 1953 года и озаглавленный "Предложения о кампании против геноцида". /Существенная оговорка: по неизвестной мне причине ксерокопия этого документа поступила из архива с купюрами/.
                В нем говорилось, что если советская антисемитская кампания будет развиваться, то можно утверждать, что в СССР поднялась новая волна геноцида. "Сначала литовцы, эстонцы и др. Теперь - евреи". Но то в перспективе. А пока нет смысла раздваивать силы и проводить под эгидой ООН, как предлагают некоторые, показательный процесс о геноциде в Советском Союзе. Лучше организовать издевательские слушания о безумии /"a mock insanity hearing"/ перед международной комиссией психиатров, которая вынесет решение, что Сталин является сумасшедшим.
                Однако в тот же день в Вашингтоне появилась строго секретная информация, которая поставила под вопрос продуманную, по сути уже начавшуюся операцию спецслужб.
              Эту информацию 19 января довел до сведения руководства СПС /Совета психологической стратегии при президенте США/ другой ответственный сотрудник, Норберг. Нынешнюю чистку в СССР, несколько высокопарно выразился он, можно рассматривать как трещину в кремлевской стене. И, если усиливать трубный глас, то, возможно, все стены Иерихона рухнут.
                 Но пункт 2 его Меморандума гласил:
                "Одно предостережение насчет темы с изображением Сталина как потерявшего рассудок. Получены данные, что Черчилль одобряет проведение в ближайшее время встречи Черчилль-Эйзенхауэр-Сталин. Если новая Администрация США разделяет этот подход, то мы будем не в состоянии преподнести публике итоги этой встречи в случае, если одного из ее участников мы сами до этого объявим сумасшедшим”.
           Почему 77-летний премьер-министр Англии выступил инициатором безотлагательной встречи "большой тройки"? Его настрой отражает письмо, отправленное Эйзенхауэру несколько позже, 11 апреля 1953 года: "Ничто не произвело на меня такое впечатление, как история врачей". Но это еще не проясняет мотивов инициативы старейшего британского политика в критический момент января.
                В то время от аналитиков в европейских политических центрах поступали противоречивые сообщения. Это следует, в частности, из официальной депеши из Бонна, отправленной 23 января Госсекретарю США. В ней подводились итоги совместного изучения вопроса о последних событиях специалистами по Востоку британского Foreign Office и экспертами Социал-демократической партии Германии. Они склонны были рассматривать московский "заговор" в первую очередь как внутреннюю меру безопасности. Но эта мера отражала также сдвиг в понимании Кремлем угрозы близости войны.
                В Москве, возможно, считают, предупреждали эксперты, что приход новой Администрации США ведет к переоценке политики "холодной войны". Поэтому на аресты врачей нужно смотреть и в широком внешнеполитическом контексте.
                 Тогда, как и ныне, возникали преувеличенные суждения о масштабах борьбы за власть в Кремле. По мнению Foreign Office, слухам о пошатнувшейся власти диктатора верить было нельзя: нет никаких признаков того, что Сталин утратил хотя бы часть контроля.
                  С каких бы позиций ни оценивали теперь историки весь этот спектр "фактов и мнений", одно представляется мне очевидным: публикация сообщения ТАСС 13 января 1953 года не свидетельствовала, как об этом пишет Ж..А.Медведев, о "финале дела врачей". Скорее наоборот. Проблема ведь не в том, насколько продвинулось следствие, в какую стадию оно вступило, о какой форме будущего суда могла идти речь.
                 Все это отступало на задний план перед загадкой политической цели Сталина, когда он затеял это дело и придал широчайшую международную огласку сфабрикованному в Кремле "медицинскому заговору". На расшифровку этой загадки были, прежде всего, направлены усилия западных аналитиков и спецслужб.
                 Но и спустя неделю после сообщения ТАСС ясности еще не было. В противном случае у Черчилля не возникло бы стремления ускорить "встречу в верхах", а если он выступил ее инициатором, значит британский лидер не видел иного способа снять напряжение, кроме как посредством личных переговоров.

                                                ТРЕВОГА НЕ БЫЛА НАПРАСНОЙ

                Для тех на Западе, кто держали под наблюдением московское следствие, важной вехой стала публикация 21 января указа о награждении орденом Ленина доктора Лидии Тимашук за помощь, оказанную правительству в разоблачении "врачей-убийц". Этот шаг ясно показал, что в Кремле не помышляют свертывать зловещую карательно-пропагандистскую кампанию.
                Показательно то, что американское посольство в Москве специально запросило у Госсекретаря США сведения о личности Тимашук. 29 января Джон Фостер Даллес прислал ответ, что не располагает о ней информацией.
                Между тем продолжали ухудшаться отношения СССР с Израилем. После взрыва бомбы на территории советского представительства в Тель-Авиве Советский Союз разорвал отношения с Израилем.
               Все более остро вставал вопрос о консолидации мирового еврейства перед лицом опасности, последствия которой трудно было предсказать.
                 Дополнительный свет на эти события проливает аналитический отчет ПСБ.
                 "Международная еврейская реакция на советские преследования", составленный П.Гомстоком 19 февраля 1953 года. Это документ, который по своему значению, мне думается, выходит за рамки минувшей эпохи.
               Согласно прогнозу американских аналитиков, разные направления еврейства будут стремиться к объединению, чтобы дать отпор советскому антисемитизму.
                Они получат новую основу для того, чтобы сгладить имеющиеся между ними различия и противоречия. Многие люди еврейского происхождения, которые не считали себя евреями, будут втянуты в борьбу, как это происходило во времена нацизма. Разбросанные по разным странам, они составляют большой силовой потенциал в условиях, когда открытые преследования воздействуют на них как центробежная сила.
                Это в перспективе, - но в данный момент, отмечалось в отчете, после взрыва бомбы в Тель-Авиве, политическую сцену занимают крайние силы: "...Мы можем прогнозировать убийства дипломатов Советов и их сателлитов. Велика вероятность того, что в следующем месяце будет совершено нападение на г-на Вышинского. Вопрос: что следует предпринять Соединенным Штатам?..”
                 Нужно иметь ввиду, что в марте 1953 года должна была открыться в Нью-Йорке сессия Генеральной Ассамблеи ООН, предположительно с участием А.Вышинского как министра иностранных дел СССР. По некоторым данным, в Москве в этом же месяце намечались процессы над обвиняемыми по "делу врачей". Четкого подтверждения даты суда не было, но знали последнюю фразу из "Сообщения ТАСС" от 13 января: "Следствие будет закончено в ближайшее время".
                 Террористические акты, если они планировались в реальности, могли стать ответом на московские приговоры.
                  В США, как и в других странах Запада, усиливались протесты против советского антисемитизма. 12 февраля к Эйзенхауэру обратилось 49 видных американцев, в их числе Элеонора Рузвельт, с призывом публично выступить в защиту трех миллионов советских евреев, которым грозит физическая расправа.
                 "Во время гитлеровского господства, - говорилось в обращении, - цивилизованный мир, застигнутый врасплох, неспособный поверить, что массовое истребление может стать реальной целью, мало что сделал, чтобы остановить его. Сегодня, памятуя об этом ужасном опыте, мы не имеем никаких оправданий для промедления”.
                 Между 17 и 26 февраля в Конгрессе США рассматривались четыре проекта резолюций, осуждающих преследования еврейского народа в СССР: два в Сенате и два в Палате представителей.
                   Подобные факты иногда получают "завышенную" оценку со стороны ученых. К ним относится Г.В.Костырченко, в общем сделавший больше других по выявлению российских архивных источников об антисемитизме в СССР. Но едва ли он прав, утверждая, что "суммарный протестный пресс" стал одним из факторов, заставивших Сталина "одуматься и притормозить им же начатую антиеврейскую акцию". По мнению исследователя, "дело врачей" стало самым тяжким поражением Сталина за всю его карьеру. Он будто бы осознал это и увидел бесперспективность своей авантюры, когда почувствовал негативную реакцию ближайшего окружения и ощутил бурную реакцию Запада на антисемитский подтекст советской пропаганды.
                 Все это субъективные доводы. Нет сколько-нибудь достоверных свидетельств "негативной реакции" сталинского окружения на преследования "убийц в белых халатах". Все в Кремле до конца гнули одну и ту же линию, хотя бы и гибельную в перспективе для кого-то из них самих. Это уже потом выстраивалась "оппозиция" вождю.
                 Сталин не только не осознал бесперспективность "дела врачей", а наоборот, санкционировал его расширение и, судя по его резолюциям на протоколах, давал прямые указания, каких обвиняемых судить открыто, а каких на закрытом процессе - и т.д.
                  Что же касается международного "протестного пресса", то как раз на примере судьбы упомянутых проектов резолюций, внесенных в Конгресс, можно ощутить неоднозначность позиции, занятой правящими кругами США.
                  Первыми по времени были внесенные в Сенат 18 февраля проекты резолюций сенатора Хендриксона и сенатора Мэррей. Оба они проводили параллель между коммунистическим и нацистским антисемитизмом, добиваясь не только осуждения этой практики, но и принятия правительством США срочных мер, поскольку весь мир испытывает тревогу за безопасность еврейского народа в СССР.
                  В соответствии с регламентом, проекты были направлены сенатским Комитетом по иностранным делам на заключение государственному секретарю Д.Ф.Даллесу.
                 В мою задачу не входит давать обобщенную оценку деятельности этого политика. Но было бы неправильно обойти его ответ сенаторам 21 февраля.
                  Там говорилось, что Госдепартамент не хотел бы принятия резолюций в их нынешней форме. Надо исходить из того, что последние аресты и другие акции в СССР против "лиц иудейского вероисповедания" /так в документе - Б.К./ являются еще одним проявлением общей бесчеловечной политики против меньшинств под тоталитарным гнетом. В этом контексте и будет рассматриваться вопрос на предстоящей сессии Генеральной Ассамблеи ООН. А в таком виде, как они внесены, резолюции воспрепятствуют американским усилиям по установлению мира на Ближнем Востоке. Осудить нужно бы преследования людей не одного лишь /иудейского/ вероисповедания, а всех других меньшинств.
                  К своему ответу Госдепартамент приложил тот проект резолюции, который его бы удовлетворил.
                  Такой же холодный прием со стороны Даллеса встретили проекты резолюций, внесенные в Палату представителей 23 и 26 февраля.
                 Мало того. В том же духе были составлены инструкции Госдепартамента, направленные американским послам в шести арабских странах, а также в Тель-Авиве, Анкаре, Париже и Лондоне. Государственный департамент, подчеркнул Даллес, будет стремиться направить ход дебатов в ООН "...в более широкий контекст коммунистического полицейского государства... Госдепартамент хочет избежать ситуации, при которой обсуждение устремилось бы в русло антисемитизма или антисионизма”.
                 Не исключено, что Даллеса вообще устроило бы такое развитие событий, когда Сталин увязнет в пучине сфабрикованных им же кровавых заговоров. Прямо об этом, насколько известно, ни Госсекретарь, ни его помощники не высказывались. Их могло бы превратно понять общественное мнение.
                Вместе с тем президент Д.Эйзенхауэр в одном из выступлений весьма резко осудил "дикий антисемитизм", бушующий за железным занавесом.
                 Какую позицию занимал Сталин? Привлекает внимание встреча, состоявшаяся у него 17 февраля, когда уже не было сомнений в негативном отношении цивилизованного мира к "делу врачей". В этот момент диктатор пригласил на беседу третьестепенного индийского политика д-ра С.Китчлу.
                 Через неделю тот передал детальную информацию об этой встрече московскому корреспонденту "Нью-Йорк Таймс" Г.Солсбери, включая и те сведения, которые не появились в советской печати. Но они имеются в опубликованной в США книге Солсбери "Московский журнал. Конец Сталина".
                 Вот что, по сведениям Китчлу, сказал ему советский диктатор:
                 "Если разразится война, Англия будет сметена... Если действительно дойдет до дела, англичане не сумеют поддержать США в войне... То же самое и Франция”.
                 Такая "утечка информации", надо думать, входила в намерения хозяина Кремля. То был способ оказать дополнительное давление на руководителей Запада.
                 Что еще в этой связи можно почерпнуть из американских источников?
               20 февраля 1953 года из посольства США в Москве было отправлено Госсекретарю письмо по поводу того, что в "Правде " опубликована статья О.Чечеткиной с восхвалениями Лидии Тимашук, разоблачительницы "врачей-убийц".
                24 февраля из посольства выслали письмо с изложением статьи в газете "Медицинский работник" о "подвиге" той же Л.Тимашук. Это доказательства того, что в Вашингтоне не считали кампанию против врачей идущей на спад.
                 В секретной переписке ПСБ присутствовала тема советского антисемитизма, который как полагали, используется для консолидации населения внутри СССР и стран- сателлитов. 25 февраля сотрудник ПСБ Артур Кокс писал в Меморандуме руководству, что, по мнению некоторых, советские антисемитские чистки могут стать ожесточенными.
                 Нельзя не отметить также, что 13 февраля помощник министра обороны США Годель посоветовал директору ПСБ Моргану связать происходящие чистки, антисионизм и т.п. в СССР с темой вероятной смерти Сталина. Не раскрывая причин своего необычного предложения, Годель настаивал на срочных акциях по "эксплуатации" этой темы.
                 Что же касается эффективности сталинских зондажей и всех его происков вокруг "дела врачей", то она стояла под знаком вопроса, пока не определилась позиция президента США. Это произошло в конце февраля, как прямо указано в воспоминаниях Д.Эйзенхауэра:
                 "Накануне моего вступления в должность /он начал работать в Белом Доме 19 января 1953г. - Б.К./ Сталин намекнул в одном из своих редких интервью, что он хотел бы встретиться со мною... Я не был уверен, может ли принести что-нибудь полезное встреча с таким человеком. Тем не менее, на пресс-конференции 25 февраля, когда один из репортеров задал вопрос, соглашусь ли я покинуть Соединенные Штаты, чтобы встретиться со Сталиным, мой ответ был таким: "Я готов встретиться с кем угодно и где угодно, если при этом, на мой взгляд, будет малейший шанс сделать что-нибудь хорошее, и коль скоро это отвечало бы тому, что американский народ ожидает от своего главы исполнительной власти”.
                Итак, президент дал согласие на встречу в верхах, не выдвинув каких-либо предварительных условий. Не только об "освобождении" угнетенных народов Восточной Европы, но даже о вызволении из застенков врачей, судьба которых тревожила весь западный мир, не было сказано ни слова.
                Назвать такой исход для Сталина "самым крупным его провалом" оснований нет. Зато есть повод, чтобы по-иному посмотреть на ряд других вопросов, связанных с этим сюжетом.
                                                                ЧТО В ИТОГЕ

               "Дело врачей" осталось незавершенным, и при нынешнем состоянии источников все предположения о его возможном исходе не выйдут за пределы гипотез.
                Одна из них - намерение провести в СССР депортацию евреев.
              Есть противоположные мнения по этому поводу. Сколь упорно одни утверждают, что эта акция была неотвратима, столь же категорически другие объявляют ее вымыслом, не подтвержденным документально.
               Не видя смысла в продолжении полемики, напомню лишь о некоторых фактах, заслуживающих более пристального внимания.
               Депортации евреев, наряду с представителями других национальностей, уже проводились в 1939-1940г.г., когда к СССР были присоединены западные территории. Таким образом, недавний прецедент налицо. Никто не мог гарантировать, что его не повторят в каком-то объеме, под формально нейтральным прикрытием, в 1953 году - будь то очищение городов от тунеядцев, получателей "нетрудовых доходов" или кого-то еще.
                Намеревались ли на практике выселять из крупных городов евреев или нет, либо просто затягивали с принятием решения, - одно не подлежит сомнению - "Дело врачей" сфабриковано было с таким расчетом, чтобы призрак депортации евреев нависал как все более реальная угроза, и, как выясняется, этот тревожный сигнал был воспринят многими не только в Советском Союзе, но и на Западе.
              Взращенное на почве партийно-государственного антисемитизма, это дело отличалось от других подобных расчетом на оглушительный внешнеполитический эффект. Оно сразу же, в течение одного дня 13 января, выдвинулось на авансцену мировой политики.
               Такова и была, очевидно, изначальная цель: показать противнику, как далеко готов пойти Сталин, отстаивая сферу своего владычества. Советская пропаганда давала понять Западу, что не одни кремлевские врачи, но и все советские евреи, объявленные вражеской агентурой, превращаются в заложников сталинского режима, от которого только и зависит их судьба.
            Вскоре обнаружилось и другое. При почти единодушном осуждении антисемитизма в СССР, правящие круги западных стран не проявили готовности оказать такое политическое давление на Кремль, чтобы побудить его к прекращению явно провокационного дела или хотя бы к смягчению участи узников. Это был болезненный урок. Не одна Элеонора.Рузвельт проводила параллель с временами Второй мировой войны, когда равнодушие союзников обрекло на гибель миллионы евреев.
                Недостаток решимости в защите одного национального меньшинства, самому существованию которого грозила явная опасность, ставил под сомнение и призыв к скорому "освобождению" стран Восточной Европы.
                 Ввиду такой реакции ведущих западных политиков на развитие "дела врачей", у Сталина к середине февраля могло появиться ощущение, что они склоняются к поиску компромисса. Значит, нужное впечатление было произведено, и определенный результат достигнут. Этим можно объяснить отмеченное Г.В.Костырченко приглушение к концу февраля в центральных советских газетах "воинственной риторики".
               Но не вызывает сомнения и достоверность архивных данных о том, что следствие о "врачах-вредителях" продолжалось, а местами и расширялось. Каковы были мотивы этого?
                  Во-первых, нельзя было предсказать итог намечаемой встречи в верхах.
                  Во-вторых, не в обычае у Сталина было оставлять в живых свидетелей. И потому, мне думается, неуместны благостные иллюзии об участи подследственных, привлеченных по этому делу.
                Как подмечено было, 28 февраля диктатор в хорошем настроении посетил спектакль Большого театра.
                  ...Никто не знал, и не знает до сих пор, ушел ли он из жизни случайно, в срок, назначенный ему природой, или кто-нибудь ускорил его конец. Мир воспринял это как поворот истории. Но к какому рубежу?
                 С начала марта 1953 года в Вашингтоне шли по этому вопросу интенсивные обсуждения на высшем уровне. 4 марта, когда еще не было ясно, жив Сталин или мертв, дискутировался вопрос о его возможном преемнике. Сделан был верный прогноз, что Г.Маленков, если даже он натянет на себя сталинский мундир, удержится не более двух, максимум трех лет. В связи с ситуацией ставились новые задачи для разных ведомств.
                 Но и в секретных американских документах того времени не была обозначена, и мы, живущие в СССР, не увидели той грани, за которой действительно зияла пропасть.
                 2 марта еще никто в стране, кроме кучки кремлевских соратников, не знал, что Сталин находится при смерти (объявление о тяжелой болезни вождя было сделано только 4 марта). Общий ход событий как будто не нарушался. Но именно в этот день, 2 марта, все пропагандистское обеспечение "дела врачей" в прессе и по радио было внезапно прекращено. Ни в "Правде", ни в других газетах уже не публиковались материалы о самом "деле", либо статьи, направленные против сионизма и зарубежной агентуры.
               Изучавший вопрос Ж.А.Медведев не смог определить, кто из советских руководителей отдал нужный для этого приказ. Но у него находим объяснение мотива:
                "Остановка антисемитской кампании диктовалась простым здравым смыслом. Если продолжать ее и после объявления о тяжелой болезни Сталина..., то в стране неизбежно начались бы еврейские погромы, особенно после смерти вождя. Смерть Сталина, наряду с продолжающейся антисемитской кампанией в прессе, была бы официальным приглашением антисемитским элементам, имевшимися в стране, к началу расправ с "сионистами". /Сталин и "дело врачей"/.
               Итак, советское еврейство в марте 1953 года все-таки могло стать жертвой массовых погромов, и такая опасность, в отличие от спорной депортации, была вполне реальной. Почти неминуемой. К счастью, она не реализовалась.
                Представим себе, что в тот момент не осенил бы кого-то в Кремле "простой здравый смысл": пора, мол, вмешаться? Или если бы стоявших у кормила не охватил страх, что расправа с евреями перекинется на других, ввергнет всю страну в хаос? Но вот ведь обошлось, вождь скончался очень кстати, а соратники успели распорядиться...
               "Дело врачей" пребудет в веках символом бесчеловечности и преступной государственной воли. Оно предупреждает, и не одних только евреев, что массовая легковерность должна иметь пределы. Народ, ставящий свою судьбу в зависимость от счастливого случая, не сможет никогда обрести уверенности в будущем.

                                                                           ©Б.Клейн   
                     Предыдущие публикации и об авторе - в Тематическом Указателе в разделах "История",                                                            "Литературоведение", "Биографические очерки"

                          НАЧАЛО                                                                                          ВОЗВРАТ